Школьники и школьницы. Повесть. Глава 22

                                                                                     


                                                                                           
                                                                                  ПЕРВОЕ АПРЕЛЯ




    - Сегодня день смеха, - сказал я ребятам. - Ну что, повеселимся?
    Меднис тут же предложил сыграть в шахматы.
    - Считаешь, что будет очень весело, если ты мне мат поставишь? - сказал Вовка Брусникин.
    - Ну да, - неуверенно ответил Витька.
    - Да, очень смешно. Я уже вовсю хохочу, не могу остановиться.
    Майка Борисова выступила с предложением спеть веселую песню про комара, которую она недавно разучила.
    - Что же здесь смешного, - я передернул плечами. - В том году они меня на даче чуть до смерти не заели. Я уже на колени встал, умолял их: миленькие, говорю, не губите.
    - А они?
    - А они жрут и жрут.
    - Они человеческой речи не понимают, а мы по-комариному не умеем.
    - Может, кто и не умеет, а вот я умею, - хвастливо заявил Лисицкий и отчаянно запищал.
    И тут же на него обрушился град шлепков.
    - За что! - закричал Женька, отбиваясь.
    - А ты как думал с комарами обращаются.
    - Я перед комаром на колени не встану, - сказал Сабельников. - Не дождется он этого от меня.
    Сережка подумал и сказал:
    - Я и перед клопом не встану.
    - У вас дома клопы?
    - Нет у нас никаких клопов. Это я образно говорю.
    - А-а...
    - Перед клопом и я на колени не встану, - твердо сказал Славка. - А вот перед медведем... Тот заставит. Медведи, они сильные... Как дадут! Хочешь не хочешь, а на колени и приземлишься... Если повезет.
    - А может, и не повезти, - покачал головой Сашка Прохоров. - С медведями всегда так... Особенно с белыми...
    Майка не отставала:
    - Ребята, ну давайте я спою вам веселую песню про кузнеца.
    - Ой, не могу, держите меня! Я просто умираю от смеха, - закричал Игоряха и схватился за живот.
    - Да, это действительно смешно, - пробормотал Сережка.
    - Не пойдет, Борисова, - решительно сказал я. - Про кузнеца и штукатура споешь в день строителя. Но да него еще далеко.
    - Вы меня не так поняли, - попыталась оправдаться Майка. - Кузнец - это повзрослевший кузнечик.
    - Ясно. А штукатур - это повзрослевший маляр. Очень, очень смешно, Борисова.
    Майка горько разрыдалась. И это в день шуток и смеха!
    - А я курочку ел в буфете, - поделился со всеми Славка. - Но крылышко жестковато. Да и ножка не того...
    - Ну и что тут смешного?
    - А я и не говорю, что это смешно. Наоборот, очень грустно.
    - Я что-то не понимаю, - сказал Женька. - Сегодня день смеха, или день поминовения тощей курицы?
    - А я вообще в ближайшее врем ничего смешного не вижу, - проворчал Сашка Прохоров. - Сейчас будет контрольная по арифметике. Это смешно?.. Только ненормальные, - и он кивнул в сторону Витьки, - могут смеяться по этому поводу.
    Сашка прав. Контрольная по арифметике, это совсем не смешно. В чем я скоро и убедился. Но все-таки успел немного повеселиться до арифметики.
    Васька похвастался, что сегодня, когда шел в школу, перебежал дорогу на красный свет, а потом показал милиционеру язык и покрутил пальцем у виска.
    Я подошел к окну. У входа в школу стоял милиционер и грозно поглядывал в окна нашего класса.
    - Он пришел, - произнес я.
    - Кто? - непонимающе спросил Васька.
    - Милиционер.
    - Ты шутишь!
    - Не веришь, посмотри сам. Он только что вошел в школу.
    Васька побледнел и сказал:
    - Ага.
    - Что - ага?
    - Ага.
    - Может, тебе и другие слова знакомы?
    - Ага.
    - Тебя заклинило?
    - Ага.
    - Не переживай, Васька. Я пошутил. Это Вовкин отец. Ты что забыл - его родителей в школу вызвали.
    Васька бессильно сполз на пол.
    Вовке тоже было не смешно.
    Зато Лисицкий веселился вовсю. Он налил на сидение Сестренкину острого соуса, специально для этого случая захваченного из дома, и утопил в нем несколько кнопок. Соус действительно оказался острым. Когда взбешенный Колька подскочил на своем месте, Женька сказал, что это сделал Тарлович. Генка заявил, что это вранье; если бы он захотел, то просто дал бы в нос Кольке. И это правда. Только Генка может дать в нос Сестренкину, и по его мнению - виноват Димка. Тот все отрицал и указал на Баларева. Юрка тоже отнекивался. Тут все стали кричать друг на друга и махать кулаками, девчонки от восторга завизжали, а вошедшая в класс Нина Федоровна была неприятно удивлена. Смеялся только один Женька, а я сказал, что мы шутим по случаю дня смеха.
    - Хорошо, - сказала учительница. Теперь пришла моя очередь шутить. Гречнев - к доске!
    - Не могу подняться, Нина Федоровна, - жалобно произнес Славка. - На физре Крайников упал с каната и отдавил мне ногу. Ой, как же она болит! Я бы с удовольствием... Без арифметики я себя не представляю! Так, существование жалкое... Бывало, придешь домой после школы, и не отдохнув, не пообедав как следует, садишься за стол, и все решаешь задачки, решаешь, решаешь... все подряд! Я от арифметики без ума!
    - Так уж и без ума, - недоверчиво сказала учительница. - Что-то не замечала раньше.
    - Ногу ему отдавили! - заверещала Юлька Мамолова. - А в столовую пер как танк - всех с дороги отпихивал. Старшеклассники - и те, как солдатики оловянные разлетались.
    - Он даже салфетку сожрал! - добавила Людка Свиридова.
    - Надо говорить - съел, - машинально заметила учительница.
    - Нет, он не съел, а именно сожрал, - стояла на своем Людка.
    - И живот болит, - продолжал гнуть свою линию Славка, нисколько не обращая внимания на девчонок.
    - Так Крайников тебе вроде бы на ногу упал, - сказала учительница.
    - Это от нервов все, - доверчиво признался ей Славка. - Есть такие нервы, что идут от головы до самой... Ну, вы сами знаете, Нина Федоровна, не мне вам объяснять. Короче, нервы эти через все тело проходят. А я очень нервный, очень... Особенно после физкультуры. И похоже, страдаю дизентерией. Меня надо срочно освободить от контрольной, это очень заразная болезнь.
    - Как яблоки немытые лопать - то ничего! - опять подала голос Юлька.
    - Тогда и меня освобождайте! - закричал Женька. - У меня тоже нервы, еще подлиннее, чем у него.
    - У всех нервы, - громко заявил Сестренкин и стукнул кулаком сперва по парте, потом по Женьке.
    - У вас канаты вместо нервов, - пробормотала учительница. - Вам мозги лечить надо, а не нервы, - и она в очередной раз вздохнула.
    Наша учительница - чемпион мира и Европы по вздохам.
    - Вы все любите футбол, - сказала она. - Вот вам и задачка в тему.  Болельщики направляются на матч между командами "Зубило" и "Шайба". Недалеко от стадиона они встречаются. Присутствуют: сорок болельщиков "Зубила", тридцать "Шайбы" и два "Трудовых резервов". Спрашивается, что у нас получается в количественном отношении? А? Бегалов!
    - Драка получается, а в количественном отношении - это кому как повезет. Одно скажу: количество болельщиков, которые доберутся до стадиона сильно уменьшится.
    - "Резервистам" совсем плохо придется, - сочувственно сказал Тарлович.
    - Не надо бы им встречаться, - заметил Вовка Брусникин. - Тогда все дойдут.
    - Тут я вижу варианты. Но необходимо поставить опыт, - сказал Меднис. - Только я в нем участвовать не буду, - поспешно добавил он.
    Учительница глубоко вздохнула и в изнеможении отвалилась на спинку стула. Когда она немного отошла, то с новыми силами кинулась в бой. На этот раз не повезло нам с Серегой.
    - Томилин! Просиков! Что же вы все время болтаете! Никакой управы на вас нет! Идите к доске болтать. Ну, кто первый?
    - Он пойдет, - я толкнул в бок Сережку. - Он лучший - и в арифметике собаку съел.
    - Нет, - уперся Сережка. - Просиков значительно лучше готов к уроку.
    - Мы обоих послушаем, поочередно, - довольно мрачно сказала учительница. - Итак, мы все во внимании. Вот каждому по пол-доски, берите мел и покажите, как вы справились с домашним заданием.
    С домашним заданием мы не справились, поскольку и не приступали к нему. И не учительнице, ни классу особенно слушать ничего не пришлось. Нечего нам было сообщить. Молчали мы в основном, иногда, впрочем, испускали такие же тяжелые вздохи, как учительница, да мел в руках крошили.
    - Что же вы примолкли? - остро блеснула очками Нина Федоровна.
    - Молчание - золото, - робко сказал Сережка.
    - Не всегда, - сказала учительница и поставила нам по двойке.
    А затем была контрольная.
    Что-то мне хотелось смеяться все меньше и меньше.
    И все закончилось совсем не смешно, когда в класс, словно вихрь, ворвалась медсестра и закричала с порога:
    - Ну как поживаете, ребята? Все ли здоровы?
    - Поживаем мы неплохо, но могли бы и лучше! - закричали мы в ответ.
    - Тогда пульсы пощупаем, градусники поставим, клизмы организуем.
    - Зачем же! Мы не нуждаемся!
    - Шутка это была первоапрельская, ребята. Ха-ха-ха!
    Мы с натугой посмеялись в ответ.
    - Посмотрим, что у вас во рту творится - это главная цель моего визита, и вот это уже не шутка. Вас ждет не дождется доктор-стоматолог. Он в нетерпении.
    - У нас там все в порядке, - заверили мы ее. Но она нам не поверила и пошла по рядам, заглядывая в наши рты.
    Вот теперь, не только пульсы, но и наши сердца забились учащенно.
    - Так, - бормотала медсестра, - тут кариес, тут вообще непонятно что... Как назло очки забыла! А это что такое? - спросила вдруг она, уставившись на Славку.
    - А что? - невнятно произнес, каменея от страха, Славка.
    - Как что?! У тебя изо рта торчит кончик сардельки.
    - Так он ее еще не проглоти, - заступился я за него.
    - Так пусть глотает! - раздраженно сказала медсестра. - И все шпарьте к стоматологу.
    - Но у меня не болят зубы, - недовольно сказал Женька.
    - У нас у всех не болят, - дружным хором поддержали мы Женьку.
    - Сейчас не болят, заболят потом, - ощерилась в улыбке медсестра, демонстрируя очень малое количество зубов.
    Из чего мы сделали вывод: да, она регулярно посещает стоматолога, но последний крайне свиреп.
    Сережка сказала, что никуда не пойдет, потому что уже записан на сегодня к стоматологу, и это сделала его мама.
    - Два стоматолога за день - это уже перебор, - сказал он мне.
    Мне нечего было возразить.
    - Ведь ты пойдешь со мной? - попросил он меня. - Я знаю, что ты не оставишь друга в беде.
    Я не возражал.

    Дома я быстро пообедал, насыпал корму своей живности, выгулял Дикую Гаврилу, и все это время набирал Сережкин номер. Так как никто не отвечал, я отправился к нему домой.
    Нажав кнопку звонка, я долго ждал. Наконец, из-за двери раздался голос:
    - Кто там?
    - Гость. Открывай! - нетерпеливо сказал я.
    - Гость гостю рознь, в иного хоть сковородкой брось, - осторожно ответил Сережка.
    - Открывай дверь, гамадрил! - закричал я.
    Дверь приоткрылась, и он впустил меня.
    - Телефон не работает, испортился, - пробурчал Сережка.
    - Ты что, им орехи колол?
    - Фотку прибивал. Фотка у меня шикарная. На ней - я, а рядом чучело динозавра, которого я застрелили из лука, когда мы с папой в лес за грибами ходили. Двадцать пять метров в длину! Отличный был динозавр. Я его потом в музей отдал, там и сфотографировался.
    Ну и враль же Сережка! Дальше я его и слушать не стал. Надо же такое выдумать. Самый большой динозавр, которого я заколол копьем (или зарубил саблей, я уже точно не помню), был