ФЕДОР...

ФЕДОР

                                                                                                                         «Вызываю на дуэль!» …

                                                                                                                                           Кот Бегемот

За командиром на корабль притащился, неизвестно откуда взявшийся, кот.

Это был не кот. Это был котище – здоровенный, трехцветный, и, как потом оказалось, в большей степени умница и хам. Да – да, хам. Оказывается, коты тоже бывают хамами, да еще какими!

Он, поприветствовав флаг высоко поднятым хвостом и, не обращая внимания на вах-тенных, проследовал по верхней палубе за командиром прямо в его каюту, оставшись в ней на правах «своего».

Командир перебрал кучу всяческих кошачьих и собачьих кличек и имен. Кот отклик-нулся только на имя – Федор.

Наверное, это был предок кота Матроскина, что у Э. Успенского, так как в описываемое время еще не существовало Простоквашино и его обитателей.

Федор слушался только командира и ходил за ним как привязанный. Видимо, он понял, что его хозяин является очень большим начальником, а это сулит независимость и регулярный флотский паек.

Сидит, это, командир на самом краешке своего кресла в своей каюте, а все остальное пространство командирского кресла занимает развалившийся Федор и, этак, по-барски, лапами отодвигает командира еще дальше.

Через некоторое время кот слезает с кресла, подходит к холодильнику и начинает стучать в его дверцу лапой – жрать хочет.

Командир поднимается с кресла, открывает холодильник и достает из него увесистый шмат мяса:

- Ну-с, неприкосновенный, чревожелательный кот, пожалуйте сюда.

Кот доволен, командир умиляется своему любимцу:

- Кушай, Федя, кушай. А там, глядишь и книга рекордов Гиннеса…

За все время пребывания на корабле, Федор поймал только одну крысу. Но, по всей вероятности, эта крыса была у крысиного сообщества «в Законе», и после ее гибели все крысы разбежались кто куда. На этот факт никто не обратил внимания, так как утопления корабля не боялись по причине нахождения его у стенки завода в ремонте.

А зря. Корабль, все-таки, потом утонул. Он утонул, как и его предок. Правда, не возле возле острова Цусима, а когда его притащили в бухту Труда, что на Русском острове, для разделки на металлолом.

Салют ему! Он умер, как и положено умирать кораблям – в море.

Но мы отвлеклись.

У помощника командира, в каюте, жила простая серая кошка, которую он ласково называл Кошарик. Это была очень ласковая кошка, она вполне соответствовала своему имени.

И вот Федор увидал Кошарика…

Все нутро Федора, включая и его кошачью душу, воспылало таким желанием Кошарика, что это резко отразилось на показателях боевой и политической подготовки корабля. Ни командир, ни вся команда не могли по ночам, да и днем, спокойно спать от Федоровых любовных серенад, плавно переходящих в истошный вой. А выл Федя, надо сказать, в четыре октавы, что та самая певица - великая Имма Сумак.

- Я не владею приемами повивальных барышень-старушек и не обладаю знаниями слесарей-гейнекологов. А еще скажите мне – что с детями делать? – жаловался, в кают – компании, помощник, - На основании изложенного, я запрещаю Кошарику выходить из дому. Он оберегал девственность Кошарика всеми известными ему способами, забывая об одном – основной инстинкт не спит, он бдит, он не подвластен замкам и запорам на воротах и дверях…

Вечер. В кают-компании офицеры пьют чай. Помощник спросил разрешения выйти из-за стола, дабы направиться в каюту кормить Кошарика.

По этому поводу механик выразился достаточно красноречиво:

- Из всех известных домашних животных, у меня приживаются только мухи. А тут – целая кошка. Это ж надо?!

Через несколько секунд из нижнего офицерского коридора раздался истошный, не то вопль, не то рев помощника.

Бежим в коридор и наблюдаем следующую картину: помощник, с отвисшей ниже пояса челюстью, застыл в позе «Богдана Хмельницкого», увидевшего на улицах Киева, приветствующих его вступление в город, детей Сиона.                                    
Видим и как Федор, загнавший Кошарика между трубопроводами, делает свое инстинктивное дело. Причем, морда Федора не выражала ни каких чувств, кроме требования к помощнику и всем остальным – выйти вон!

Помощник так и поступил – быстро куда-то исчез. Остальные сделали то же самое.

Федору больше никто не мешал обхаживать Кошарика – он почувствовал себя победителем, на его морде расплылась улыбка полнейшего удовлетворения. Но ретирада помощника ему дорого обошлась. Неожиданно для Федьки появился помощник и, прихватив того за шкирку, поставил ему йодный тампон под хвост.

Нам сразу стало понятно – каким образом товарищ Куклачев учит своих кошечек ходить по струнке на передних лапах…

Федор подпрыгнул, сделал в воздухе что-то напоминающее «мертвую петлю Нестерова», и на передних лапах помчался по трапу на верхнюю палубу. При этом он изрыгал такой поток кошачьего мата, что нам пришлось заткнуть уши. Выскочив на минные дорожки, Федя сообразил, что это то самое, которое может снять болевые ощущения с пятой точки. Он разбежался и покатился по минным дорожкам на своей заднице, благо дорожки были почищены и смазаны. Он скользил по ним как несся по ночным Васюкам сын турецкоподданного Остап Бендер. На его морде застыло блаженство.

Кот исчез в первый раз. Он затаил злобу и готовился мстить. И этот момент настал.

Как-то помощник, плотно пообедав, направился в свою каюту для исполнения «адмиральского часа», т.е. поспать. Но как только его лицо поравнялось со срезом люка, из-за крышки люка выскочил Федор и вцепился своими лапами в это самое лицо.

Из люка первым выскочил помощник, он зажимал на своем лице руками раны от когтей Федоровых лап, кровь и мат лились ручьями. Помощник, ничего не видя, натыкался на все, что встречалось на его пути – балки, переборки, барбеты… Его поймали возле лееров, иначе он вылетел бы за борт.

За помощником, не спеша, с видом победителя продефилировал Федор. Он шел с гордо, как боевой стеньговый флаг, поднятым хвостом. Он кораблем-победителем шел в родной порт – каюту командира.

В лазарете помощник дал клятву, замешанную на его собственной, стекающей с лица, крови:

- Я из него льва сделаю!

Корабль притаился, ожидая дальнейшего развития событий.

- Помощник, прошу Вас, меня в это дело не вмешивать. Это Ваши личные взаимоотношения с котом, - заметил мимоходом командир, проходя мимо лазарета, -

Да, вот еще что. Помощник, если Ваши, так называемые, «семейные» отношения ска-жутся на службе, я вынужден буду принять соответствующие меры воздействия…

Помощник, кривясь от боли, перебивает командира:

- На кого? На меня? Эттт-тт-оо все он, сволочь полосатая, рылллло свинячье!

Корсар хррренннов!

- Помощник, меры я приму в отношении нарушителя корабельных правил и плана боевой и, - делает паузу и поднимает вверх указательный палец, - политической подготовки, а к Феде, как Вы, помощник, можете догадаться, это не относится. Он, хоть и член мо-его экипажа, но читать не умеет. Все. Помощник, можете быть свободны.

Помощник, понурив голову, но с затаенным чувством мести, вышел из лазарета.

И тут началась скрытная, не то охота на львов, не то англо-бурская война, не то… сам черт не разберет какая война.

Помощник ставил капканы, силки, петли. Он расставлял сети, но кот был неуловим.

Все дело в том, что Федор не нуждался ни в деликатесах матросского камбуза, ни в щедротах кают-компании. А зачем? У Феди был командирский холодильник и командирский вестовой, он же приборщик каюты. Свежим воздухом можно было дышать и че-рез иллюминатор, благо перед ним была полочка, на которой вполне вольготно могло располагаться все существо Федора.

Но… наступил роковой момент, когда кот дал промашку: Федя настолько уверовал в свою, для помощника, неуловимость, что, прогуливаясь по мостику и щурясь на солнышко, не учуял опасности с подветренного борта.

Развернулась и взвилась, брошенная помощником, японская капроновая сеть. Все, кот влип! Через час бесполезной борьбы с помощником и его боцманской командой, кот стал похож на африканского льва – ему оставили только пачки и кончик хвоста. Все остальное было острижено наголо.

Кот исчез во второй раз.

Помощник ходил победителем, словно он, а не адмирал Того, разбил русский флот у Цусимы.

- Помощник!...

- Товарищ командир! Это мои взаимоотношения с котом и вмешивать в них Вас я не желаю. По-моему, боевая и, - поднимает указательный палец вверх, - политическая подготовка не страдают. Я думаю, что заслужил уважения уже за то, что сдержал свое слово – я сделал не из мухи слона, но из кота льва!

Такое невнимание к исчезновению кота в дальнейшем вышло помощнику боком – он слишком рано почувствовал себя победителем.

На Дальний Восток пришла зима, заканчивался очередной год, наступило время годовых отчетов.

Помощник уселся за работу. Отчетов у него хоть пруд пруди – сколько съели крупы, извели кальсон и носков, сколько, сколько.... И еще много всего сколько.

Надо учесть исчезнувшие консервы и литры спирта, использованные для «промывки» офицерских и прочих глоток. Причем все это надо занести каллиграфическим почерком в специальные бланки отчетов, да, к тому же не в единственном экземпляре.

Помощник взмок и похудел. Наконец, он откинулся на спинку кресла и изрек:

- Все, дело сделано! Сей труд, - и пропел, - закон-н-н-чен!

Он еще раз внимательно просмотрел свои отчеты:

- Исключительно чистая работа, - прошептал помощник, потягиваясь, и бросая ручку с ученическим пером №11 в сторону.

С чувством исполненного долга, он отправился в гальюн, который располагался в каких-то десяти метрах от его каюты.

Он шел по коридору и напевал:

- Нам нет преград ни в море, ни на суше. Нам не страшны… и годовой отчет…

Его пение лилось плавно с постепенным усилением. Вскоре оно заполнило все коридоры офицерского отсека и перетекло в кают-компанию…

По возвращении из гальюна, помощник остолбенел, как Доротея, «увидев милого в пруду», от того, во что превращен его многодневный труд…

Корабль задрожал, как будто началось извержение вулкана. Из его недр несся рев и мат, которые изрыгал помощник.

В каюте на столе лежали жалкие остатки годового отчета, они были залиты водой и тушью, а на листах бланков, как улика, остались следы кошачьих лап.

Федор оставил свою личную «подпись» под годовым отчетом помощника командира.

Все, что смог произнести помощник в конце:

- Я… его,… эт-т-ту суку, …на рее вздерну! Падла хвостатая!

Эту клятву помощник не выполнил.

Через месяц командира перевели на другой корабль. Федор ушел с ним.

Как драгоценную дипломатическую почту, командир унес его в своем чемодане – все-таки, это был его кот, и он его по-своему любил.

А что? За любовь всегда платили, платят и будут платить.

Кошарик же благополучно, на постели помощника, родила шестерых флотских, трехцветных котят. Их не утопили, а роздали на соседние корабли. Надо добавить, что за ними стояла очередь.

А Федор превратился в настоящего морского кота, т.к. корабль, на который назначили его хозяина, ушел надолго в Индийский океан.

Говорили, что в порту Бомбея корабль встречали не только официальные лица, но и большое множество индийских кошек…