О песне Цоя "Раньше в твоих глазах"

Раньше в твоих глазах отражались костры,
Теперь лишь настольная лампа - рассеянный свет.
Что-то проходит мимо - тебе становится не по себе.
Это был новый день - в нём тебя нет.

Раньше в твоих глазах отражалась ночь.
Теперь, когда за окнами ночь - твои глаза спят.
И вот на рассвете ты не заметил, как начался новый день.
Ты до сих пор в старом - там нет никаких преград.  

                                                                           Эта песня  не исполнялась на концертах, но она занимает центральное место в фильме "Конец Каникул". Под первый куплет этой песни Виктор вместе с дамой, похожей на Марьяну Цой, везёт коляску под стук колёс идущего где-то рядом поезда. А потом, уже под второй куплет на кухне Виктор отрешённо сминает  пустой пакет и укладывает его в мусорный ящик кухонного гарнитура.
                                                                           Под эту песню дама взлохмачивает ему волосы, а рядом с нею сидит приятель, до этого встретивший их на улице и приветливо помахавший Цою рукой. Виктор взмахнул обречённо рукой вниз, отвечая на его приветствие. О чём всё это? - Что хотел нам сказать этими интимными сценами Цой? - О какой тайне семейной жизни нам поведал?

                                                                           Это очень печальная, отрешённая от жизни песня. Песня о том, как останавливается жизнь, и уже ничем нельзя возродить её. Там в фильме "Конец Каникул" бессмысленно по кругу летят карусели, бессмысленно катаются по кругу на крутых горках любители аттракционов. Жизнь проходит мимо. Становится не по себе.

                                                                           Не случайно тонкий исследователь Зуфар Кадиков в самом конце своего незаурядного труда о В.Цое поставил после «Детей минут» более раннюю песню, родственную ей по смыслу «Раньше в твоих глазах». Это тем более ценно, что З.Кадиков сделал это интуитивно, не вдаваясь в глубину смысла, просто сердцем почувствовав их общую тональность:            
                                                                         
                                                                          «Раньше в твоих глазах отражались костры,  Теперь лишь настольная лампа, рассеянный свет.  Что-то проходит мимо, тебе становится не по себе.  Это был новый день – в нём тебя нет».  – О чём это? –
                                                                           Да о том, что советские люди чувствовали себя везде дома – в их глазах отражались костры таёжных романтических дорог, бескрайних просторов Сибири и Средней Азии, Алтая и Урала, Карелии, Кавказа и Карпат…
                                                                           "Теперь лишь настольная лампа осталась…да рассеянный свет" из надоевшего окна, из которого виден мир, в котором уже давно ничего серьёзного не происходит.
                                                                            Жизнь, явленная в судьбе твоего Рода «проходит мимо» не узнанная и не понятая, и маленькому одинокому человеку становится не по себе, его уже нет в новом дне, потому что он не свершил своё дело, более того, предал забвению себя и ближних…
 
                                                                           «Раньше в твоих глазах отражалась ночь,  Теперь, когда за окнами ночь, твои глаза спят.  И вот, на рассвете, ты не заметил,  Как начался новый день. Ты до сих пор в старом – там нет никаких преград» – Раньше ты мог видеть зло и нерешённые проблемы вне тебя, зло и ложь отражались в твоих глазах, не проникая в твою утробу.
                                                                            Теперь, когда безверие и безчестие повсюду, ты так испугался жизни, что идёт за окнами твоего дома, что заснул навсегда, и когда наступит рассвет нового дня, «вышедшего из сна» (другой вариант этой песни), ты этого не поймёшь никогда и не заметишь…
                                                                            Остаётся жить «старым – там нет никаких преград», - можно спокойно сортировать свои прежние впечатления, прощать себя за компромисс и ложь, и не судить слишком строго. Одно только ужасает, а так бы вроде всё и не плохо.
                                                                            Это то, что если ты умер для людей и Бога ещё при жизни, то уж наверняка не оживёшь. Не выйти тебе из затхлого «своего» мирка на «улицу», где «на Миру и смерть красна» и где «без музыки не хочется пропадать» («Пачка сигарет») и не пролить  живительные слёзы, раскаявшись в «своём» противоестественном и трусливом одиночестве…  

               Фильм "Конец Каникул" и эта песня знаменовала новый этап в жизни Виктора Цоя. Виктор вышел из семейного мирка на простор активной творческой жизни с такими шедеврами, как "Дальше действовать будем мы", "Закрой за мной дверь, я ухожу", "Попробуй спеть вместе со мной". Все четыре песни вошли в очень искренний фильм-исповедь "Конец Каникул".
               Виктор был недоволен этим фильмом. Рассорился с начинающим киевским режиссёром Сергеем Лысенко. Фильм так и не был тогда показан широкой аудитории. Я ещё вернусь к анализу этого таинственного и очень искреннего произведения Цоя в кинематографе. Там всё как это обычно для Виктора - Цоевское, от начала и до конца.

P.S. А теперь зададимся конкретными вопросами:

1. Почему Виктор трижды снимает с себя рубашку и взлохмачивает волосы? - Что хотел он нам этими жестами поведать? - Не то ли, что его друзьям-кинощникам и другим знакомым нечем его было понять? Нате, смотрите, я могу раздеться перед вами догола, всё равно вы меня не поймёте!
2. И вот его "друзья", Каспарян, Гурьянов и Тихомиров стоят в масках за хирургическим столом и разрезают его грудь, пытаясь вынуть душу и сердце!  "Друзья" видно так до сих пор и не поняли, зачем Виктор попросил их снять маски. Они носили в отношениях с Виктором маски, потому он и попросил снять их, чтобы все видели, как "ближние" к нему относились. 

Считаю, что уже тогда, в 1986 году Виктор был одинок в "своей" группе. Об этом и писал в своих воспоминаниях Александр Титов: 

"Мне показалось, когда я в последние годы видел Витьку, что ему тесно в рамках той группы, которую он уже не контролировал. Ему бы надо было больше иметь единомышленников, потому что Густав - человек совсем другого плана, а Игорь Тихомиров абсолютно нейтрален... Я почувствовал, что Витьке очень несладко и по-человечески одиноко. Это даже не на бытовом уровне - что у него было в семейной жизни. Бывает, что человек скучает без единомышленников, когда он вдруг чувствует, что по большому счёту то, что он говорит, - он говорит один...
Я знаю только одно - последние два года ему было очень одиноко. Не с кем было порадоваться, приколоться к чему-нибудь..."