Киев - родина нежная
Киев - родина нежная,
Звучавшая мне во сне,
Юность моя мятежная,
Наконец ты вернулась ко мне!
Я готов целовать твои улицы,
Прижиматься к твоим площадям.
Я уже постарел, ссутулился,
Потерял уже счёт годам.
А твои каштаны дремучие,
Паникадила весны -
Всё цветут и как прежде, могучие,
Берегут мои детские сны.
Я хожу по родному городу,
Как по кладбищу юных дней.
Каждый камень я помню смолоду,
Каждый куст вырастал при мне.
Здесь тогда торговали мороженым,
А налево была каланча!
Пожалей меня, Господи Боже мой,
Догорает моя свеча!
1956, Киев
Пред ликом Родины
Мне в этой жизни очень мало надо,
И те года, что мне осталось жить,
Я бы хотел задумчивой лампадой
Пред ликом Родины торжественно светить.
Пусть огонёк мой еле освещает
Её лицо бессмертной красоты,
Но он горит, он радостно сияет
И в мировую ночь свой бледный луч роняет,
Смягчая нежно строгие черты.
О Родина моя, в своей простой шинели,
В пудовых сапогах, сынов своих любя,
Ты поднялась сквозь бури и метели,
Спасая мир, не веривший в тебя.
И ты спасла их. На века. Навеки.
С Востока хлынул свет! Опять идут к звезде
Замученные горем человеки,
Опять в слезах поклонятся тебе!
И будет мне великою наградой
И радостно и драгоценно знать,
Что в эти дни тишайшею лампадой
Я мог пред ликом Родины сиять.
1946, Москва
В этой жизни ничего не водится
В этой жизни ничего не водится -
Ни дружбы, ни чистой любви.
Эту жизнь прожить приходится
По горло и в грязи, и в крови.
А поэтому нужно с каждого
Сдирать сколько можно кож.
А чтоб сердце любви не жаждало,
Засунуть под сердце нож!
И для нас на земле не осталось
Ни Мадонн, ни Прекрасных Дам.
Это только когда-то казалось
Или, может быть, снилось нам.
Это нас обманули поэты,
Утверждая, что есть Любовь,
И какие-то рыцари где-то
Умирали и лили кровь…
И только шептали имя
Высоко благородных дам
Для того, чтобы те с другими
Изменяли своим мечтам.
1940, Шанхай
Китеж
Проклинали. Плакали. Вопили.
Декламировали: «Наша мать…»
В кабаках за возрожденье пили,
Чтоб опять наутро проклинать…
А потом вдруг поняли. Прозрели.
За голову взялись. Неужели
«Китеж», воскресающий без нас?
Так-таки Великая? Подите ж…
А она, действительно, как Китеж,
Проплывает мимо ваших глаз.
И уже сердец людских мильоны
Ждут её на дальних берегах.
И уже пылают их знамёна
Ей навстречу в поднятых руках.
А она, с улыбкой и приветом
Мир несущая народам и векам,
Вся сияет нестерпимым светом,
Всё ещё невидимая вам!
1943, Шанхай
Ненужное письмо
Приезжайте. Не бойтесь. Мы будем друзьями,
Нам обоим пора от любви отдохнуть,
Потому что, увы, никакими словами,
Никакими слезами её не вернуть.
Будем плавать, смеяться, ловить мандаринов,
В белой узенькой лодке уйдём за маяк.
На закате, когда будет вечер малинов,
Будем книги читать о далёких краях.
Мы в горячих камнях черепаху поймаем,
Я Вам маленьких крабов в руках принесу.
А любовь - похороним, любовь закопаем
В прошлогодние листья в зелёном лесу.
И когда тонкий месяц начнёт серебриться
И лиловое море уйдёт за косу,
Вам покажется белой серебряной птицей
Адмиральская яхта на жёлтом мысу.
Будем слушать, как плачут фаготы и трубы
В танцевальном оркестре в большом казино…
И за Ваши печальные детские губы
Будем пить по ночам золотое вино.
А любовь мы не будем тревожить словами.
Это мёртвое пламя уже не раздуть,
Потому что, увы, никакими мечтами,
Никакими стихами любви не вернуть.
Лето 1938, Циндао
Прощание
С большою нежностью, ибо скоро уйду от всех,
Я часто думаю,
кому достанется Ваш звонкий смех?
И нежная гамма тончайших чувств,
и юного сердца пыл,
И Вашего тела розовый куст -
который я так любил.
И диких фантазий капризный взлёт,
И милых ошибок рой,
И ваш иронический горький рот,
Смеявшийся над собой.
И все Ваши страсти, и все грехи,
Над безднами чувств скользя,
И письма мои, и мои стихи,
Которых забыть нельзя!
И кто победит?
Кто соперник мой?
Придёт «фаворит» иль «фукс»?
И кто он будет, - поэт, герой
Иль «Жиголо де Люкс»?
И как-нибудь утром, снимая фрак,
Кладя гардению в лёд,
Сумеет ли он, мой бедный враг,
Пустить себе пулю в рот?
Потому что не надо срывать цветов
И в клетках томить птиц,
Потому что нельзя удержать любовь,
Упав перед нею ниц.
1937, Шанхай
Femme raffinee
Разве можно от женщины требовать многого?
Вы так мило танцуете, в Вас есть шик.
А от Вас и не ждут поведения строгого,
Никому не мешает Ваш муж-старик.
Только не надо играть в загадочность
И делать из жизни «Le vin triste».
Это всё чепуха, да и Ваша порядочность -
Это тоже кокетливый фиговый лист.
Вы, несомненно, с большими данными.
Три-четыре банкротства - приличный стаж.
Вас воспитали чуть-чуть по-странному,
Я б сказал, европейски - фокстрот и пляж?
Я Вас так понимаю, я так Вам сочувствую,
Я готов разорваться на сто частей.
Восемнадцатый раз я спокойно присутствую
При одной из обычных для Вас «смертей».
Я давно уже выучил всё завещание
И могу повторить Вам в любой момент:
Фокстерьера Люлю отослать в Испанию,
Где живёт Ваш любовник… один… студент.
Ваши шляпки и платья раздать учащимся,
A «dessous» сдать в музей прикладных искусств.
А потом я и муж, мы вдвоём потащимся
Покупать Вам на гроб сирени куст.
Разве можно от женщины требовать многого?
Там, где глупость божественна, ум - ничто!
1933, Париж
Концерт Сарасате
Ваш любовник скрипач. Он седой и горбатый,
Он Вас дико ревнует, не любит и бьёт.
Но когда он играет «Концерт Сарасате»,
Ваше сердце, как птица, летит и поёт.
Он альфонс по призванью. Он знает секреты
И умеет из женщины сделать «зеро»…
Но когда затоскуют его флажолеты,
Он божественный принц, он влюблённый Пьеро!
Он Вас скомкал, сломал, обокрал, обезличил.
Femme de luxe он сумел превратить
в femme de chambre.
И давно уж не моден, давно неприличен
Ваш кротовый жакет с лёгким запахом амбр.
И в усталом лице, и в манере держаться
Появилась у Вас и небрежность, и лень.
Разве можно так горько, так зло насмехаться?
Разве можно топтать каблуками сирень?..
И когда Вы, страдая от ласк хамоватых,
Тихо плачете где-то в углу, не дыша, -
Он играет для Вас свой «Концерт Сарасате»,
От которого кровью зальётся душа!
Увядающей, нищей, больной и брюхатой,
Ненавидя его, презирая себя,
Вы прощаете всё за «Концерт Сарасате»,
Исступлённо, безумно и больно любя!
1927, Черновцы
флажолет - прием игры на струнных смычковых инструментах
Femme de luxe - роскошная женщина (фр.).
Femme de chambre - горничная (фр.).
Песенка о трёх пажах
Три юных пажа покидали
Навеки свой берег родной,
В глазах у них слёзы блистали
И горек был ветер морской.
«Люблю белокурые косы» -
Так первый, рыдая, сказал. -
«Уйду в глубину под утёсы,
Где блещет бушующий вал».
«Забыть белокурые косы» -
Так первый, рыдая, сказал.
Второй отвечал без волненья:
«Я ненависть в сердце таю,
И буду я жить для отмщенья
И чёрные очи сгублю!»
А третий любил королеву
И молча пошёл умирать.
Не мог он ни ласке, ни гневу
Любимое имя предать.
Кто любит свою королеву,
Тот молча идёт умирать.
В этом году 9 марта (по ст.стилю) и 21 марта по новому исполняется 130 лет со дня рождения замечательного поэта, певца-шансонье и актера Александра Николаевича Вертинского. Я не буду пересказывать его биографии. Она весьма насыщенна и лучше всего ознакомиться с ней по его собственным книгам: "Дорогой длинною" и "Четверть века без родины". Скажу лишь одно: трудиться (вначале на литературном поприще) он начал с 9 лет, будучи учащимся Киевской гимназии. А в последний раз Александр Николаевич вышел на сцену 21 мая 1957 года в Доме Ветеранов сцены им. Савиной в Ленинграде. В тот же день он скончался от острой сердечной недостаточности в гостинице "Астория". Фактически трудился без малого 60 лет. Оставил по себе двух прекрасных дочерей- Марианну и Анастасию, изысканные песни, мировое имя и долгую славу.
В месяц его рождения мне хотелось бы просто вспомнить некоторые его песни. Не очень известные...
Очень понравилась подборка.
Спасибо, Ляман.