лепишь! Мы чай писания эти ваши зна-а-а-ем!
– А я насчёт того глаголю, что, мол легше верблюду сквозь игольное ушко будет пролезти, чем богатею попасть в царстие небесное. Слыхивали об таком, навориши окаянные?
Ну а те ещё пуще тут распалились. Разорались так, что хоть уши затыкай.
– Да что мы тут мухомора этого слушаем?! – воскликнул запальчиво президент. – Царствие божие силою ведь берётся! Вперёд на приступ! Открывай ворота! Бейте архангела этого липового, ребята!
И было уже кинулись в самом деле вперёд, да тут дед Мишка возьми и подуй в их сторону. И в тот же самый миг словно электричество к нападавшим подключили. Музычка послышалась вдруг самая что ни есть раздолбайская, и вся банда в диком экстазе заплясала там такой шейк и ламбаду, что просто атас. С минуту примерно они там дёргались и выкаблучивались, глазёнки повыпучив и оря уже от страху, пока дед мановением руки не снял с них это наказание. Те враз тама словно околодели, и толечко струйки малюсеньких молний ещё чуток между ними просверкивали, вызывая конвульсия телес противу прежнего куда как слабейшие.
– Да-а, лиходеи вельможные, – с горестной усмешкой заметил дед, – все-то заповеди божии насобачились вы обходить ловко. И убийства научились скрывать, и воровство неуёмное тем паче, и любострасти ваши окаяннные, и ревность, и зависть... И любовь к ближнему наловчилися мастерски изображать, и даже любовь к богу, со свечечками смиренно постаивая да задирая задницы к небесам... А вот алчность свою испепеляющую трудновато вам скрыть-то было! Ага, алчность, пасть гордыни вашей окаянной... Разве что гражданин Корейко придуманнный да советские буржуи это как-то делали, и то до поры до времени, пока перестройку чертячью не затеяли... Ну что, любители красиво пожить – отвечайте архангелу божию! Что скажете насчёт своей осатанелой бабломании да притыривания дорогого барахла?
Наступила неловкая пауза. Олигархи, вельможи и их предводитель недоумённо переглянулись, пожали плечами, а затем развели руками, однако замешательство покинуло их почти моментально.
– Так мы же вовсе и не богатеи никакие! – сызнова нашёлся президент. – Ну-у... Какие из нас богатеи? Мы ж бедняки ваще. Ой и какие же мы бедныя-я-я-я-я-а-а! У-у-у-у!
И вся когорта сугубых бедняков прямо зарыдала тут навзрыд от переживания ощущения своей бедности дикой. А архангел Мишка поглядел на них эдак хитренько, головою слегка покачал и замечает вроде как сначала согласно:
– Вот тут вы действительно истину глаголете, товарищи толстосумы. И в самом-то деле вы беднее распоследнего горемыки. На правду божию да на совесть человеческую... Истинно богатые духом ведь богаты, а не прахом сверкающим. А ваш дух тухлый. Он из вас валом валит, особливо когда деликатесами своими подзаправитесь да ядовитым бухлом сожранное запьёте.
Тут он сделал паузу красноречивую, посмотрел на притихших элитников как солдат на вошь и отрезал властным голосом:
– Только вот словесами лживыми вам будет от ответственности ужо не отвертеться! Тут, судари мои жадные, не проханже... Тут на деле экзамен пройти будет надобно...
Он опять значит щёлкнул пальцами, и в руке у него появилась самая обыкновеннная с виду стальная иголка ушком вверх.
– Вот, глядите, господа претенденты, – решительно молвил дед, – пролезете через сиё отверстие – так и быть, в рай ступайте! Ну а не пропихнётесь – пеняйте на себя! Я сказал!.. Кто первый из желающих?
Президентское величество на это предложение скоренько весьма среагировал и назад было подался, желая видимо затеряться в массе своих соратников. Не хотел он ни за что оказаться пионером игольного ушколазания и вознамерился кого-то полопушастее толкануть заместо себя. Ан тебе дулю! Соратнички тоже ухо востро держали, разоралися они прямо незнамо как и буквально взашей своего предводителя на передний план и вытолкнули. Нет уж, подумали они злорадно, голубчик, как на совещаниях всяких да съездах, так ты первый, а как ответ держать перед вышестоящими властями – так ты в хвост? Давай-ка вон, вперёд!
Делать нечего, пришлося нашему вождю с разбегу сунуться личиком прямиком к иголке выставленной. Он по ходу дела поужался собою весь, щёчки втянул, губки восьмёрочкой сложил – да нырь было в дырку!
Ага, щас, пролез называется! Одна лишь волосина, на носу его торчащая, туды и пролезла, а более-то и ничо.
– Э, нет, милочек, так дело-то не пойдёть, – рассмеялся, то видя, Мишка-дедок, да по лобешнику ныряльщика щелобаном как хлыснет.
Мгновенно тот в верблюда одногорбого и превратился! И стоит себе, значит, спокойненько, жвачку слюняво пожёвывает и ни в какую дырку угольную лезть и не помышляет. Даже верблюду безмозглому тут было ясно – дело-то дрянь. Вот он и притих.
Как узрели олигархи и вельможи, в каку животину их вожак превратился, так ажно на мгновение они онемели. А потом взволновалися они не передать прямо как и орут вредному старикану:
– Это не нашенский рай! Дауншифтерский он какой-то! Мы тута по ошибке! Это он, скотина этакая, нас сюды завёл! – и на верблюда равнодушного пальцами указывают. – Перемещай нас живо в настоящий рай, парадизом который называется, чтоб высший класс тама был, а не это убожество!
Ну а Мишка-архангел на их вопли никакого внимания, как и тот верблюд, не обращает. Стоит он себе и малёхи этак усмехается.
– Ты чё, старый, оглох что ли?! – те опять в вой. – Давай завязывай со своими нападками! Ишь тут ещё выискался! Народный арти-ист, панима-аишь! На балалайке он наяривает... Ты б ещё на ложках тут сыграл! Дегенерат фольклорный! Тьфу на этот твой раёк! Плевали мы на него с Вавилонской башни!
И стали в самом деле плеваться яро на ворота. Всю рожу дедку, нехристи этакие, заплевали. То видя, даже верюлюд, паразит, за компанию в ту сторонушку плюнул. Ну, тут уж старичонка ловким весьма себя показал и от плевчищи верблюжачьего уклонился он ушло.
А один из вельмож под дурака тут вздумал косануть.
– Ми по-вашему нихт понимайт, андэстэнд? – он заканителил. – Ми хотит гоу эвей отселева, йес! Телепортируте нас цурюк, камарад Майкл, да глядите поскорее!
А дедуля как захохочет. Долго он в конвульсиях смеховых трясся. А потом слёзки с глаз поутёр да и говорит:
– Как из Родины-матушки кровя сосать, так вы в курсах, а как отвечать за свою алчность – так вы нихт понимайт! От же гадёныши, право слово... Нет уж, господа хапуги, здеся такие номера не проходят, ферштейн!
И как хлопнет в ладоши немедленно, И не успел звук хлопка ещё из ушей евоных повыветриться, как глядь – а заместо толпищи сановников наглых кучкуется перед ним стадо верблюдов горбатых. Стоят они там, голубчики, и жвачку жуют задумчисто. Дед же пальцы в рот себе заложил да как свистнет.
И не сразу правда, а через времечко немалое вылазит прямо из придорожного песка маленький такой чумазый чертенёнок.
– Звал что ли, дед Мишка? – недовольно вопросил он, позёвывая. – Этих штоль горбунов в ад спроворить?
– Ох же ты и лодырь, Вельзевулка, – укоризненно поцокал дедок языком. – Тебе б только спать куда завалиться... Вона, забирай-ка давай стадо скотов, гордынею обуянных, да гони их в своё логво. Ну а дедуля твой ужо знает как их упарить. Пущай, хитрованы, так в аду напляшутся, что в будущей своей жизни бабла бы чертячьего более не алкали. Пшли вон отсель, твари волохатые!
В тот же самый миг в земле проделалось как-бы такое отверстие широкое, и там была дорога, уходящая наискосок в места не столь отдалённные, но явно малокомфортные. А дьяволёнок этот заорал тут как тыща чертей прямо да и взогрел кнутищем появившимся по бочине президента-верблюда! И всё стадо не разбирая дороги в адскую эту тмутаракань поскакало, преследуемое по пятам немилосердным своим погонялой.
Вход в пекло тут же пропал, а дед Мишка не спеша к себе на завалинку вернулся, баловайку свою хвать, да и давай на ней наяривать, дурацкие стишки при том горланя:
Как на нонешней неделе
Олигархи припотели.
Чай в аду-то не на воле,
Воровать не будут боле.
Ой, хвост-чешуя!
Судачок ведётся...
И для верхнего вора
Свой крючок найдётся!
И-и-и-э-э-э-х!!!
Не люблю, когда русские слова коверкают.