В те дни, когда жила в часах кукушка,
А время никуда не торопилось,
И в лучике упавшем на подушку
Пылинки танцевали и светились,
Не знали мы, счастливые без меры,
Что всё не вечно, в том числе, мы сами.
Что время охраняют Лангольеры,
И где-то рядом щёлкают зубами.
"Время? Просто-напросто время? Нет, дорогой, этим чёрт не торгует. За это нам не платили бы властью над концом. Какого сорта время — вот в чём вопрос! Великое время, сумасшедшее время, совершенно чертовское время со взлётами и сверхвзлетами, — конечно, и не без жалких падений, даже весьма жалких, это я не только признаю, но и с гордостью подчёркиваю, ибо так уж полагается, такова уж повадка и природа артистов. Последняя, как известно, всегда стремится к обоим полюсам, и некоторая склонность к экзальтации — вполне нормальное её свойство. Тут маятник всегда скачет между весельем и меланхолией, это дело обычное, это ещё, так сказать, мещански-нюрнбергская умеренность по сравнению с нашим товаром. Ибо наш товар — крайнее в этом плане, товар наш — порывы и озарения, такое ощущение свободы, вольности, отрешённости, уверенности, лёгкости, могущества, торжества, что наш подопечный перестаёт доверять своим чувствам; прибавь сюда ещё то огромное восхищение сделанным, при котором легко отказаться от внешних, чужих восторгов, — ужас самопреклонения, да, да, сладостного трепета перед самим собой, когда сам себе кажешься богоизбранным инструментом, божественным чудищем".
Кукушка - символ вечности, она ж -
Секунд, минут, мгновений стойкий страж,
Но я за нею вслед не тороплюсь.
В одну и ту же реку не войдешь:
Пираньям-Лангольерам невтерпёж
Твою пяту испробовать на вкус.
И никуда от этого знания не деться...
В некоторых случаях даже впавший в детство не в силах избежать проблеска понимания того страшного мига (слышала рассказ женщины о последних минутах жизни мужа, когда он кричал страшным криком, испытывая жуткий первобытный страх, хотя врачи позже заверяли, что, благодаря своему заболеванию, он не осознавал в полной мере всю тяжесть положения, поэтому ушёл сравнительно легко). Что тогда тяжело уйти...
Ай-яй-яй!