Не читая Лермонтова

         Михаилу Юрьевичу Лермонтову сегодня двести лет.
         Лермонтов – любимый поэт многих… нет, скажу точнее – некоторых авторов нашего сайта. По поводу юбилея авторы эти пока молчат.
         Надо сказать.
         Молчание – золото, но проба его невысока.
         Двухсотлетие Лермонтова широко отмечается в России. Нет, скажу точнее – на телевизионном канале «Культура» – широко и уже не первый день.
         Хорошо, когда отмечается День рождения великого поэта. Когда это замечено.
         В одной из заметок Владимир Яремчук допустил описку, назвав русского поэта Михаилом Васильевичем. Его пожурили. А Михаилом Васильевичем звали деда поэта. Узнал это из программы Игоря Золотусского, которую он ведёт в дни юбилея на упомянутом телеканале.
         У Лермонтова была бабушка. Вспоминайте фамилию.
         Та самая, которая «ослепла от слёз, ожидая, когда с Кавказа привезут её Мишеньку, привезут тело любимого внука, убитого в далёком южном краю».
         Двадцать семь лет…
         Жизнь искры. Если измерять время по часам, приобретённым Вселенной.
         Лермонтов – поэт космического дара.
         «Из пламя и света рождённое слово».
         Звуковой поток Лермонтова – нужно сказать о нём.
         Лермонтов есть (остался) во многих семьях. Книгами. В конце восьмидесятых вышел его двухтомник. Тираж был невероятен даже для СССР – четырнадцать миллионов! А в мою библиотеку попал и однотомник Лермонтова на английском языке, выпущенный издательством «Прогресс».
         Лермонтов – из шотландцев.
         Это известно почти каждому.
         У Лермонтова есть стихотворения в прозе. Их никто не читал.
         «Герой нашего времени» написан так, как единственно нужно было его написать.
         Лермонтов был некрасив и язвителен.
         Андроников усыновил Лермонтова. Посмертно.
         Лермонтова убили. Жизнью своей он прецизионно отмерил промежуток между двумя войнами, которые состоятся ровно через век, и куда его Россия будет вовлечена.
         Поэт любил Россию. Так, как и полагается – «странною любовью». Любовь заурядной не бывает.
         Не читая Лермонтова, забывая о том, что у нас есть Лермонтов, о том, что для нас есть Лермонтов, мы не становимся лучше.
         «Всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно».
         Это печальная усмешка Лермонтова.
         Почти на прощанье.