После прочтения произведения Алёши Пешкова, то есть Максима Горького… Заминочка… Чье же произведение я читала? Да, да, я помню, что это один и тот же человек, но одна ли и та же личность? Неожиданно родился вопрос, который к «Старухе Изергиль» не имеет никакого отношения! Или имеет? Полагаю, что имеет, потому что в упомянутом произведении всё описанное совсем не то, чем кажется или представляется читателю. Хороший Данко, плохой Ларра. А сама Изергиль? Но Горький (Пешков) дает нам ключи к шифру его рассказа. Он пишет, что «Ветер<,...>развевал волосы женщин в фантастические гривы, вздымавшиеся вокруг их голов. Это делало женщин странными и сказочными. Они уходили все дальше от нас, а ночь и фантазия одевали их все прекраснее». Чем темнее ночь, тем красивее женщина, сообщает нам писатель. Чем дальше во времени событие, тем больше в нем придуманных деталей, говорят нам «мозговеды». Это хорошо или плохо? Уверена, что вы ответите приблизительно так: хорошее и плохое — субъективное восприятие каждого! И я с вами соглашусь, но с поправочкой. Есть то, что можно назвать «общечеловеческими ценностями». Их достаточно просто определить, они есть в каждой религии и в каждом своде современных законов. Эти пресловутые «Не убий», «Не укради» и т. д. Или я ошибаюсь? Но вернемся к рассказу.
Автор и старуха ведут беседу в закатный, почти ночной, час у берега моря. Но, это автор видит старуху. Но видит ли Изергиль сама себя старухой? Нет! Она в молодом русском человеке видит старика. Что же есть «старость» в том, что нам повествует автор? Мрачность! Есть ли мрачность в Изергиль? В чем она должна выражаться эта мрачность? Обратившись к Вики, нашла следующее: Мрачность - это угрюмость, грусть; отсутствие чего-либо радостного, светлого. Из этого следует, что молодость с мрачной душой есть старость? Опять вопрос с множеством правильных ответов!
Старуха (ли?) рассказывает предания о Ларра, потом о своей судьбе и завершает разговор о Данко. По логике повествование идет от плохого к хорошему, дабы у читателя сформировать мысленный путь к чему-то светлому, доброму, человеколюбивому и отчаянно-жертвенному. Последуем и мы по пути рассказа.
Ларра. Сын орла и украденной девушки. Гордый, независимый, смелый. Но, как к Изергиль дошла эта легенда. Её рассказали люди из племени, где всё случилось. Логично? По моему вполне. Итак, люди, которые «пасли стада и на охоту за зверями тратили свою силу и мужество, пировали после охоты, пели песни и играли с девушками.» Не вижу в описании этих людей ума, гордости, отваги, смелости и т. д. То есть перед нами обыкновенное быдло, чревоугодничающие и развращающее женщин. Потому, как «играть с девушками» в шахматы охотники вряд ли стали.
И вот является мужчина-орёл, сильный, смелый, гордый, умный и похищает одну из их «игрушек». Одну, а не толпу или ещё парочку за целых двадцать лет! И живет с ней в верности всю жизнь, а когда к нему приходит дряхлость, он не складывает на женщину свою немочь, а разбивается. Оставляя в её памяти только сильные и волевые черты своего образа. Но, она духом из тех, «охотников до игрушек», и с сыном спускается обратно к своему племени, где о ней уже и забыли. Но её сын, он взращен отцом. И знает больше, чем старейшины, он не один из стада, он уникум, отдельная личность, красивый, смелый и сильный юноша. Как пишет Горький (Пешков): «Красивые — всегда смелы.» А, нет, это он о Данко. Тогда вот: «Только красавцы могут хорошо петь, — красавцы, которые любят жить. Мы любим жить.» Опять ошибочка, это Изергиль о своих соплеменниках. Ладно, идем дальше. Племя не принимает Ларра, более того в его поведении усматривают вызов старейшинам. А что он сделал? А он НЕ сделал! Не прогнулся, не пресмыкался, но он и не грубил, иначе бы в предании на это указали. «Мудрые» старейшины обозвали Ларра гадкими словами, унижали, оскорбляли. И Ларра видя перед собой людей ниже себя, отвергает все их притязания. Но вот красавица, молодая, стройная, манит его черными очами, зовет к себе. И Ларра идет к ней. И всё бы ничего, но сия девушка дочь одного из «мудрейших» старейшин.
А вот далее в повествовании чувствуется подлог, подтасовка фактов, манипуляция, если хотите. Ни на миг не могу поверить, чтоб гордый сын орла пошел на убийство. Ну, это равносильно тому, если поверить, что Карл III торгует на блошином рынке. Ну, нет! Это ниже его достоинства! Логичнее предположить, что любовь, вспыхнувшая между девушкой и Ларра, не понравилась (Ох! Как не понравилась) старейшинам и соплеменникам. Отдавая любовь свою Ларре, девушка подписала себе смертный приговор. А в смерти обвинят гордого сына орла. Ведь помните, «впервые при них так убивали женщину» Убивали и раньше, но не так! Ларра не сбежал, а ждал смерти, чтоб умереть и воссоединиться с ней на небесах, или по крайней мере не жить без неё среди этих людей. Почему я так думаю? Да потому что ничто не мешало ему украсть девушку, как раньше украл отец его мать. Юноша был смел, но наивен, и не знал, как могут быть подлы люди. Ну, мы-то с вами знаем? Да? Почему отец ему не рассказал о подлости людской, остается загадкой. Столько в сына вложил, всего себя, а о гадости и мерзости умолчал. Опять куча вопросов.
И судили Ларра, и избирали ему казнь. И никак не могли найти столь гадкого и ужасного, чтоб отомстить ему за его гордость, за его смелость, за его не похожесть. А любящая мать лишь стояла на коленях, безмолвно моля о пощаде, но опасаясь повторить судьбу сына, потому «стояла перед ними на коленях и молчала, не находя ни слез, ни слов, чтобы умолять о пощаде». В общем и целом в моем восприятии рождается картинка, в которой Ларра начинает светиться новыми красками. Он, конечно, не полыхает во тьме, но и тьмой перестает быть. Хотя, кто знает, как сильно любил Ларра убитую. Может быть он и стал потом Данко. «Видишь — не меньше чумы губит любовь людей; коли посчитать — не меньше...» Кто любил, тот знает, на что способна любовь в человеке. Как переворачивает она мир любящего и как радостно быть любимым. Любовью оправдывается многое. Почти все на этой земле. Любовь причина рождения и смерти. Сколько вы любили в этой жизни? Сколько любила Изергиль? «И вот до какой поры дожила — хватило крови! А сколько любила! Сколько поцелуев взяла и дала!..» - говорит Изергиль. По рассказу сложно точно подсчитать всех, кого она любила. Мы знаем только тех, кого она вспомнила в тот вечер. Автор смотрит на неё почти с содроганием граничащим с ужасом. Старость обезображивает тела. Но, что обезображивает души? Изергиль, со слов рассказчика, отвратительна. И слушая её, очень сложно поверить в её молодость, в её любовь к жизни, соблазнительность, в её страстность и чувственность. Сколько она взяла любви за свою жизнь? Сколько отдала? И ещё по сто раз отдала бы и взяла. Но, старость действует против любви. Старость отрицает любовь, отказывает в любви.
Сколько отказались от любви Изергиль? Наверняка мы знаем об одном. Мы заем о нем больше, чем о её всех мужчинах, знаем больше, чем об её муже. Он один выступает поверх толпы сгоревших в страсти. «Мне горько стало, как подумала я, что раньше за мной ползали… а вот оно, пришло время — и я за человеком поползла змеей по земле и, может, на смерть свою ползу.» Что не простила Изергиль Аркадеку? Свое унижение, попранную любовь или угасающую женскую красоту? И погружает старость молодую девушку в темное болото времени, в котором суждено её погибнуть глубокой старухой. Обступают её леса воспоминаний и оказывается она в плену старости, как если бы человек в дремучем лесу на болотах. И ждет женское сердце, ещё не окончательно потухшее, ждет своего Данко. Придет и осветит её жизнь своим пламенеющим сердцем. А может быть и нет.
Сложный рассказ написал Горький (Пешков (Иегудиил Хламида)), многослойный, многообразный, и каждый в строках его разглядит себя, если умеет смотреть внутрь своей души, в глаза своей совести и верить в любовь! То, что мне увиделось так, вам увидится иначе, а автор задумывал совсем не так, как кажется. Всё не так, как кажется. Даже луна, поднимающаяся в начале повествования кроваво-красным светилом, на самом деле имеет обычный свой цвет, лишь слои атмосферы искажают её.
Да, ладно, пошутила я. Горький писал просто и плоско. Данко хороший, Ларра плохой, а Изергиль обычная старуха, с богатым женским опытом)
Любимый мой, родной, мой милый!
Сорви скорей любви плод спелый,
Ты знаешь, как пылает сердце
И как кружится голова!
Услышь меня, услышь любимый!
Весь мир собой заполонил ты!
Вобрал в себя все краски мира,
Когда меня ты полюбил!
В твоих руках я плавлюсь воском,
Ты мой! Без ревности, без злости!
Я так хочу! Я так решила!
Люблю тебя! Люблю! Люблю!
В блаженство, в нежность я впадаю
Когда тебя я обнимаю,
И меркнет солнце надо мною,
А светишь в мире только ты!
Кем станем мы спустя неделю?
Кем будешь ты? Не надоем ли?
Зажжешь ли свет во тьме кромешной
Или раздавишь насмерть грудь?
Из тьмы утрат, как из темницы,
Ты выведешь, пылая сердцем,
Или покинешь дом без звука,
Перешагнув мои мечты?
А может мы никто друг другу,
И заметет снегами вьюга,
То что когда-то с жаром в сердце
Горело и вело во мгле.
И охладев к телам и душам,
Гордыне мы рабами служим,
Никто из нас уже не любит.
Да и любил ли кто когда?
И поспешим на волю рваться,
Чтоб в одиночестве остаться,
И дальше жить и ждать свободу,
В плену своих же тесных стен.
Пройдут года, тебя я вспомню...
И обращусь ко тьме безмолвно,
Пытаясь разглядеть незряче
Миг синих всполохов огня.
Спрошу у тьмы, вдыхая холод:
«Где мой любимый, что был молод,
Кто так владел мной безраздельно,
И кто себя мне предпочел?»
Мне тьма ответит тихо-тихо:
«Он жизнь свою избрал так лихо,
Так безрассудно, гордо, жадно,
Что отвернулась даже смерть!
И тенью, призраком скитаясь,
Ничем иным не наслаждаясь,
Как вспоминая дни и ночи,
Что вместе были вы вдвоем»
Заплачу я? Увы, не знаю.
Стенать? Кричать: «Я проклинаю!»
И можно ли проклясть, как Ларра
Тебя. Ведь Данко был мне ты…
