Что хранилось на БПК

   



                                                      ЗА ВЕТРОМ ПРИКЛЮЧЕНИЙ

1

   Осенний холодный ветер, дул с моря — шаловливо гоняя по улице последние упавшие с деревьев грязно-бурые листья. Свинцовая туча, принесённая этим ветром; надулась и в дополнение к мерзкому осеннему ветру, сыпанула с неба мелким, холодным дождём. Вдалеке, как с перепугу — на рейде, взревел сиреной вернувшийся с учений военный корабль. Вторя ему, предупреждая о, приближаемся, шторме — заревели сиренами и другие корабли, стоящие в безопасных бухтах. Паромы и буксиры до этого беззаботно шнырявшие по бухтам; засуетились, спеша укрыться у безопасных причалов.
Мужчина, идущий по Севастопольской улице Ревякина, посмотрел на свинцовое осеннее небо и, подняв воротник у своей куртки, ускорил шаг: «Надо торопиться, я и так, кажется немного заблукал. Надо у кого-то спросить дорогу». — подумав так, он осмотрелся в поисках какого-нибудь прохожего. На улице кроме крутящихся листьев и дворника пытающегося загнать их в свой совок, никого не было. Мужчина скептически посмотрел на качающуюся от чрезмерно выпитого вина фигуру дворника, в старом флотском бушлате и преодолевая свою врождённую брезгливость подошёл к нему:
— Послушайте-ка любезный! Не подскажете, как мне пройти к дому номер 309/85. У вас такой анекдот — в городе, на домах почему-то нет табличек, — как можно вежливо обратился он к калдыбею.
— Откуда же им взяться, если мы их сдали на металл. А ты кто такой чего тебе надо на моей территории? — выдохнув на Лёву Давыдова содержание своих прокуренных лёгких, (а это был наш старый знакомый, Лёва Давыдов приехавший утром в город своей молодости) — спросил дворник в бушлате… и осёкса. — Гля буду Лёха, ты что-ли!? Ты старый змей! — и не дав опомниться ошарашенному Лёве, дворник заключил его в свои объятия.
— Позвольте, позвольте, — кряхтел Лёва, пытаясь освободиться от крепких объятий пьяного дворника. — Да отвали ты от меня пьяная скотина. Не то — врежу промеж рогов, мало не покажется!
— Не ну, точно Лёха, старый бродяга, — нисколько не испугавшись Лёвиных угроз, продолжал куражиться, хлопая его по плечам дворник. — Неужели до сих пор не узнал? — наконец отпустив Лёву, спросил дворник.
— Да кого же, чёрт возьми, я должен узнавать, — отряхивая свою куртку пробурчал Лёва и всмотревшись повнимательнее в пьяного ахнул. — Ты что ли Антоха!?
— Так точно. Главстаршина команды боевых пловцов Антон Русаков. Представляется по случаю случайной встречи. Или не случайной? Ты какими судьбами в нашем городе? — хитро подмигивая, спросил вдруг протрезвевший бывший Лёвин сослуживец.
Стараясь выиграть время и продумать ответ, Лёва неторопливо достал пачку сигарет. Он вообще-то давно уже не курил, но по старой привычке носил в кармане и сигареты, и спички.
— Закуришь или бросил? — предложил он сигарету своему собеседнику.
— Проверяешься Лёха, ты знаешь, я не курю, — называя Лёву старым именем, отказался дворник-главстаршина. — Сам кури.
— Бросил. Здоровье не позволяет. Приходиться его беречь.
— Кто не курит и не пьёт — тот здоровеньким помрёт. Забавно! Опять прикалываешься? Да на тебя и сейчас ещё можно грузить пару мин и потянешь, как буксир. Помнишь, как на рейде в Таросе ты в одиночку подвесил пару «игрушек» фрегату?
— Не помню и тебе советую не вспоминать. Для большего сохранения своего здоровья. Лучше покажи мне тот дом, что я тебя просил. Номер повторить?
— Зачем, — насупился на замечание главстаршина. — Я ещё из ума не выжил и память не пропил. Так ты что брат к Ирке намылился? — удивлённо присвистнул он.
— А что такого, даже если и намылился, что нельзя или она куда то уехала?
— Боюсь братишка, что тебе там будут не рады, также как и мне.
— Что ты мямлишь, — теряя терпение, прорычал Лёва, — говори не тяни вола за хвост. Что тут у вас случилось, пока меня здесь не было два года.
— Три года.
— Что? — не понял Лёва.
— Я говорю, что тебя не было три года. А за такое время люди меняются до не узнаваемости. Да что там люди, — хмыкнул главстаршина, — страны меняются. Ты же я надеюсь в курсе, что находишься на российской территории?
— В курсе. Пойдём лучше куда-нибудь перекусим, пивка выпьем и заодно — не торопясь расскажешь, что у вас тут происходит.
— Вот это я слышу слова не мальчика, но мужа, — обрадовался главстаршина. — Пошли ко мне благо я рядом здесь снимаю у одной бабульки комнатуху.
— Снимаешь? Да у тебя же дом был. Прогулял?
— Прогулял, — передразнил Лёву его бывший сослуживец. — Экий ты скорый на выводы. Сейчас придём ко мне домой и я тебе всё, как ты говоришь, всё не торопясь расскажу. Кстати, как у тебя с бабками, на пожрать скупиться хватит?
— У меня баксы. Знаешь где их можно поблизости поменять?
— Да что там знать, вон в том магазине, что на углу: расплатимся ими за продукты и если захочешь, то ещё и поменяешь — сколько тебе надо.

  Бывший главстаршина Антон Русаков оказался прав, в российском городе ходили все валюты мира, и при желании ими можно было расплатиться, за купленный товар, в подсобке магазина. Чем не преминули воспользоваться наши герои. Правда Лёва заметил, что хозяйка их немного нагрела на обмене, но на такие мелочи здесь не обращали внимания. Если учесть, что в магазине на полках были сплошные консервы и крупы, а им как валютным покупателям, в той же подсобке, отгрузили самые лучшие деликатесы, к которым привык Лёва, то жаловаться на обмен было грех. Хлеба, правда, не было: «Закончился ещё утром». — сказала хозяйка. Пришлось довольствоваться галетами. Благо их у неё был полный склад.
— А что у Вас братишка в городе, опять дефицит или мы не удачно зашли? — выставляя продукты на стол, — задумчиво спросил Лёва.
— Мгумгум бум, — кусая копчёную колбасу с двух рук, промычал Антон.
— Понятно. Здравствуйте забытые девяностые. Ты как, сначала поешь, а потом выпьешь или вообще пить уже сегодня не будешь?
— Бу… ик и есть и пить. — проглотив колбасу несвязно проговорил Антон.
— Так как же ты Антоха докатился до такой жизни? — разливая водку по разнокалиберным чашкам спросил Лёва. — Мне ведь помниться ты раньше был председателем общественной организации и ещё занимал какой-то руководящий пост в обществе русского-украинской дружбы. Да и дом я твой помню. Не чета, этому сараю. Что же случилось с тобой?
— Давай выпьем, поедим, а потом я тебе и расскажу за всё, что приключилось за этот год.
— Согласен, тем более я чувствую, что тебе есть о чём мне рассказать.

  Бывшие сослуживцы подняли рюмки, и выпили, как положено: первую:
— За тех, кто в море, вторую пили стоя — за тех, кто утоп-мать бы их грёб — пусть далеко не плавают, потом третью — за неё, за удачу.
Антон — закусив, приступил к рассказу:
— Когда ты уехал несколько лет назад, всё, как ты правильно заметил, было отлично. Крым был в составе Украины, а я был председателем ветеранской организации, занимался воспитательной работай и жил в своём доме, который на летний сезон сдавал курортникам. У меня впереди была обеспеченная старость. Всё изменилось год назад. Я вот этими самыми руками и своей бестолковой головой, сам разрушил своё благополучие и лишился обеспеченной старости.
— В каком смысле сам разрушил? — разливая водку спросил Лёва.
— В прямом, Лёха, в прямом. Был в первых рядах крымской самообороны; вывешивал на домах российские флаги, блокировал украинские воинские части, помогал брать штурмом штаб ВМС Украины. А чего стоил тот, так называемый «референдум»… И вот она, долгожданная победа — «Крым наш!» Идиот, а до этого он чей был? Короче, приехал с России замполит нашей части, да ты его должен помнить кап. 3 Бухалин, вручил мне две медали, поблагодарил за службу… и занял мой дом и моё место председателя.
— Как это занял? — ошарашено спросил Лёва.
— Сначала лишили всех льгот. Вместо обещанной тридцати тысячной рублёвой пенсии, мне показали большую дулю, Потом оказалось, что мой дом с магазином стоит в парковой зоне, в ста метрах от берега и подлежит сносу. И как финал представления на-травил на меня налоговую, те же быстренько обвинили меня в занятии незаконным предпринимательством и поставили перед выбором; либо я переписываю свою недвижимость на Бухалина, либо конфискация и поездка лет на пять в солнечный Магадан на уборку снега. Вот так вот, а ты спрашиваешь: Что случилось? С большим трудом устроился на работу дворником и снял незадорого эту комнатуху. Да и это ещё не всё.
— А что ещё?
— Ты Лёва, как себя сейчас чувствуешь? У тебя с головой и нервишками всё в порядке?
— Не жалуюсь. Поступки свои контролирую. Воинские части я ещё не блокирую. А ты чего спрашиваешь? — подозрительно по-смотрел он на Антона.
— Да дело в том, что он в моём доме живёт с твоей Ириной и её сыном.
— С моим сыном, — машинально поправил Лёва собеседника, слепо шаря в кармане. Не найдя того, что искал он вдруг взорвался. — Врёшь сука! Удавлю гнида!
— Не это ищешь? — спокойно спросил Антон, достав из-под стола пистолет. — Осторожно он заряжен.
— Убери, я уже спокоен. Разберусь потом. А сейчас, поможешь мне? Предупреждаю дело очень опасное, но чертовски денежное.
— Да дерьмо вопрос. Что надо делать? — на удивление трезвым голосом спросил Антон.
— Поднять и отогнать в одну дружественную страну подводную лодку Малютку, потерянную немцами во время войны под Евпаторией.
— Сколько нас в деле? Чьё снаряжение и оборудование? С какого корабля будем работать? Ну и естественно: Какова доля каждого участника этой экспедиции? — показывая знание темы, забросал Лёву вопросами его бывший сослуживец.
— Всё завтра. Давай выпьем по последней и на боковую.

2

  Лёва проснулся от прикосновения к горлу чего-то холодного. Он открыл глаза. В комнате было темно. Его руки занемели и болели. Пытаясь ими пошевелить — он к своему ужасу обнаружил, что они связаны у него за спиной. Проглотив ком стоящий в горле он прохрипел:
— Есть кто живой?
— Очнулся, хохол. Лежи смирно, а то пристрелю, как бешенного пса, — услышал Лёва голос своего бывшего сослуживца. Пистолетный ствол, прижатый к горлу, недвусмысленно давал понять, что тот не шутит. — Извини хохол; дружба дружбой, а табачок врозь. Сейчас приедет Бухалин со своей командой — заберёт тебя к себе в подвал…
— А ты получишь свои тридцать сребреников? — не удержался от сарказма Лёва.
— Больше, гораздо больше. Считай сам, — стал хвастаться его бывший сослуживец, — все твои деньги — это раз, денежное вознаграждение от самообороны — это два, ну и соответственно выплата от Бухалина — это три. Сечешь, как мне подфартило?
— Зачем тебе это? Ведь я же тебе давал больше денег и шанс вернуть свой дом?
— Когда? В далёком будущем? Так до него ещё дожить надо. Не захотел ты вчера мочить Бухалина? Не захотел. А замочил бы и всё бы по-другому вытанцевалось. Может и ты бы жив остался. Хотя нет. Всё равно пришлось бы тебя мочить.
— Что так? — не удержался от вопроса Лёва.
— Да уж так твоя карта лягла, морда ты хохляцкая. Сидел бы ты в своей Украине, не дергаясь, и я бы сейчас спал спокойно. Так нет же всё вам неймётся, всё шастаете сюда, смущаете народ, своими баксами и утопической мечтой о возвращении Крыма Украине. Я назад не вернусь!
— Самое смешное, что ты прав. Да я действительно хохол. В переводе с