Глава 53
ПРЕСТУПЛЕНИЯ ХРИСТИАНСКИХ ПАСТЫРЕЙ НА СЕКСУАЛЬНОЙ НИВЕ
Уицрик вызвала к себе Паоло с Беатрис, чтобы обговорить проблему сексуальных скандалов, сотрясающих католическую церковь, мотивируя это тем, что тема актуальна и необходима для завершения картины осуждения христианства, поднятой в романе.
— Сексуальные скандалы в римо-католической церкви не новость, — согласился Паоло. — Они появились не сегодня и даже не вчера. Эта проблема почти так же стара, как сама церковь.
— Но не стала от этого менее злободневной. Меня интересует не столько факт скандалов как таковых, сколько реакция на них церкви и поиск ею методов борьбы с фактами сексуального насилия.
— К сожалению, совращение, растление и изнасилование детей обоих полов стало неотъемлемой частью истории католической церкви, можно даже сказать, ее традицией, хотя и отвратительной, и подтверждений этому можно найти немало. Нельзя сказать, что церковь не реагировала и не пыталась что-то с этим делать. Именно сексуальное поведение пап, епископов и священников — верхушки церковной иерархии, стало причиной большинства реформ в католической церкви, хотя эта пагубная практика поразила не только иерархов, но и всю церковь сверху до низу. Особенно процветало сексуальное насилие в монастырях, как ни прискорбно это констатировать.
— Реформы так и не смогли устранить причину проблемы, что вполне закономерно, — парировала Бет, — а причина кроется в обречении на безбрачие. Против природы, как говорится, не попрешь. То ли дело в архаических религиях, где секс не считался чем-то постыдным и даже наоборот. Если боги совокуплялись между собой, рождая мир, то люди не видели зазорным и для себя занятие сексом. Считалось, что секс — основа жизни, плодородия, продолжения жизни.
— Я изучал официальные документы, — продолжил Паоло, — показывающие, что еще в 306 году н. э. католическая церковь пыталась вмешиваться, контролировать и регулировать сексуальную жизнь духовенства. Иногда забота о нравственности священников была направлена на борьбу с поведением, что напрямую противоречило закону безбрачия, который де факто исключает любую сексуальную активность духовенства. Нередко, и даже слишком часто, церковь вынуждена была принимать меры против своих собственных сынов, уличенных в поступках не только аморальных, но предосудительных и даже преступных.
— Паоло, пожалуйста, не говори с нами, как священник на проповеди, — попросила Беатрис. — Ты не на мессе.
— Хорошо, дочь моя, — в тон Беатрис ответил Паоло, — абстрагируемся и попытаемся взглянуть на проблему со стороны, хотя изнутри она видится гораздо яснее. Так вот, независимо от того, что сексуальное надругательство над детьми даже в древние времена считалось предосудительным и преступным, эта проблема то и дело возникала в рядах духовенства на протяжении двух тысяч лет существования католической церкви. Хуже только то, что в церкви уже довольно давно существует настоящий заговор по замалчиванию и отрицанию факта сексуального насилия над детьми и не только с целью намеренного укрывательства виновных в нем священников.
— Смешно говорить о борьбе с тем, что церковные иерархи сами же и возглавили, — сыронизировала Беатрис.
— Да, церковь не раз шокировала мир сексуальными скандалами, происходящими в ее лоне, стараясь любой ценой скрыть их от общественности. И она успешно покрывала бы их и дальше, если б информация время от времени не просачивалась в прессу. Но замалчивание и сокрытие этих фактов вызывало не менее громкие скандалы.
— Как же церковь наказывает провинившихся? — спросила Уицрик.
— Как известно, в большинстве случаев виновных переводят в другие места, пытаясь всеми способами замять скандал, но практика показывает, что «отмазанные» таким образом святые отцы продолжают на новом месте вступать в противозаконные сексуальные контакты с несовершеннолетними. Безнаказанность, как известно, порождает вседозволенность.
— А как же кара Господня? Она должна быть для настоящего христианина страшнее уголовного кодекса, ее избежать не удастся? — спросила Уицрик.
— Это уже вопрос риторический. Но обычно, пытаясь оправдать недостойное поведение своих пастырей, некоторые папы утверждали, что в корне этих преступлений — духовные изъяны, что его можно скорректировать с помощью психотерапевтических консультаций. В 2001 году папа Иоанн Павел II заявил, что «если духовное лицо нарушит шестую заповедь Божью с несовершеннолетним, это следует считать серьезным грехом, или delictum gravius».
— Грехом, который тянет на уголовное преступление, Уицрик права.
— Сексуальные преступления, совершенные католическим духовенством, впервые стали предметом обсуждения общественности в 1984 году, когда всплыло дело отца Гилберта Гота, проживающего в городе Лафайет, штат Луизиана. Сработал «эффект домино», и это привело к обнародованию многих других подобных преступлений в Соединенных Штатах и других странах. Первоначально этот кризис ошибочно называли «проблемой педофилии», но в дальнейшем оказалось, что лишь 20 % виновных в сексуальных преступлениях священников являются истинными педофилами, а большинство относятся к эфебофилам, то есть испытывают сексуальное влечение к лицам подросткового и юношеского возраста — как к девушкам, так и к юношам.
Скандал, окружающий сексуальные преступления против детей и подростков, совершенные католическим духовенством, также спровоцировал волну откровений относительно сексуальной эксплуатации священниками уязвимых взрослых, в основном молодых женщин. В любом случае возраст и пол жертвы не имеют значения, так как принуждение к сексу само по себе является преступлением и злостным нарушением доверия по отношению к более слабому — как эмоционально, так и физически — лицу, которое находится в заведомо уязвимом и зависимом положении и не может дать своему насильнику надлежащий отпор.
— Неужели жертвы не искали защиты?
— Поймите, чтобы искать защиту, надо признать факт изнасилования, а это некий психологический барьер, который нужно переступить, и не у всех хватает смелости на это. Первые жертвы сексуальных преступлений, совершенных католическим духовенством, обращались за помощью не в правоохранительные органы, а к церковным иерархам, ожидая, что правовая система католической церкви, известная, как каноническое (церковное) право, обеспечит торжество справедливости и наказание виновных, которое, помимо прочего, повлечет за собой изгнание из рядов духовенства или хотя бы запрет на дальнейшее служение. Вместо этого церковные власти обычно запугивали жертв или предлагали им «финансовую помощь», чтобы гарантировать их молчание, а также манипулировали, пугали общественным порицанием, обманывали и угрожали.
Начиная с 1985 года жертвы сексуального насилия, совершенного католическим духовенством, начали искать справедливость в гражданских судах, на собственном опыте убедившись в том, что правовая система их собственной церкви не в состоянии их защитить. Так, впервые в истории церкви, жертвы сексуальных преступлений духовенства обратились за помощью к светской правовой системе. Хотя истории известны случаи рассмотрения дел против католического духовенства в гражданских судах и до 1984 года, практически не было случаев, когда католики подавали бы гражданские иски против архиепископа, обвиняя его в сокрытии фактов сексуального насилия.
По мере того, как количество исков против духовенства стремительно росло по всей территории США, Канады, Соединенного Королевства и Ирландии, епархии-ответчики разработали систему защиты. Самый повторяющийся аргумент защиты — явление сексуального насилия со стороны духовенства возникло во второй половине ХХ века. Кроме того, многие католические иерархи утверждали, что не имели представления и не могли даже подумать о том, что сексуальное насилие над детьми и подростками возможно, так как такого никогда не было. Некоторые священники пытались переложить вину за произошедшее на медицинское сообщество, утверждая, что психиатры и психологи признают, как мало известно о педофилии и связанных с ней сексуальных расстройствах, и поэтому невозможно вовремя выявить подобное расстройство или сделать компетентный прогноз относительно поведения лиц, страдающих таким расстройством.
— Другими словами, когда их приперли к стенке фактами, они попытались представить все так, что церковь якобы стала жертвой современных пороков, а до этого хранила чистоту и святость.
— Особенно в монастырях, — залилась смехом Беатрис.
Она, как никто другой, будучи настоятельницей монастыря, понимала, какой это жалкий аргумент.
— В чем корень проблемы? Давайте попытаемся его отыскать.
Католическая церковь была официально признана императором Константином в начале IV века. Довольно скоро религиозные лидеры, они же духовенство, превратилась в отдельный привилегированный класс. И хотя безбрачие стало обязательным для католического духовенства только после Второго Латеранского собора (1139), многие отцы Церкви выступали за введение целибата уже начиная с IV века. На Эльвирском соборе (Испания, 306 г.) были впервые рассмотрены вопросы сексуального поведения духовенства, в том числе блуда и супружеской неверности. За нарушение установленных на Эльвирском соборе канонов поведения предусматривались разного рода наказания, в том числе отлучение или публичное покаяние. Кроме того, результаты Соборов отражают официальный взгляд Церкви к сексуальным отношениям с лицами своего пола: мужчины, имеющие половые сношения с мальчиками или юношами, лишались причастия даже на смертном одре.
Наиболее явное и беспощадное осуждение сексуальных связей духовенства выражено в Книге Гоморры Святого Петра Дамиана (1051). Петр Дамиан был фанатичным реформатором Церкви и жил в обществе, в котором нравственный упадок духовенства не только был широко распространен, но даже считался нормой. В своей книге Петр Дамиан изобличает пороки духовенства, в том числе блуд, прелюбодеяние и мужеложество, и призывает Папу Римского Льва IX принять соответствующие меры.
Реакция Папы представляет собой вопиющий пример бездействия, которое демонстрируют и современные иерархи Церкви. Папа Лев IX поблагодарил Петра Дамиана и установил правдивость приведенных им фактов, однако не внял совету Дамиана предпринять решительные меры и исключить виновных из рядов духовенства. Папа решил лишить сана только тех, кто неоднократно нарушал заповеди и церковные каноны в течение длительного периода времени.
— То есть рецидивистов, — не удержалась Беатрис.
— Неоднократные нарушения духовенством целибата подробно описаны в церковных документах средневекового периода. Прелюбодеяние, случайные половые связи с незамужними женщинами и гомосексуальные отношения с подростками и юношами были нормой. Так, говоря о сожительстве, один известный историк писал: «Неоднократная суровая критика неподобающего поведения духовенства поместными церковными советами в XII–XIII веках дает основание предположить, что безбрачие оставалось далеким и недостижимым идеалом на
53. Что мученичество может служить доказательством истины чего-либо, — в этом так мало правды, что я готов отрицать, чтобы мученик вообще имел какое-нибудь отношение к истине. Уже в тоне, которым мученик навязывает миру то, что считает он истинным, выражается такая низкая степень интеллектуальной честности, такая тупость в вопросе об истине, что он никогда не нуждается в опровержении. Истина не есть что-нибудь такое, что мог бы иметь один, а не иметь другой: так могли думать об истине только мужики или апостолы из мужиков вроде Лютера. Можно быть уверенным, что сообразно со степенью совестливости в вопросах духа все более увеличивается скромность, осторожность относительно этих вещей. Знать немногое, а все остальное осторожно отстранять для того, чтобы познавать дальше... «Истина», как это слово понимает каждый пророк, каждый сектант, каждый свободный дух, каждый социалист, каждый церковник, — есть совершенное доказательство того, что здесь нет еще и начала той дисциплины духа и самопреодоления, которое необходимо для отыскания какой-нибудь маленькой, совсем крошечной еще истины. Смерти мучеников, мимоходом говоря, были большим несчастьем в истории: они соблазняли... Умозаключение всех идиотов, включая сюда женщин и простонародье, таково, что то дело, за которое кто-нибудь идет на смерть (или даже которое порождает эпидемию стремления к смерти, как это было с первым христианством), имеет за себя что-нибудь, — такое умозаключение было огромным тормозом исследованию, духу исследования и осмотрительности. Мученики вредили истине. Даже и в настоящее время достаточно только жестокости в преследовании, чтобы создать почтенное имя самому никчемному сектантству. — Как? разве изменяется вещь в своей ценности только от того, что за нее кто-нибудь кладет свою жизнь? — Заблуждение, сделавшееся почтенным, есть заблуждение, обладающее лишним очарованием соблазна, — не думаете ли вы, господа теологи, что мы дадим вам повод сделаться мучениками из-за вашей лжи? — Опровергают вещь, откладывая ее почтительно в долгий ящик; так же опровергают и теологов. Всемирно-исторической глупостью всех преследователей и было именно то, что они придавали делу своих противников вид почтенности, одаряя ее блеском мученичества... До сих пор женщина стоит на коленях перед заблуждением, потому что ей сказали, что кто-то за нее умер на кресте. Разве же крест аргумент? Но относительно всего этого только один сказал то слово, в котором нуждались в продолжение тысячелетий, — Заратустра.
Знаками крови писали они на пути, по которому они шли, и их безумие учило, что кровью свидетельствуется истина.
Но кровь — самый худший свидетель истины; кровь отравляет самое чистое учение до степени безумия и ненависти сердец.
А если кто и идет на огонь из-за своего учения — что же это доказывает! Поистине, совсем другое дело, когда из собственного горения исходит собственное учение.
Фридрих Ницше. «Антихристианин. Проклятие христианству»
