Скрепы

Игорь Петрович Дженджера














    Будучи обладателем характерно-рязанской физиономии с незначительным татаро-монгольским прищуром, Михаил явно не тянул на Мишеля, но друзья и коллеги по автобусному парку именовали его всё же на французский манер! Кроме глаз в наследство от степного ига дядьке достались низкорослость, чёрные, невероятно жёсткие волосы, а ещё короткие ноги с небольшим изгибом наружу. Практикующие специалисты традиционного секса, познавшие на практике никчёмность модельных стандартов, утверждают, что у женщин подобная конфигурация в большинстве классических позиций позволяет достичь самой заветной глубины, к всеобщему благу и ярчайшему удовольствию! Однако, потомкам строгих рыцарей и разных прочих тамплиеров надлежало бы иметь что-то более изысканное или хотя бы прямое, но на Руси своё чувство юмора, которое так и норовит подчеркнуть абсурдность генной мешанины. Чего только стоят коренных жителей Чукотки и Ямала – сплошь Иваны Сергеевичи да Сергеи Ивановичи – и живут же… 

    И Миша жил себе спокойненько! Есть укомплектованная двухкомнатная квартира с просторной, застеклённой лоджией, полученная случайно от СМУ на излёте Советской власти. Кроме того, во дворе стояла не убиваемая легковушка с правым рулём и чудным название, прибывшая с чужбины, где ей пришлось познать и молодость, и зрелость. Разумеется, имелась семья, главным в которой являлся сын – молчаливый подросток, с головой погрязший в компьютере, однако, регулярно отдающий честь и суровости тренажёрного зала! Родившая парня женщина – высокая всё ещё красавица без целлюлита, с тёмно-русой косой – являлась женой, а также первой и единственной любовью Михаила, она присматривала за своими мужичками и собакой – тщедушным порождением самого сатаны. Вот всех троих он и вёл в тот день по проспекту 100 лет Владивостоку в гости к старинным знакомым – дружной чете с дочкой четырнадцати лет. Компания вышла из дома заранее, с приличным запасом времени. На дворе стояла вторая половина лета, солнышко наше заботливое ещё не успело, как следует, просушить побережье после традиционных для июня мороси и кромешных туманов. Густой воздух, приправленный выхлопными газами, даже и без экстремальных температур походил на атмосферу доброй русской бани, а значит, двигаться следовало неспешно, степенно, памятуя о влажных подмышках, не провоцируя организм на чрезмерное и досадное потоотделение. 

    На полпути позвонил Кирилл-дружище, да так удачно! В тот момент Миша со всем своим семейным выводком как раз поравнялся с главным вино–водочным нескольких кварталов. Замечательно–светлый магазин, символизирующий не иссякающий рог хмельного изобилия, разместили под сенью тополей, чуть дальше от трассы, в бывшем гастрономе, познавшем некогда великую эпоху пролетарского дефицита с дикими очередями за всякой всячиной. Азербайджанские лавочники – хозяева предприятия – видимо, тоскуя по теплу Кавказа, дали кровинке своей имя «Солнце», и оно таки полыхало и грело и натуры грешные, отпетые, да и народец культурный тоже туда дороженьку не забывал! Конечно, были ещё другие места, где спиртное продавали вполне легально. К ним, разумеется, относились и несколько полок в ближайшей бакалее, и соответствующие отделы солидных супермаркетов, кроме того, тут и там пестрели вывески над полуподвальными заведениями, где сомнительные личности разливали сомнительную же жидкость, почему-то именуя её пивом… Что–то имелось и на остановках, и в обшарпанных малосемейках, одним словом, хватало! Михаил, однако, недолюбливал эти сакраментальные точки! Будучи в прошлом сержантом военно-воздушных сил СССР, он про себя нарёк их аэродромами подскока, которые, как известно, не являются основными базами, а служат для пополнения запасов топлива и боеприпасов. Именно там без потери драгоценного времени следовало производить дозаправку хмельным горючим при его внезапном истощении в разгар ли дружной попойки или же для поправки здоровья субботним утром, а также по случаю непредвиденной и нестерпимой скорби болезной души.

– Мишель, здорово! Вы уже движетесь? Зайди в «Солнышко», возьми бутылку коньяка, вино для девок есть и водка, но не хватит, думаю! Объясню. Мы не успеваем, тут у нас авария – холодильник потёк, деньги отдам, – Кирилл выпалил тираду на одном дыхании и, не послушав ответ, не сомневаясь в исполнительности друга, отключил телефон.

– Что случилось? – жена настороженно заглянула в лицо супруга, – всё отменяется?

    Она вчера сходила к знакомой парикмахерше, подстриглась и сделала укладку, одела новое бельё в игривых рюшках и бантиках, словно ей предстояло раздеваться в гостях! А ещё более двух часов втирала и наносила что–то на лицо, шею, на руки и ногти всех четырёх конечностей. Кроме того, с супругой Кирилла – со своей коллегой по работе – они неделю обсуждали меню и готовили каждая свои блюда! На долю Алёны – так звали сорокатрёхлетнею барышню – выпало то, что не требовалось разогревать – несколько салатов, холодец, непременный торт Наполеон и три литра морса из смородинного варенья, банку с которым тащил, морщась, их совместный с Михаилом сын Всеволод. Остальное, аккуратно уложенное и упакованное, нёс в двух пакетах муж. И вот теперь, после звонка, он остановился явно озадаченный, напугав тем свою женщину, которая, будучи прилежной труженицей в учреждении и заботливой хозяйкой в быту, ценила нечастые светские мероприятия и своё участие в них. Предвкушение доброго застолья, приправленное маетой и внутренним ажиотажем, к вечеру прошлого дня достигло той нешуточной стадии, при которой отказ от действия или же хотя бы его задержка, приравнивались бы к резкому торможению мчащегося автомобиля, с обязательными синяками, ссадинами, сквернословием и напрочь испорченным настроением.

– Он сказал купить коньяк…

– Ну? А как вы договаривались? За тобой же только пиво было! Не понимаю! – теперь Алёна застыла, слегка подавшись вперёд, как бы желая лучше расслышать ответ.

– Обещал вернуть деньги… Не успел, говорит… Что-то у них с холодильником…

– Всё понятно с вами! И что вот теперь мы ждём? Вот же магазин, – её супруг был человеком добрым, расторопным, но каким–то без внутреннего руля, как детская заводная машинка, которую обязательно нужно поднять и поставить заново, чтобы сменить ранее заданное направление.

– А пакеты ты подержишь? Или лучше сходи сама, купи.

– Нет уж, милый! Сева в магазине постоит с вещами, а мы пойдём вместе. Так?

– Да, да, да! Всё! Пошли уже, что стоим?

    А вот алкогольные супермаркеты Миша уважал! В продолжение незабвенной авиационной тематики, дядьке представлялось, что сутью своей они совсем не походят на сельские аэродромы с их монументальною скромностью, где неопрятная кассирша уже лет тридцать пытается расправиться с бессмертной горстью семечек, а единственный полицейский в кроссовках, предваряя случайный рейс, разгоняет чумазых коров с взмокшего грунта взлётной полосы. Нет уж! Грандиозную коллекцию красочных бутылок, торжественно сияющих в неутомимо–праздничных лучах голубоглазых софитов, вместе с улыбчивыми продавщицами модельного склада и с брутальными бездельниками секюрити следовало бы прировнять к международному аэропорту Владивостока! Это вам не случайный подскок и не каботаж районного масштаба! Вот тут–то солидные пассажиры готовятся к нешуточным перемещениям по планете Земля, в чём им навязчиво помогал генетически услужливый персонал в замечательной униформе!

    В среднем в подобные заведения потребитель ходит осознано и, как правило, без лихорадочного блеска отёкших глазёнок! Здесь приятно без спешки, без суеты и с наслаждением, как в музее, поплутать меж полок с нарочито-спесивыми подарочными коньяками в гербовых коробках и тубах. А ещё подивиться несметному легиону водок от производителей всех народов, почти со знанием дела поцокать языком возле произведений виноделов, задержавшись отдельно у французов, ну, и похлопать ресницами, сглотнув слюну, пред немецким и английским пивом, родом из Тверской области. А в любезной тележке – тем временем – подбирается добрейшая компания, а руки потираются от предвкушения, число же бутылок всё растёт и множится сообразно кошельку, возрасту покупателя и грядущему событию… 

– Алён, что брать-то будем?

– Блин, ну, ты же мужик! Ну, вот куда тебя понесло? Ты виски жрать собрался? На ценники поглядывай! Смотри, вон там продукция уссурийского завода, и коньяк есть. Пошли, возьмём!

– Может лучше московский разлив или из Дагестана, а там крымские стоят…

– Миша, а ещё есть из Армении и Франции! Сегодня выпьешь – завтра всё забудется, а денег нет! Всё! Берём наше, иди, смотри, выбирай, замучил ты меня, честное слово! Вот и подержим Приморского производителя. 

– Слушай, он же деньги обещал вернуть! 

– Ну, конечно, помечтай! Ты Кирилла не знаешь? Всё! Выбрал? Иди, рассчитывайся. Уже есть хочется, давай быстрей, там собака на улице, и Сева топчется…

    Сын, поселившись в интернете навеки, даже не успел заметить отсутствие родителей, а вот псина по имени Жучка извелась, действительно. Её худое и тщедушное тельце, привязанное к ограждению, тряслось-таки на жаре, видимо, от отчаянья и, скорее всего, притворного, а лапки-спицы непрерывно, звонко и отвратительно так и цокали коготками по асфальту, что приправлялось пафосным скулежом и повизгиванием. Михаил стойко, но безнадёжно ненавидел домашнюю любимицу, которую завела жена, отказавшись однажды рожать ему дочку. Собаке многое позволялось, например, оглушительно лаять когда угодно, истошно выть по ночам и спать во всех постелях квартиры, а также рвать и разбрасывать – к умилению Алёны – газеты, случайные книжки и журналы. Кроме того, им с Всеволодом в зимнюю стужу, чередуясь, приходилось выгуливать это эволюционное недоразумение, предварительно запихав в специальную одежонку, да, ещё таким образом, чтобы отверстия в ней совпадали с анатомическими особенностями суки, в то время как та вертелась, скуля и, естественно, кусаясь. В представлении отца семейства сие непотребное животное не могла создать природа-матушка, скорее всего его сотворили отъявленные вивисекторы, злобно изувечив подвальную крысу, увеличив до неимоверности её уши, вытянув конечности, но отрубив при этом зачем-то хвост!

    Вообще–то, скулящее у магазина существо было Жучкой под номером три! Предыдущие псины, такие же вздорные и гадкие, лет по шесть-семь каждая отравляли бытие зрелого мужчины, после чего, насытившись чужими муками, спокойно уходили в свой собачий загробный мир. Жена – ради простоты и экономии – всем последующим питомицам передавала в наследство миску с изображением гламурного котёнка, подстилку из войлока и незамысловатую кличку. Ныне действующей любимице, наконец–то, минул шестой год, и в