Армену Джигарханяну
Гораздо меньше на земле армян,
Чем фильмов, где играл Джигарханян.
Михалкову
Россия! Чуешь этот страшный зуд?
Три Михалковых по тебе ползут.
На «Трех мушкетеров»
Пока-пока-покакали
На старого Дюма.
Нигде еще не видели
Подобного дерьма.
Михаилу Боярскому
Зачем ты, Миша, так орешь?
Словно ограбленный еврей.
Ты Д'Артаньяна не тревожь,
Он дворянин, а не плебей.
На «Трое в лодке»
(Андрею Миронову, Михаилу Державину, Александру Ширвиндту)
А зря собачку не считали,
Вам всем бы брать с нее пример.
Мы, чудаки, не замечали,
Что рядом умный фокстерьер.
Нет, братцы, вы не англичане,
Жаль вас и жалко ваших дам,
Джером, как это ни печально,
Лишь фокстерьеру по зубам.
Михаилу Козакову
Все знают Мишу Козакова,
Всегда отца, всегда вдовца.
Начала много в нем мужского,
Но нет мужского в нем конца.
Самому себе
Гафт очень многих изметелил
И в эпиграммах съел живьем.
Набил он руку в этом деле,
А остальное мы набьем.
Гораздо меньше на земле армян,
Чем фильмов, где играл Джигарханян.
Михалкову
Россия! Чуешь этот страшный зуд?
Три Михалковых по тебе ползут.
На «Трех мушкетеров»
Пока-пока-покакали
На старого Дюма.
Нигде еще не видели
Подобного дерьма.
Михаилу Боярскому
Зачем ты, Миша, так орешь?
Словно ограбленный еврей.
Ты Д'Артаньяна не тревожь,
Он дворянин, а не плебей.
На «Трое в лодке»
(Андрею Миронову, Михаилу Державину, Александру Ширвиндту)
А зря собачку не считали,
Вам всем бы брать с нее пример.
Мы, чудаки, не замечали,
Что рядом умный фокстерьер.
Нет, братцы, вы не англичане,
Жаль вас и жалко ваших дам,
Джером, как это ни печально,
Лишь фокстерьеру по зубам.
Михаилу Козакову
Все знают Мишу Козакова,
Всегда отца, всегда вдовца.
Начала много в нем мужского,
Но нет мужского в нем конца.
Самому себе
Гафт очень многих изметелил
И в эпиграммах съел живьем.
Набил он руку в этом деле,
А остальное мы набьем.