Недавно, сто лет назад...

         

          Сколько мне было лет, когда я впервые узнал о Бетховене, я могу сказать, пожалуй, достаточно точно, а вот когда впервые в моей жизни появилась фамилия Гершвин – сколько не перебираю  в памяти эпизоды прошлого – не могу вспомнить. Он возник для меня как-то так, словно и был всегда.
          Музыку Джорджа Гершвина слышал каждый из нас, поскольку – прославленный американский композитор, автор множества известнейший популярных мелодий, ну и всё такое – хочешь, не хочешь, а никуда от него никому из нас не деться. Говоря каждый, я имею в виду то обстоятельство, что лёгкая, популярная музыка окружает нас всюду и, хотя, конечно, знание о том, кто является автором этой музыки, совсем не лишне, тем не менее, понимать и любить музыку можно и не обладая этой информацией.
          Мюзиклы Гершвина в большинстве своём остались всё-таки достоянием американской культуры и сцены. Но вот песни, оркестровая музыка композитора, прежде всего «Рапсодия в стиле блюз» (переводить оригинальное название этого сочинения можно по-разному), сюита «Американец в Париже», опера «Порги и Бесс» (с хитом всех времён и народов «Summertime»!) – вот это всё ежедневно звучит на нашей планете в том или ином её месте, в том или ином концертном зале, по какому-нибудь телеканалу или на какой-нибудь радиостанции. Почему? Ответ известен: мелодия – душа музыки, а Гершвин – гений мелодий.
         Но всё-таки вернусь от всеобщего к – своему Гершвину.
         В годы студенчества я переслушал (как именно – отдельная история) и все те оркестровые сочинения, о которых написал выше, но, кроме того, услышал и «Вторую рапсодию для фортепиано с оркестром» (она известна несравненно меньше знаменитой «Rhapsody in Blue»), и фортепианный концерт, который полюбил той преданной музыкальной любовью, которая бывает у нас только в детстве и юности, когда любишь музыку не «аналитически», а безотчётно, просто за её красоту, за те «души прекрасные порывы», которые она способна вызывать. Разумеется, в круг моих музыкальных интересов… нет, скажу точнее – моей музыкальной увлечённости – входила тогда не только музыка Джорджа Гершвина, но, что интересно, то ли сверху кто-то наблюдал, то ли какая другая есть причина, однако мне стало, что называется, везти, и на возможность прибрести книги о нём, и ноты, и записи его произведений, а во времена, когда отсутствовала Интернет-торговля, не было ютюба и прочих достижений современности, это было не таким уж элементарным явлением.
        Должен признаться, что с Гершвином как автором именно мюзиклов, я всё-таки в ту пору познакомиться успел не так досконально, как с его оркестровыми сочинениями.
        Почему пишу успел? Разве нет возможности знакомиться сейчас?..
        Наверное, потому использовал я этот глагол, имеющий некоторый оттенок завершённости, невозвратности, что, как у любого человека, с годами одни мои интересы уступили место другим, и хотя нежная привязанность ко всему тому, что волновало в юности, я, как и многие, сохранил, тем не менее, на первый план выходило каждый раз то, что актуально здесь и сейчас. Появились и у меня какие-то новые музыкальные центры притяжения, Гершвин не то что ушёл на второй план, но… впрочем, наверное, понятно, что я хочу сказать, да?
        И вот совсем недавно на любимом радио «Орфей» вдруг привлекла моё внимание некая мелодия. Вслушиваюсь… Так-так, что же это звучит? Вернее, не что (рэгтайм – это сразу понятно), а чьё?.. Джоплин?.. Да нет, все его известные рэгтаймы давно и прочно упакованы в памяти... Так кто же? Смотрю программу: Гершвин… «Rialto Ripples Rag» Надо же… А почему я слышу это в первый раз? Почему ничего не знаю?! Вот так любитель Гершвина! Вот так знаток!
        Короче, такое вот открытие «неизвестного» Гершвина состоялось у меня совсем недавно.
        Действительно, как-то так получилось, что это первое (это я уж теперь узнал) опубликованное сочинение Джорджа Гершвина прошло в своё время мимо моего внимания. И в биографиях Гершвина, и в книгах о его творчестве, особое внимание этой маленькой пьесе авторами не уделялось – всё-таки композитор написал достаточно большое число фортепианной музыки, да и транскрипций песен у него немало – исследователю есть где развернуться.
        Понятно, что «открытием» эта пьеса явилась только для меня, ибо, как выяснилось, роликов с самыми различными интерпретациями «Rialto Ripples Rag», сделанными и профессиональными исполнителями, и любителями, существует не так уж мало. Вот как исполняет эту пьесу, например, Marco Fumo. Я же хотел найти (и нашёл) именно ту запись, которая звучала на радиостанции «Орфей». Это оркестровая версия «Rialto Ripples Rag». Исполнители – Cincinnati Pops Orchestra (дирижёр – Эрих Кунцель), а соло на фортепиано – канадский пианист Уильям Тритт.
        Видеороликов, в которых использован этот трек, оказалось в сети несколько.
        Один показался мне настолько интересным (он выложен в сеть пользователем ютюба Richard’ом Lewis’ом), что я захотел поделиться своим впечатлением и с вами.
        Музыка Гершвина служит здесь для музыкального сопровождения подборки фотографий знаменитых писателей с… их домашними питомцами. Я не очень люблю, когда хорошая музыка используется как фон для какого-то изобразительного ряда, но здесь есть удивительная гармония между звучанием гершвиновской музыки, как бы подернутой лёгкой дымкой воспоминаний о чём-то хорошем и светлом, и теми кадрами, которые пройдут перед вами. Автор видеоролика проделал, думаю, непростую работу. И сделал её красиво и тщательно. Некоторые из этих фотографий будут для вас неожиданными, ибо раскрывают какие-то новые черты в этих знаменитых людях. Вы увидите и Бернарда Шоу, и Колетт, и Эрнеста Хемингуэя, и Рэя Бредбери, и Гертруду Стайн, и Уильяма Берроуза (привет, Пенки!), и Олдоса Хаксли, и Сартра, и Керуака, и… кого там только нет! Увидите этих писателей, запечатлённых с теми, «кого они приручили», с теми, к кому они приручились сами.
       Вновь о Гершвине.
       Чуть выше я написал о лёгкой дымке грусти, окутывающей, как мне показалось, эту пьесу, написанную в жанре, которому вроде бы и не присуще такое настроение. Джордж Гершвин создал эту миниатюру, будучи… восемнадцатилетним. Какие в этом возрасте могут быть «воспоминания о минувшем»? Ну, может быть, я и не прав, но, тем не менее, кто из нас не помнит за собой эти юношеские мгновения, когда охватывает тебя какая-то беспричинная грусть. Правда, в юности такие мгновения редки и быстро проходят, как рассеиваются лёгкие облака: набежали и – уступают место радостям жизни, которых в молодости превеликое множество…

       Послушайте маленькую пьесу Гершвина.
       Посмотрите, на тех писателей, которых вы знаете и любите, посмотрите на тех, кого любили они: