Всё было как обычно — домашняя работа, муж у телевизора на диване, дочь у компьютера… Татьяна сама себе удивилась, что стала с нетерпением ждать смены. Пусть там несвобода, но хоть какие-то перемены в её монотонной жизни. А перед самим отъездом ей позвонили с незнакомого номера. Пьяным голосом какая-то очередная любовница мужа стала оскорблять её, откровенно насмехаться.
— Он меня любит, а не тебя! Отпусти ты его, что вцепилась, зачем он тебе, бабник такой? Пожила, хватит, дай другим пожить, — кричала она в трубку.
— Да пошла ты! — отключила телефон Таня и пошла в комнату к мужу. — Что, смотрю, хорошо поразвлекался, пока я деньги для семьи зарабатывала? — закричала она на него. — Сколько это будет продолжаться? Сил моих нет! Что ж ты за гад такой, что тебе всё не ймётся? — расплакалась она.
Толик виновато посмотрел.
— Ты чего, Танюш, что случилось? Я не…
И тут в дверь постучали. Не позвонили, а затарабанили что есть мочи.
— Открывай, Толичка! Скажи ей то, что мне говорил. Что меня любишь, а не её! — исступлённо кричала та самая, что звонила — Таня узнала по голосу.
— Что это? — побледнела она. — Было, было, но такого ещё не было. Совсем обнаглели. Иди разберись с этой дурой, чего она орёт на весь дом, — приказала стальным голосом Татьяна, и Толик послушно вышел.
Было слышно, как он выговаривал Светку, так он её назвал, как вытягивал из подъезда, а та упиралась, как ударил её, и та, наконец, успокоилась и расплакалась. Потом всё стихло, а через несколько минут вернулся Толик, похожий на побитую собаку.
— Танечка, прости. Она врёт. Я никогда не говорил, что люблю её. И никому, кроме тебя, никогда не говорил, — он попытался обнять жену, та оттолкнула.
— И ты, конечно, думаешь, что это тебя оправдывает?
— Да нет, ты что! Сволочь я. Кобель. Знаю, — склонил голову Толик. — Но ведь ты знала, на что шла, ты сама согласилась… Помнишь?..
Конечно, она помнила. Как влюбилась в красивого импозантного мужчину, тогда начальника цеха. То, что он намного старше, казалось плюсом. Надёжный, опытный. Думала, будет за ним как за каменной стеной. Ах, какие комплименты он говорил, какие подарки дарил! Она так влюбилась, что когда поехали к его родне в гости, и его мама спросила, любит ли она её сына, ответила, глядя на его родителей и младшую сестру с маленьким сыном:
— Я сейчас даже не знаю, кого из вас люблю больше. Мне кажется, всех вас одинаково.
Это чувство было таким сильным, что его хотелось дарить всем близким, а оно от этого только увеличивалось. Наверное, благодарность за испытанное тогда чувство любви и спасала их брак все эти годы. Да, она согласилась тогда… Анатолий сказал честно:
— Танечка, я бабник. И ничего не могу с этим поделать. Мне нужен секс с разными женщинами. Наверное, таким, как я, нельзя жениться. Но я так сильно люблю, что не представляю жизни без тебя. Если ты согласишься закрывать глаза на мои измены, то… выходи за меня замуж. Я никогда не обижу тебя, это обещаю.
Дура, дура! Зачем она согласилась? Затем, что боялась потерять. Затем, что любила. И верила, наивная, что станет хорошей женой, и он не захочет изменять. Затем, что тоже не представляла жизни без него. И так хотела ребёнка от него. Ах, как она была благодарна ему за Анфису — её самую большую радость и счастье.
Таня вздрогнула. Сколько скандалов слышал этот бедный ребёнок. Как она ни старалась сдерживаться, иногда всё же прорывало. Наверное, поэтому Афиса росла закрытой девочкой. С подругами-одноклассницами особо не тусила, с мальчиками вообще не общалась. Всё сидела в интернете, смотрела это странное аниме. А недавно стала писать какие-то страшные рассказы о смерти, демонах и выкладывать их на своей страничке в Фейсбуке. Она читала и ужасалась: что они сделали с ребёнком!
Надо было бросить Толика, ещё когда первый раз застала его с другой. Вспомнила, как когда-то поздно вечером, не дождавшись с работы, пошла к нему в кабинет, который располагался на первом этаже, и заглянула в открытое окно. Оперевшись локтями о письменный стол, с задранным платьем, на приставленном стуле стояла на коленках какая-то его подчинённая, она даже имени её не знала. Сзади с опущенными штанами стоял её муж и, поглаживая крутые оголённые бёдра женщины, громко шептал, входя в неё всё быстрее и быстрее:
— Хорошо, хорошо-то как. Моя девочка, какая же ты сладенькая. А какие грудочки, а попочка. О-о-о!
Та прогибалась как кошка и стонала:
— Ещё, ещё, сильнее, сильнее! А-а-а!
Татьяна не стала закатывать истерику тогда. Она была так шокирована, что просто развернулась и побрела домой. Слёзы лились, она их даже не вытирала, шла как сомнамбула. С тех пор перестала его уважать. Потому что перед глазами стояла картина: муж со спущенными штанами и... Придя домой, она позвонила его маме. И всё рассказала. Та успокаивала, говорила, что сын весь в отца. Что она всю жизнь терпит его похождения.
— Танечка, я ничего не смогу сделать, поверь. Я бы с радостью, да не послушает он меня. Мне и первая его жена жаловалась так же. Если не можешь простить, разводись лучше сейчас, пока ребёнок маленький и ты молодая, найдёшь себе нормального мужика. А Толик… он будет всю жизнь гулять, гены такие…
Татьяна рассказала Толику, что видела его с любовницей. Не позволяла долгое время даже прикасаться к себе. Но всё же простила — он на коленях вымаливал прощение, задаривал подарками и был очень внимателен и ласков. Но потом всё повторялось снова и снова. Она всегда чувствовала, когда он уходил "налево", хоть по отношению к ней и не менялся. Со временем научилась не думать о его изменах, хотя та картина так всю жизнь и стояла перед глазами…
