Брусиловский прорыв вызывает в обществе невероятный восторг. После сплошных неудач 1915 года — снова всплеск оптимизма и патриотизма. Всеобщая любовь к Брусилову сочетается с раздражением в адрес генерала Куропаткина. Его имя и так ассоциируется исключительно с унизительным поражением в русско-японской войне, — теперь же его обвиняют еще и в том, что он, как обычно, выжидает и не приходит на помощь Брусилову.
Все остальные новости отступают на второй план. В том числе и восстание в Средней Азии — на территории современных Казахстана, Киргизии, Узбекистана, Туркменистана и Таджикистана.
В июне премьер Штюрмер готовит приказ о призыве мужского населения Туркестана в возрасте с 19 до 43 лет в прифронтовые области на принудительные работы — предполагается, что 200 тысяч киргизов (тогда так называли все населяющие Среднюю Азию народности) должны рыть окопы. По российским законам инородцы (сословие, к которому относится все мусульманское население Средней Азии) не подлежат призыву на военную службу. Но новый приказ все меняет.
Приказ вызывает волну протестов: вывоз всех взрослых мужчин на войну фактически обрекает остающихся женщин, детей и стариков на голодную смерть. Проблема усугубляется тем, что указ публикуют в самом начале сезона сбора хлопка. Кроме того, мусульмане не хотят участвовать в войне против халифа — султана Османской империи. Последней каплей становятся злоупотребления мелких чиновников: поскольку у местных жителей нет документов, возраст определяют на глаз — а значит, за взятку могут любому дать меньше 19 или больше 43, а могут и наоборот.
Первые беспорядки начинаются в Худжанде (тогда этот таджикский город назывался Ходжент): это «бабий бунт» — местные женщины бросаются под ноги казакам, умоляя их не забирать всех мужчин и не обрекать их на голодную смерть. Восстание разрастается: сначала захватывает всю Самаркандскую область, потом переходит и на так называемое Семиречье — сейчас это юго-восток Казахстана и север Киргизии, территория вокруг Алматы и Бишкека. Там живет много русских — так что начинается фактически гражданская война: казахи и киргизы вырезают русских, русские уничтожают киргизов и казахов.
17 июля 1916 года во всей Средней Азии объявлено военное положение — усмирять начавшееся восстание отправляют Куропаткина, всего через полгода после его назначения командующим Северо-Западным фронтом. Куропаткин неплохо знает этот регион, потому что служил в Туркестане еще до русско-японской войны. Он против призыва местных жителей на тыловые работы, но теперь его цель — подавить мятеж.
В любой другой момент восстание в Средней Азии имело бы грандиозный мировой резонанс — куда больший, чем Ленский расстрел или Кишиневский погром. Но сейчас его заслоняет собой Первая мировая. В ходе подавления было убито до 60 тысяч человек, точное число жертв неизвестно. Генерал Куропаткин предлагает ввести режим апартеида: сформировать отдельную русскоязычную область вокруг озера Иссык-Куль, а киргизов выселить из современного Бишкека и переселить южнее.
Вскоре туда едет Александр Керенский — проводить парламентское расследование по поручению Государственной думы. Керенский только что вернулся в строй после длительного лечения. Он семь месяцев не участвовал в работе Думы — и теперь рвется поехать в Среднюю Азию.
Керенский посещает только часть районов восстания (Джизак, Самарканд, Андижан, Коканд и Ташкент), однако собирает доказательства чудовищного преступления. Во-первых, депутат не обнаружил никаких признаков заранее подготовленного восстания, никакого привезенного оружия, — очевидно, что имела место просто вспышка стихийной ярости местных жителей, доведенных до отчаяния. По мнению Керенского, совершенно неубедительны и разговоры о «панисламистском» восстании или «немецких агентах».
В ходе восстания в разных районах было убито до 8 тысяч русских, и войска начали мстить. К примеру, 7 августа генерал-губернатор Туркестана приказал выгнать из своих домов жителей города Джизак, а потом уничтожить весь город — что и было сделано. Подобным образом изгнаны из своих домов десятки тысяч местных жителей: казахов, киргизов, таджиков, многие из которых были убиты. По словам Керенского, карательные отряды, подавляя восстание, сжигали населенные пункты целиком, «уничтожая население без различия пола и возраста».
«Очень трудно будет нам говорить теперь "о турецких зверствах в Армении"; очень трудно будет нам говорить "о немецких зверствах в Бельгии", когда того, что происходило в горах Семиречья, никогда, может быть, мир до сих пор не видел!» — говорит Керенский, выступая с докладом в Госдуме 13 декабря. Слева ему кричат: «Позор!», справа: «Ложь!»
Впрочем, самаркандский военный губернатор Нил Лыкошин с Керенским не согласен: «Только суровые и беспощадные меры, принятые весьма быстро, и могли подействовать на воображение туземцев, совершенно потерявших голову и вообразивших себя уже хозяевами положения», — говорит он в Думе.
Удивительно, что все остальное общество резни в Туркестане почти не замечает. Ее не упоминают император с императрицей, ее не обсуждает столичная интеллигенция, о ней почти не пишут газеты.
