Предисловие: Очередное празднование Дня Победы сопровождалось сетевыми спорами о том, имеет ли смысл в этот день бряцать оружием, пугать весь мир «повторением», проводить парад, перекрывать полгорода — или просто скорбеть и помнить.
Очередное празднование Дня Победы сопровождалось сетевыми спорами о том, имеет ли смысл в этот день бряцать оружием, пугать весь мир «повторением», проводить парад, перекрывать полгорода — или просто скорбеть и помнить. На фоне всех этих споров как-то теряется нехитрая мысль о том, что подлинного эпоса о войне у нас нет. Победа всегда оставалась настолько сакральна, что о ней позволялось говорить лишь в строго отведенных рамках: над Виктором Суворовым, предложившем свою концепцию начала войны, до сих пор висит обвинение в измене. Пересмотр слишком многих наших представлений окажется болезненным не только для граждан бывшего СССР, заставших советскую власть, но и для их детей, воспитанных на школьных мифах. А когда придет время писать новую прозу о настоящей войне, в живых не будет даже нас — внуков победителей. Боюсь представить, что напишут эти люди будущего, знающие об СССР только теоретически? Да и уцелеет ли жанр военного эпоса? Или это будет уже героическая фэнтези с участием драконов?
Особенно грустно, что в советской военной литературе очень немногое выдерживает историческую дистанцию. Остались повести Василя Быкова, которые, собственно, в большинстве своем и не о войне, а о безвыходных ситуациях и одиноких, никем не оцененных подвигах; пожалуй, лучшие его вещи — «Мертвым не больно» и «Сотников» — сегодня скорее замалчиваются, чем пропагандируются. Из всей военной прозы Симонова уцелел, кажется, один «Случай с Полыниным» — трилогию читать трудно из-за штампов, стертого языка и множества умолчаний. Дилогия Гроссмана местами поднимается до шедевра, но в целом философия ее скорее публицистична, и многое в ней опять-таки не договорено. Безусловно, остается документальная — и не только — проза Алеся Адамовича, остаются гениальные повести Константина Воробьева, а из андеграунда — блистательные военные рассказы Бориса Иванова, прежде всего сборник «Жатва жертв». Остается, думаю, и проза Владимира Богомолова — и первый знаменитый роман, и второй, напечатанный уже посмертно и пока толком не прочитанный.
Но на фоне огромного массива документальных свидетельств, бесчисленных и дотошных западных исследований Второй мировой массив советских и постсоветских художественных текстов о войне поражает неполнотой и зависимостью от цензуры, как внешней, так и внутренней. Мы проводим парады и патетические премьеры, но осмыслить главную трагедию ХХ века, кажется, не можем до сих пор — отчасти, потому, что война для нас не кончилась. Ни Отечественная, ни гражданская. А на войне музы молчат. Они боятся рот открыть — вдруг скажут что-нибудь не то?
Дмитрий Быков
"Панорама ТВ" 10 мая 2017 года Послесловие: Ни Отечественная, ни гражданская. А на войне музы молчат. Они боятся рот открыть — вдруг скажут что-нибудь не то? |
А. Данилов.
Тут один доморощенный политолог не в курсе, что Освободительные войны очень не нравятся
мировым бандитам, потому что они срывают все планы.) Поэтому такие госудасрственные парады заставляют их
истерить на весь мир...))