"И свет во тьме светит, и тьма не объяла его." (Ин.1:5)
Место действия: Рим, вторая половина I века от Р.Х. (64 год)
Действующие лица:
Апостол Петр: Седовласый старец с бородой, в иудейской одежде Апостол Павел: Человек старше 60 лет с бородой, в иудейской одежде Цецилия: Гречанка — молодая девушка из богатой семьи Луций: Ее брат-ровесник, хорошо воспитан, грамотный, любит сестру Клавдия: Их мать, верная христианка Марк Порций Корнелий: Богатый римлянин, в преклонных летах, философ по природе, уставший от жизни и тщетных поисков истины Августа: Его жена, любит мужа уже скорее по привычке и устала от его философствований, не ценит его, как не ценят что-то каждодневное. Валерия: Их дочь, любимица отца, избалованна, но любит отца и способна на добрые поступки Друзилла: Слепая девушка, искренняя христианка Юния: Кормилица Цецилии и Луция, простоватая, но искренняя женщина Арнобий: Ее муж, благоразумный и серьезный человек лет 50 Ливия: Рабыня в доме Корнелия, мужественная христианка Торговец: Заимодавец, торговец рабами, эмоциональный южанин, при этом грубый, наглый и шумный человек Управляющий (покупатель): Вольноотпущенник, человек средних лет, здравомыслящий, спокойный. Римский воин 1 Римский воин 2 рабы
Занавес закрыт, играет музыка, звучат стихи, потом под музыку занавес медленно открывается, лучи света выхватывают фрагменты декорации: здания, площадь, потом освещается группа рабов.
СЦЕНА 1. Ночь перед продажей
На сцене площадь. На переднем плане небольшая кучка рабов спящих прямо на земле. Цецилия неподвижно лежит, "свернувшись калачиком", головой к центру сцены, уткнувшись лицом в согнутый локоть, непонятно, то ли она плачет, то ли спит. Луций сидит неподвижно, подперев голову рукой, погруженный в невеселые мысли.
Луций: Ты не спишь, Цецилия?
Цецилия: Нет. (Садится, безучастно глядя в зал)
Луций: Ты знаешь, у нас все-таки есть выход. Если нас продадут, то я буду так работать, чтобы выкупить тебя из рабства. Сначала тебя, а потом меня. Римские законы позволяют это.
Цецилия: (Безнадежно качает головой) Ах, Луций!.. (Молчит) Быть может, нас купят вместе… Боги не допустят, чтобы нас разлучили!
Луций: Боги жестоки. Они гневаются на нас. Или им нет до нас дела. Ведь наш отец считался одним из самых богатых людей в Афинах, а что теперь, когда он умер?
Цецилия: Теперь! Теперь мы нищие! А завтра нас продадут, и мы станем рабами.
Луций: … Словно тьма опустилась над нами, и нет никакого просвета!
Цецилия: (Молчит) Послушай, Луций, наша кормилица перед отъездом из Афин рассказала мне, что наша с тобой мать совсем не умерла, и что она очень любит нас и молится за нас.
Луций: Наша мать жива?!… (Меняет позу) Почему же ты молчала, Цецилия?
Цецилия: Кормилица не велела тебе говорить, она боялась, что ты станешь разыскивать ее, а отец рассердится и лишит тебя наследства. Она не знала, что у отца долги.
Луций: (Задумчиво) Я едва помню матушку, мы ведь были совсем маленькие тогда... И где же она теперь?
Цецилия: Я не знаю. А ты помнишь, как она вдруг исчезла?
Луций: Я помню, что бегал по дому, заглядывал всем в лица и спрашивал: "Где мама?". Но никто не отвечал мне. Слуги отводили глаза и молчали.
Цецилия: Так вот, она жива. Но отец изгнал ее из дома за то, что она обратилась к Какому-то неведомому Богу. И вот здесь у меня то, что она просила отдать нам. (Достает свитки)
Луций: Что это? Какие-то письмена. (Пытается прочесть) Эх, ничего не видно! Огня бы сейчас!
Цецилия: Спрячь это. Может быть, эти свитки помогут нам найти ее. Правда они очень старые, я не знаю что там написано, но за столько лет многое изменилось. Все эти годы они хранились у Юнии. Матушка сказала ей, что один предназначен тебе, а другой мне.
Луций: А какому Богу поклоняется наша матушка?
Цецилия: Я не знаю… только это не римский и не греческий Бог. Юния говорила, что отец очень гневался. Но матушка была тверда и не переменила своей веры. И тогда отец выгнал ее, запретив видеться с нами, чтобы мы не заразились ее верой.
Луций: Если бы можно было найти ее!..
Цецилия: Я не очень на это надеюсь. Да и как мы узнаем друг друга? Мы же изменились за это время, и она тоже изменилась. К тому же мы отвыкли от нее и почти не помним ее лица…
Луций: Ее черты и правда стерлись из памяти. Я помню только, что она очень милая. Один раз к нам приехало много гостей, и были какие-то дети — мои сверстники. И вот они стали спорить между собою, чья матушка красивее. Нам было года по четыре. Каждый рассуждал, что вот его матушка самая красивая. А я не спорил ни с кем. Я молчал. Мне было их жалко. "Ну о чем они спорят? — думал я — разве могут их матери сравниться с моей? Ведь моя матушка самая красивая!" Я молчал и тихо радовался, и не стал говорить им, чтобы не огорчать их. Все-таки они гости. Мне было четыре года! Никого в жизни не любил я так сильно, как ее. Я ею гордился.
Цецилия: А я помню свою болезнь. Матушка не подпускала ко мне никого, даже кормилицу. Она сама давала мне лекарство, сидела у меня всю ночь. Я помню ее заплаканное и измученное лицо. Мне было так жаль ее! Просто до слез. Я не думала о своей болезни. Может быть, моя болезнь и была серьезной, я помню лишь, что была слаба, но не испытывала таких болей, чтобы можно было обо мне так убиваться. Но ее лицо! Я много раз потом вспоминала эти дни, и мне было жаль ее, я ругала себя, что смогла причинить ей такие страдания.
Луций: Да, она очень любила нас. Должно было случиться что-то действительно очень серьезное, чтобы она нас оставила. Как это все странно!
Цецилия: Что толку рассуждать теперь. Давай лучше уснем, а то скоро рассвет, начнется торговля… Неужели мы расстанемся?
Луций: Не думай об этом… Скоро, и правда, рассвет, придут торговцы. Давай поспим.
СЦЕНА 2. Продажа Цецилии
Утро на невольничьем рынке, рабы стоят в круг, спинами внутрь, скованные друг с другом цепями, торговец расставляет их, поправляет. Луций и Цецилия стоят рядом понурившись.
Торговец: (Переставляет подростка на другое место, подальше от матери, та цепляется за сына) Отойди от своего щенка, уродина, а то его никто не купит. Если я не продам вас сегодня, то вместо ужина получите хорошую порку. (Женщина всхлипывает) За тебя саму никто двух динариев не даст. Мне дороже тебя кормить, образина. (Подходит к Цецилии) А ты встань сюда, красотка. (Отводит ее от Луция) Ну-ка, распусти-ка волосы … вот так. Не вздумай реветь, а то отправлю на плантации. Улыбайся! Продам тебя богатому старичку, будешь в шелковых туниках ходить, спасибо мне скажешь.
Луций: (Гневно сжимает кулаки) Хозяин, нас нужно продавать вместе.
Торговец: Закрой свой рот и не зли меня. Я в гневе страшен. Если не забью до смерти, то продам на каменоломни. Там ты быстро сгниешь. Твой отец должен мне такую сумму, что я все равно остаюсь в убытке. Луций: (Понимает, что лучше не спорить, сжимает молча зубы)
Подходят покупатели, обходят молча рабов, один останавливается около Цецилии, проверяет ее зубы, пробует на ощупь волосы, ущипывает за локоть.
Покупатель: (Обращается к торговцу) Гречанка?
Торговец: Да, из Афин.
Покупатель: Что просишь за нее?
Торговец: Тысячу сестерциев.
Покупатель: Дорого.
Торговец: Конечно, откуда у тебя деньги на такую красавицу? Купи себе старуху, чтоб стряпала твой скудный ужин.
Покупатель: Что она умеет делать?
Торговец: (Уклончиво) Она прекрасно воспитана!
Покупатель: Оно и видно, что делать она ничего не умеет.
Торговец: (Кивает на пожилую женщину) Купи вон ту, она все умеет.
Покупатель: Мне велено купить девушку из Греции.
Торговец: Смотри сам. На рынке нет сегодня ни одной другой гречанки.
Покупатель: Ну что ж, ты прав. Восемьсот сестерциев.
Луций: (Кричит, подавшись вперед, обращаясь к покупателю) Скажи, кто ее хозяин, как зовут твоего господина?
Покупатель: Ты что, собрался ее похитить?
Торговец: (Хватает Луция, отталкивает его назад сильным ударом) Ах ты, паршивый раб, ты хочешь отбить от меня покупателей?
Луций: Хозяин! Я только хотел спросить, куда ее продали? Цецилия! Цецилия! (Снова подается вперед к ней, но хозяин еще раз откидывает его на место)
Цецилия: Луций! Братик мой, братик! (Плачет)
Покупатель: (Толкает ее вперед, она идет, уткнувшись лицом в ладони) Иди, иди! (Он оглядывается на торговца) Продай его на галеры или гладиаторам. А то не оберешься с ним хлопот. Слуга из него не получится! Помяни мое слово! (Уходят с Цецилией)
Торговец: Ах ты, мятежный раб! Я же говорил тебе, не зли меня! Не зли! (Ударяет его несколько раз)
Луций: (Сквозь слезы) Что ты позволяешь себе, ничтожный торгаш?
Торговец: Ты с кем говоришь, пес? (Начинает его избивать, музыка, гаснет свет, удары и стоны в темноте)
СЦЕНА 3. Встреча Луция с Друзиллой
Площадь Рима, слева в стороне на авансцене в углу темница, римский
