Скрепы

несовершеннолетний без всякой улыбки и примирительно пояснил:

– Вы не поняли! Я не про вас – хотя собачка тоже сука. Вы её тоже арестовывайте? У неё нет документов ни с собой, ни дома – страшно подумать.

– Так! Всё! Идите, женщина, и сына своего забирайте… и собаку, разумеется, – парень придержал руки коллеги. Он явно был главным в их тандеме!

– Как же так? Мы уйдём, а вы его куду-то утащите, и что будет дальше? А может… я сюда паспорт принесу? Договоримся? – отстояв сына, Алёна не желала расставаться с супругом. А ещё в тени колченого трюмо она обнаружил трёхлитровую пластиковую бутыль с изображением трёх же улыбающихся, довольных рож, и она была до краёв наполнена пивом! Совершенно точно – пивом! О чём дядька пытался шёпотом сообщить жене, которая, увлечённая словесным противостоянием власти, отмахивалась прежде от него.

    Но договариваться не пришлось. Полицейские переглянулись, парень украдкой глянул в сторону припрятанной ёмкости, с тоской сглотнул слюну… На том и постановил:

– Ладно! Просто идите. Все уходите! А вы, гражданка, больше не нарушайте!

    Семейство, уже было, отчаявшись, повеселело, Михаил оставил в покое ухо супруги, Всеволод согнал грусть с лица, и лишь Жучка, увлечённая чтением чужой, но захватывающей книги жизни, ещё не поняла, что ознакомление с очередной главой будет безжалостно прервано. Алёна, не мешкая, начала движение и, проходя мимо девушки полицейского, чуть слышно обронила: «эсэсовцы». Слово – не воробей! Барышня в чёрном мундире и с такой же бейсболкой, действительно, походившими на вражескую форму времён фашисткой оккупации, как–то нервно дёрнулась и заорала: 

– Что? Что ты сказала, мразь? Это кто эсэсовец?  – она схватила женщину за плечо и что есть силы рванула в свою сторону.

    Алёна не удержалась на высоких каблуках и упала, больно ударив пятую точку и подвернув левую лодыжку – женщина рефлекторно заморгала, сморщила лоб и так и замерла с растерянным лицом, с расставленными позади спины руками. К ней тут же метнулся сын, стал поднимать, успокаивать. Жучка же в течение получаса повторно остолбенела – как плохо, оказывается, она знала людей! Собака не поняла, что ж это хозяйка – самое стабильное в её жизни – могла так упасть, оказавшись аж на уровне почвы, не иначе засим скрывался некий потаённый замысел, к примеру, она тоже заинтересовалась великолепной гаммой дивных запахов от гнили и разложений. Мишель, по своему обыкновению, в первый миг сжался весь, стал чудным образом занимать меньше места во вселенной, но это лишь на какой-то десяток секунд, после чего, как бы очнувшись, медленно нагнулся, но не к жене, а к увесистому, замшелому булыжнику. Камень он грубой пятернёй буквально вырвал из утоптанной почвы и с видом совершенного зомби, неторопливо направился к представителям власти в чёрном.

– Всеволод, Всеволод, Миша! Да, останови ты его! Михаил, не надо! – смертоубийство не входило в планы прилежной труженицы и заботливой хозяйки, она сама попыталась сделать шаг, но предательский туфель нелепо вывернулся, и красавица вновь оказалась на земле, в той же позиции.

    В жизни Михаила однажды уже возникал именно такой камень – замшелый осколок скалы с острыми краями, неуютно лежащий в руке. Вернее, их было несколько в тот далёкий солнечный день – порядка десяти…


*  *  *

    В жизни Михаила однажды уже возникал именно такой камень – замшелый осколок скалы с острыми краями, неуютно лежащий в руке. Вернее, их было несколько в тот солнечный день – порядка десяти…

    Если у тебя рождается первенец, после счастья и алкоголя, естественно, наступают будни, которые быстро отрезвляют вонючими подгузниками, а также сообщают, что ты ровным счётом ничего не понимаешь в воспитании, что денег, как правило, мало, он же или она всё орёт, требует внимания и постоянных вложений. А ещё где-то в глубине сознания какая-то подлая часть душонки вещает, как свободно и замечательно жилось без этого всего, а ещё ведёт подсчёты, гласящие, что новая жизнь, рождённая или порождённая тобой, с каждым годом обходясь всё дороже, не желает входить в твоё неутешительное положение и не признаёт очевидных заслуг мамы или папы – мусор, например, не выносит вовремя, пыль не вытирает, а уж про огород и оценки и говорить не стоит! Это равнодушное нечто вступает в неразрешимое противоречие с природной любовью к собственному чаду и со стремлением упеленать его тёплой заботой, оберечь, сберечь эти носики, губки и кудряшки. Заткнуть бы, загнать бы поглубже ту, безусловно, подлую часть себя, но у нас ещё есть досточтимая память… Лучшим способом воспитания является собственный пример – так оно, похоже, и есть. Вот большую часть жизни мы его и копируем неосознанно – это такая подсказка, палочка выручалочка в новых ситуациях от тех взрослых, которые нас окружали в детстве, в первую очередь, конечно, родителей. Как-то так в своё время делали и они, и наши деды, и их деды, и прочие пращуры – сейчас это принято стыдливо называть скрепами. Именно они нас объединяют якобы, не давая вражеской подлости порушить самый большой осколок Российской Империи, а ещё позволяют жить, не особо задумываясь, на уровне рефлексов, что удобно, и оправдано наличием тех самых скрепов… 

    Тогда и появляются тёмные углы с гречневой крупой, широкие ремни с железными пряжками и желание подавить, уязвить и даже унизить этого несусветного и непослушного олуха. Много мы, однако, делаем ошибок в отношении первенцев, ой как много, иногда буквально на гране допустимого или даже за ней уже, увы! Следующим отпрыскам, как правило, такого не достаётся и чем больше их, тем режим становится менее репрессивным – приходит собственный опыт, нарабатываются более щадящие схемы, а некоторых посещает и осознание собственной неправоты, преступной неправоты. А вот лучшее в нас достаётся, конечно же, внукам! Есть версия, что будто бы безудержная любовь к ним оказывается своеобразным способом искупления прегрешений перед их родителями в далёком прошлом, признаваться и каяться в которых то ли стыдно, то ли по тем самым скрепам не принято.

    Однако, сатисфакции такого рода не всем дозволяются… Отцу Михаила не суждено было увидеть внуков! Видимо, что-то уж слишком плохое вытворял инженер славянской национальности, раз где-то там наверху даже всемилостивые, всё прощающие вседержители не дали ему возможности при жизни загладить свою очевидную вину. Телеграмма о скоропостижной смерти папочки пришла ближе к середине второго года службы парня. Начальство, не задумываясь, оформило положенный отпуск, выдало необходимые деньги и, выразив соболезнования, отправило в родной Арсеньев без ненужных наставлений.

    Процедура погребения заняла немного времени: гроб с усопшим из больничного морга коллеги с завода закинули на грузовик и, не заезжая домой, отправились прямиком на кладбище, где покойника уже ждала яма. Крышку не открыли почему-то, речей не произносилось, водку не разливали, казалось, всем скорее хотелось отделаться от красного ящика с его скорбным содержимым – жара в том сентябре в Приморье стояла несусветная, липкий пот заливал глаза и проступал на одежде в самых предательских местах! Комья глины из-под лопат сослуживцев гулко забарабанили по доскам. Миша то ли не знал о православных традициях, то ли нарочно, расстегнув и отложив в сторонку свой солдатский ремень, повесив на соседнюю оградку форменную фуражку, сам взялся за шанцевый инструмент – парень, похоже, не хоронил, а с каким-то особым самозабвением именно закапывал своего батюшку, и никто ему слова не сказал в упрёк…

    К моменту окончательного оформления аккуратного холмика, практически все уже уселись в дежурный – от предприятия – автобус, мужики прибрали лопаты с ломами и, не дождавшись положенного горячительного или другого вознаграждения, уехали в город. Кроме парня остались мать и сестра, он посмотрел на них и спокойно сказал:

– Идите на остановку, я сам доберусь.

    Будущий водитель автобуса в новейшей эпохе города Владивостока, действительно заботливый отец семейства и просто добрый человек стоял и смотрел на смесь подсыхающей земли с глиной. Молча стоял, недвижимо, как на карауле у памятника, лишь изредка отгоняя назойливых насекомых. Не знал Михаил, как сложится его жизнь в дальнейшем, да и кто из нас думает о таких мелочах в двадцать-то лет? Но вот чего никогда не будет у его детей, ему стало понятным именно в тот самый день, в том удушающем безветрии, наполненном звоном кузнечиков и жужжанием отвратительных зелёных мух. И когда это знание, сформировавшись, всплыло в сознании вечным кристаллом с чёткими гранями, солдатик в форме Советской Армии посмотрел на холм и вдруг испугался – сооружение почему-то показалось непростительно ненадёжным! Вот тогда-то и возникли те самые замшелые обломки тяжёлой скалы. Не взирая на царивший в стране повальный атеизм, именно из них, выбирая валуны потяжелее, молодой мужчина и выложил поверх свежей могилы каменный крест во весь рост усопшего. Когда работа была закончена, он отошёл от своего произведения на несколько шагов, как бы любуясь, но тут же вернулся и методично, с силой вдавил каждый булыжник в матушку сыру землю…


28 октября 2018 года
Владивосток