1. Жила-была ненависть. Начало
Анатолий Бочкарёв
Человек - самое опасное из живущих на планете существ. Это так прежде всего потому, что «сила инстинктивного торможения внутривидовой агрессии» значительно уступает таковой у самых лютых земных хищников. Человеческая агрессия и жестокость непрерывно становятся всё более и более неуправляемыми.
Война всех против всех (Bellum omnium contra omnes, лат.) неизбежно становится у людей матерью всех вещей. «Согласно гипотезе техно-гуманитарного баланса, чем выше мощь производственных и боевых технологий, тем более совершенные средства культурной регуляции необходимы для сохранения общества.
Таким образом, для поддержания баланса обществу необходимо постоянно совершенствовать и умножать культурные инструменты сублимации агрессии как массовой, так и отдельных её индивидуумов». Чтобы справиться с насилием - нужно жертвоприношение, мини-насилие, чтобы словно откупиться от невидимого дракона, пожирающего изнутри человеческую природу малой кровью, малой жертвой. И избежать жертв больших. В этом смысле принесение подростков в жертву - и есть воспитание общества, силовое привитие ему образа не-насилия, не-агрессивности. Уж лучше сейчас, чем потом, когда исчадия ненависти вырастут большими. И их игры приобретут масштаб национальной катастрофы.
Эта мысль, конечно, не нова. Её подробно осветила в своей «Девиантологии» и Е.В.Змановская. «Очевидно, что насилие (физическое, сексуальное, эмоциональное) является самым серьёзным проявлением и нежелательным следствием агрессивного поведения. Человеческое насилие принципиально отличается от такового среди животных. Оно практически лишено биологической целесообразности, оно активно эксплуатирует человеческие чувства, оно паразитирует на человеческом интеллекте, наконец, оно многократно усиливается использованием оружия.
Для обуздания демона насилия любое общество вынуждено принимать специальные меры. Наиболее эффективными из них следует признать национальные традиции и групповые ритуалы (игры, праздники, обряды), позволяющие конкретной личности интегрировать свой агрессивный потенциал и выражать его социально-приемлемыми способами. Огромное значение также имеет присутствие в обществе достаточного количества положительных примеров, например, национальных героев или жизнеутверждающих кумиров», в честь которых названы площади и улицы, изображения которых можно видеть на майках, бейсболках и т.д. К сожалению, слишком много среди них имён и портретов кровавых насильников и революционеров, которых до сих пор делают кумирами молодёжи. Например, народовольца Степана Халтурина или латиноамериканца Че Гевары.
Э. Ле Шан написала в своей книге «Когда ваш ребёнок сводит вас с ума»: «Сочетание тёплого, мягкого, ласкового малыша и его волчьих зубов создаёт у нас ощущение, что мы столкнулись с чем-то ужасным, вызывающим страх». Выражаясь, словами Фридриха Ницше, мы заглянули в бездну и бездна тут же всмотрелась в нас («Бездна бездну призывает» - Abyssus abyssum invocat, лат.). «В ответ взрослые сами кусают его, намыливают ему рот или задают трёпку, и он думает, что, если старшие так поступают, они просто-напросто тоже не знают, что делать, как защищаться. Они такие же жертвы инстинктивных побуждений, как и дети». Агрессия, злоба, жестокость самонакачиваются, двигаясь в гигантском шатуне поколений. При этом ведущая роль принадлежит родителям, а главным механизмом является только и только он - мимесис, подражание. (Из наставлений воспитателю-гувернёру в семье «новых русских»: «Будьте осторожны с этим ребёнком - это очень чувствительный, ранимый и впечатлительный гадёныш». Ему есть в кого быть таким.)
Ш.Тейлор, Л.Пипло и Д.Сирс полагают, что «агрессия в детском возрасте остаётся довольно стабильной в течение длительного периода времени… Агрессивные дошкольники после своего поступления в школу, как правило, сохраняют тот же уровень агрессивности на протяжении первых лет своей школьной жизни. Агрессия играет драматическую роль в судьбе детей, поскольку она прогнозирует такие серьёзные последствия, как низкую успеваемость, бросание школы в подростковом возрасте, отклоняющееся и даже криминальное поведение и психопатологию».
Главное – научение контролированию агрессии. «Мы усваиваем привычки вести себя агрессивно в одних ситуациях и подавлять свой гнев в других, выражать агрессию против одних людей (например, братьев или сестёр), а не против других (например, офицеров полиции), и в ответ на одни виды фрустрации, а не на другие. Эти привычки играют решающую роль в нашем контроле своего агрессивного поведения».
Главнейший механизм формирования детского поведения - подражание, мимесис. И прежде всего - агрессивных форм поведения. Американские авторы «Социальной психологии» пишут: «Ребёнок наблюдает за тем, как другие люди проявляют или контролируют свою агрессию, и подражают им в этом. Таким образом, его собственное агрессивное поведение формируется и определяется тем, что он наблюдает в поведении других». Особенно родителей. «Оказавшись в ситуации, где он обладает превосходством, ребёнок ведёт себя по отношению к другим точно так же, как ведут себя по отношению к нему его родители. Если они проявляют агрессивность, он будет делать то же самое.
Наказание учит его не проявлять свою агрессивность дома, но оно также учит его, что агрессия допустима, если проходит безнаказанно. Независимо от намерений родителей, дети будут продолжать делать то, что делают, и говорить то, что говорят их родители». А такая индуцированная агрессивность (как впрочем и природная) в сочетании с «приоритетом «справедливости равенства» не только тормозят любой творческий процесс, но и очень разрушительны для всего мира». Такие дети, как далее верно подмечает Дж. Н. Ландрам, «обычно нагружены внутренней потребностью реализовать отрицательные самообразы» и из них в невероятном коктейле агрессивности со справедливостью вырастают отпетые злодеи. Часто мирового масштаба.
Жестокость и насилие, многократно усиливаясь имманентной тягой к справедливости, безусловно ходят по кругу в гигантском ускорителе сменяющих друг друга поколений. Как писал Д.Коннор: «Жестокость «ходит» по «социальному кругу» и затрагивает каждого человека». Всё, к сожалению, именно так и обстоит на самом деле! В евангелическом смысле: «И враги человеку домашние его»!!!
Да и не только домашние, вносит свои поправки сегодняшнее время. Наблюдая некоторые, мягко говоря, особенности развития и состояние современности, невольно думается, что это так и есть, что действительно, зверям такая свирепость по отношению к себе подобным и не снилась! Впрочем, живя на одной планете с таким бесподобно лютым существом как человек, вряд ли они вообще видят сны.
Сам человек вряд ли знает о себе полной правды. Теперь так тем более. Как писал Мартин Хайдеггер: «Однако знаем ли мы, собственно, что такое мы сами? Что есть человек? Венец творения или глухой лабиринт, великое недоразумение и пропасть? Если мы так мало знаем о человеке, как может тогда наше существо не быть нам чужим?». Поэтому-то мы и боимся собственных детей. А бог их знает, кто они такие, откуда и зачем на самом деле пришли! Неужто и впрямь за нами?!
2. Жила-была ненависть. Пробуждение
Анатолий Бочкарёв
ЖИЗНЬ и будущность ребёнка, едва он только переступает порог детства в ревущие сто месяцев отрочества и ранней юности пытается полностью приватизировать какой-нибудь социум, а то и всё общество, наконец само государство. Древний ритуал жертвоприношения, в котором жертвой почти всегда был именно подросток, всякий раз получает новые и новые воскрешающие импульсы при всяком извороте государственного механизма, при каждой новой попытке построить новое «светлое будущее».
Построить его без убиения несовершеннолетнего и заложения его в фундамент новых отношений как-то не удаётся. Современные зверские избиения несовершеннолетних экстремистов стражами порядка - явление того же порядка. Когда же государство тоталитарное, то иногда ритуальное жертвоприношение подростков приобретает в нём чуть ли не сакральный смысл. Принесённым в жертву новому «светлому будущему» несовершеннолетним чуть ли не памятники ставят, их боготворят, превозносят до небес. Просто за сам факт явления его именно жертвой, вокруг которой всё так или иначе крушится.
КЛАССИЧЕСКИЙ ПРИМЕР этого рода советский пионер Павлик Морозов, якобы убитый родственниками за донос на кулака-отца. Именем Павлика назывались множество пионерских дружин, пионерлагерей, дворцов и т.д. Этим именем заклинали, клялись, награждали. Между тем, на самом деле, как сообщает Валентина Оберемко одну из наиболее правдоподобных версий случившегося, смерть подростка была хладнокровно запланирована и осуществлена спецслужбами именно в государственных целях. «…Убийство было инициировано и спровоцировано НКВД ОГПУ для того, чтобы запустить процесс коллективизации в деревне и заставить людей вступать в колхоз… Ведь до смерти Павлика в Герасимовке очень неохотно шли в колхоз, поэтому нужно было вызвать у людей ощущение страха».
Далее В.Оберемко пишет о великой посмертной судьбе этого подростка, заложенного новым государством в свой фундамент: «В конце 30-х годов ХХ столетия образ пионера-героя был основополагающим для всей страны - именно модель поведения Павлика Морозова принималась за образец : «Веди себя как Павлик - и ты построишь светлое будущее». // Почему история Павлика стала одним из главных мифов Советского Союза? Да потому, что этот мальчик - невинная жертва - пострадал ради идеи. Тогда нужен был именно такой герой. …Сам Сталин испугался того энтузиазма, с которым народ воспринял образ мальчика, как некоего метафизического мессию. Или даже поколенческого возмездия.
ОДНО ВРЕМЯ Павлику даже хотели поставить памятник на Красной площади. Но Сталину это показалось лишним: всё-таки бог должен был быть один - он сам. В эпоху становления советской власти было создано много легенд о пионерах-героях. Горький, выступая на совещании писателей, сказал: «Пионеров перебито уже много»». Прежде всего именно подростки годились для закладки в фундамент социализма. Тем самым, наконец был достигнут желаемый государством эффект. Классовая ненависть к врагам (к тем, на кого укажет государство) достигло такого накала и такого безотчётного неистовства, что, например, одна 12-летняя девочка-пионерка на вопрос, а не жалко ли тебе расстрелянных в деревне стариков и детей, ответила: «Нет, не жалко! Я бы сначала их изрезала маленьким ножичком. Сначала бы нос, уши и губы отрезала, а потом на костре бы их изжарила».[1]
Вот в основание чего хладнокровно и расчётливо заложили в качестве столь необходимой жертвы совершенно случайного подростка Павлика Морозова, который к тому же даже не был пионером. Тотальная ненависть к любым врагам государства - идеальный цемент для строительства нового общества! Кстати, ровно такая же схема была репродуцирована примерно в то же время и в нацистской Германии, в третьем рейхе. Звали германского «Павлика Морозова» - Герберт Норкус. Был
