Почти 100 лет назад русской крестьянке Евдокии Андриановой было от Богородицы два пророческих сна, на основе первого из которых случилось обретение иконы Божией Матери "Державная", а вот второй оставался долгое время непонятным. Вот их содержание:
1 сон. 13 февраля 1917 года ей было сказано: "Есть в Коломенском большая черная икона, ее нужно сделать красной и пусть молятся".
2 сон. 26 февраля того же года. "Вижу — белая церковь, где должен быть спор со старообрядцами, вижу — в храме народ стоит в беспорядке, прохожу на середину, народ вмиг пропал и только осталась ОДНА ЖЕНЩИНА, которая села среди храма. Вижу — справа стоит иеромонах поодаль, задом к ней, у него раскрыта книга, в которой он перебирает листы, он был высокого роста, русый, без бороды, клобука, в мантии, древний, слева выходит другой иеромонах, тот был в клобуке, черный, с бородой, он заявил при этом: будет спор со старообрядцами о СЛОВЕ БОЖИЕМ, и по окончании этого он обратился ко мне, взглянув на меня. И в этот момент я обратилась к ЖЕНЩИНЕ, слезно прося ЕЁ, и сказала: пойдём отсюда, найдёт народ и здесь будет душно. ОНА вмиг встала, пошла, я оглянулась назад и вижу, что иеромонах на четверть стоит в земле (тот, который стоял слева), когда я подошла к диванчику, чтобы взять платье, в этот момент в стене образовалась брешь, куда пошла ЦАРИЦА НЕБЕСНАЯ..."
Итак, два иеромонаха: русый и черный, — между ними назревает какой-то спор.
Этот спор не производит впечатления сиюминутного. Он какой-то пакибытийный, вечный. История его уходит в такую тьму веков, что сердце и ум замирают...
Что самое замечательное, именно чернецу нужен этот спор. Он об этом говорит Евдокии. "Будет спор со старообрядцами о СЛОВЕ БОЖИЕМ". Это ведь его поле — буква, схоластика. Он думает, будто спор этот ему чем-то поможет. Русый же иеромонах молчит... Что же дальше? Чернец смотрит на Евдокию (чистая душа, образ России), в ней пытается найти он себе опору... Но эта чистая душа говорит Божией Матери: сейчас набежит туча народа — последователей этого чернеца — зловонных, алчных, душно тут станет, нужен тебе этот спор, Царица? А и вправду не нужен, словно бы говорит Царица, встает и тут же выходит в брешь из римо-византийской новозаветной скинии. А чернец там остался — врос в свою фарисейско-догматическую схоластику, сдвинуться с места не может.
Платье на диванчике, должно быть, новые одежды для чистых и непорочных (в целом, для России). Смысл этого платья, должно быть, такой: когда берешь от Царицы новые одежды (девственную непорочность) — образуется выход из душного храма, в который идешь вслед за Царицей. А храм этот — римо-византийская новозаветная скиния, она же огромная ловушка, из которой вызволить может только Божья Матерь...
Очень интересен образ русого иеромонаха. Он без бороды и клобука, этих неизменных монашеских принадлежностей. Он явно древнее чернеца. То, что у него нет бороды, свидетельствует, что он, не смотря на древность, сохраняет в себе юность. Спор с чернецом ему неинтересен. Он даже не поворачивается в его сторону, целиком поглощенный Премудростью. Книга, которую он листает, — Книга Премудрости. Он словно бы стоит в пакибытийном облаке. В то время как второй словно бы вышел из сумрака. В целом, сцена в храме потрясает своей гениальностью. Такая сцена, где каждый образ словно бы навечно запечатлен на предназначенном ему месте, воистину достойна кисти самых гениальных художников: Леонардо или Микеланджело...
Самое важное тут — это то, как Царица выходит из храма — ведь это же ПРИГОВОР! Выйти, разломав стену. Это ли не знак, что время старой скинии ушло! И, что удивительно и закономерно одновременно, первосвященник скинии не может из нее выйти вслед за Ней — вот трагедия-то, в землю врос, обречен навечно остаться в этом своем сарае... Потрясающе!... Душно Царице в его лачуге, дуууушно, невыносимо... Не знаю, как кто, но я, когда начал читать этот крохотный текст, то сразу почувствовал как бы затхлость какую-то, ветхость, будто это не храм, а и впрямь какой-то сарай... "Выйди из нее, народ мой, чтобы не участвовать в ее злодеяниях..." Вот это сила! Вот это Откровение!!
1 сон. 13 февраля 1917 года ей было сказано: "Есть в Коломенском большая черная икона, ее нужно сделать красной и пусть молятся".
2 сон. 26 февраля того же года. "Вижу — белая церковь, где должен быть спор со старообрядцами, вижу — в храме народ стоит в беспорядке, прохожу на середину, народ вмиг пропал и только осталась ОДНА ЖЕНЩИНА, которая села среди храма. Вижу — справа стоит иеромонах поодаль, задом к ней, у него раскрыта книга, в которой он перебирает листы, он был высокого роста, русый, без бороды, клобука, в мантии, древний, слева выходит другой иеромонах, тот был в клобуке, черный, с бородой, он заявил при этом: будет спор со старообрядцами о СЛОВЕ БОЖИЕМ, и по окончании этого он обратился ко мне, взглянув на меня. И в этот момент я обратилась к ЖЕНЩИНЕ, слезно прося ЕЁ, и сказала: пойдём отсюда, найдёт народ и здесь будет душно. ОНА вмиг встала, пошла, я оглянулась назад и вижу, что иеромонах на четверть стоит в земле (тот, который стоял слева), когда я подошла к диванчику, чтобы взять платье, в этот момент в стене образовалась брешь, куда пошла ЦАРИЦА НЕБЕСНАЯ..."
Итак, два иеромонаха: русый и черный, — между ними назревает какой-то спор.
Этот спор не производит впечатления сиюминутного. Он какой-то пакибытийный, вечный. История его уходит в такую тьму веков, что сердце и ум замирают...
Что самое замечательное, именно чернецу нужен этот спор. Он об этом говорит Евдокии. "Будет спор со старообрядцами о СЛОВЕ БОЖИЕМ". Это ведь его поле — буква, схоластика. Он думает, будто спор этот ему чем-то поможет. Русый же иеромонах молчит... Что же дальше? Чернец смотрит на Евдокию (чистая душа, образ России), в ней пытается найти он себе опору... Но эта чистая душа говорит Божией Матери: сейчас набежит туча народа — последователей этого чернеца — зловонных, алчных, душно тут станет, нужен тебе этот спор, Царица? А и вправду не нужен, словно бы говорит Царица, встает и тут же выходит в брешь из римо-византийской новозаветной скинии. А чернец там остался — врос в свою фарисейско-догматическую схоластику, сдвинуться с места не может.
Платье на диванчике, должно быть, новые одежды для чистых и непорочных (в целом, для России). Смысл этого платья, должно быть, такой: когда берешь от Царицы новые одежды (девственную непорочность) — образуется выход из душного храма, в который идешь вслед за Царицей. А храм этот — римо-византийская новозаветная скиния, она же огромная ловушка, из которой вызволить может только Божья Матерь...
Очень интересен образ русого иеромонаха. Он без бороды и клобука, этих неизменных монашеских принадлежностей. Он явно древнее чернеца. То, что у него нет бороды, свидетельствует, что он, не смотря на древность, сохраняет в себе юность. Спор с чернецом ему неинтересен. Он даже не поворачивается в его сторону, целиком поглощенный Премудростью. Книга, которую он листает, — Книга Премудрости. Он словно бы стоит в пакибытийном облаке. В то время как второй словно бы вышел из сумрака. В целом, сцена в храме потрясает своей гениальностью. Такая сцена, где каждый образ словно бы навечно запечатлен на предназначенном ему месте, воистину достойна кисти самых гениальных художников: Леонардо или Микеланджело...
Самое важное тут — это то, как Царица выходит из храма — ведь это же ПРИГОВОР! Выйти, разломав стену. Это ли не знак, что время старой скинии ушло! И, что удивительно и закономерно одновременно, первосвященник скинии не может из нее выйти вслед за Ней — вот трагедия-то, в землю врос, обречен навечно остаться в этом своем сарае... Потрясающе!... Душно Царице в его лачуге, дуууушно, невыносимо... Не знаю, как кто, но я, когда начал читать этот крохотный текст, то сразу почувствовал как бы затхлость какую-то, ветхость, будто это не храм, а и впрямь какой-то сарай... "Выйди из нее, народ мой, чтобы не участвовать в ее злодеяниях..." Вот это сила! Вот это Откровение!!
