лишь одно пятно, одна точка, что подвинется парящим полётом птицы, самой гордой птицы. Орёл над Толедо! И как он хотел бы, возжелал вот так же гордо воспарить до самой синевы над Толедо, расправив крылья, орлиным зорким взором узреть, увидеть с вышины небес и…
О, крыло мечты неисполнимой!
10
Они летели курсом на юго-восток от Улан-Удэ. Вначале пролетели над широкой Селенгой, самой крупной рекой, несущей воды свои в лоно Байкала – истинно сокровенной, прекраснейшей жемчужины Земли.
Они летели над долинами, над степью родной земли всё приближаясь…
Артуру приходилось однажды, когда в очередной раз лежал в больнице, читать про пограничников. Его воображение волновали хитрость, ловкость всяко разных шпионов, старающихся искусным образом пересечь государственную границу его Родины. Но более волновали, а он переживал искренне, умелые действия пограничников, их работа, их подвиги.
Вот шпион крадётся тихо, тихо, заслав вперёд себя вот такую подсадную утку, на которую клюнут пограничники, тогда как он, невидимо, незаметно и прошмыгнёт будто мышью полевой через границу, чтобы далее спокойненько шпионить и шпионить, затевая и затевая зло за злом для этой земли, куда пробирается непрошенным гостем, далеко не туристом.
Опытный пограничник решает пропустить первого нарушителя, поняв по опыту долгих лет службы, что этот слишком уверенно бредущий путник через границу и есть подсадная утка. Переждав определенное время, он засекает истинного шпиона, что крадучись, тихой тенью ступает по земле. И тогда он также тихой тенью след в след идёт за шпионом, и уже под дождём продолжительное время идёт у него за спиной. И вот настаёт намеченное время – час икс. Нет, он не кричит изо всех сил, ибо и натренирован был шпион к крику, чтобы немедленно ответить огнём на громогласность предупреждения, нет, опытный пограничник тихо-тихо шепчет в ухо: «Стой, руки вверх». И вот тогда обомлевший от неожиданности шпион поднимает руки вверх.
А вот в другом случае пограничный дозор натыкается на следы человека, идущего от родной земли в сторону границы туда за бугор, заграницу. Взметнулись было быстрым бегом, и собаки навострены в погоню, как в последний момент что-то подсказывает им, а точно сами следы, их немного странный отпечаток. И потому, доверившись опыту, пограничники пускаются в погоню на в сторону забугорного края заграницы, а в сторону родной земли. И через определенное время они догоняют человека, переходящего государственную границу спиной вперёд.
А вот в ночной тишине натренированный шпион с сильно жилистыми руками точно в стиле Тарзана с ветви на ветви, с дерева на дерево пересекает границу, дабы не оставляя никаких следов на земле. Но пограничники, обратив внимание на кое-где разбросанную хвою на земле определяют маневр данного шпиона, и потому развернувшись, в определённом месте устраивают засаду. И вот в блике света полной луны посреди деревьев видно мелькание, будто чёрной тени. Ещё миг, ещё чуть-чуть и вот он, натренированный диверсант оказывается на ветвях того дерева, окруженного пограничника. И на этом заканчивается вот такая замысловатая одиссея хитрого шпиона.
И каких только хитроумных способов было применено на пересечение границы. И ночным филином в тёмной вышине. Но и подстрелен был такой диверсант. И чёрной собакой в ночной темноте, но был настигнут истинно собаками, яростными овчарками – верными друзьями, вставших стеной, заслоном на границе.
Артур читал, и, конечно же, вовсю болел, переживал за своих родных пограничников. Но это было тогда в больнице, когда воображением гулял, прохаживался по страницам книги таким сторонним наблюдателем, зрителем. Вот такое интригующее кино, созданное буквами от страниц книги. Но сегодня в недалёком будущем предстоит далеко не кино. И в этом действии он окажется прямым участником, и притом против свои кумиров, таким оппонентом. И вот на подлёте он слышит голос клона Эрика, который, как и он, невидим в определенном секторе электромагнитной волны, что глаз человека их никак не зафиксирует:
- Мы летим, никому не собираясь делать зла. И это главное. Поэтому будь поувереннее…
Да, он будет уверенным. Он насовсем излечился, вышел из этого саркофага другим, намного омолодевшим жизненно, хотя и был юным, но болезненным, хилым. И в нём теперь играет, кипит, бурлит совсем другая кровь, что отныне как-то и подвержена лишь одним бациллам, бациллам приключений. Но вот как-то он и не спросил у клона, мол, зачем они летят Сингапур, в этот призрачно туманный город будущего. Скорей, а точно, то, что он побывал в этом городе лишь виртуально, повело его волю на исполнение мечты ли, побывать в этом дивном городе, на этой площади Мерлиона, где за столиком, именно за столиком с новыми друзьями, и конечно же с ней, с Лаурой, со смаком уплетал бууза – вкуснейшее блюдо, истинного чемпиона бурят-монгольской кухни. Потому-то и решился в Сингапур.
- Скоро граница. Замедлим скорость, мне важно само пересечение… – раздался неподалёку, скорее сбоку голос клона Эрика, что Артур непроизвольно повернул голову в сторону звука, но не увидел ничего, никого, лишь пустота под ветром.
Волнение возросло. Приближалась встреча, можно сказать, с кумирами детства. А ведь будучи больным, тогда ещё подростком, думал, мечтал о том, что если был бы здоровым, то пошёл бы служить именно в погранвойска, вот такая неисполнимая мечта под гнётом болезней – таких вечных спутников жизни. Но вот его излечили волшебным образом, вылечили по всем канонам медицины, что есть на Земле лишь в помыслах, лишь теорией о медицине будущего. Но мечтает ли он сейчас о погранвойсках? Что-то в последнее время всё больше звёзды, не те что в ночном небе, другие, что не видны вооружённым глазом, да и мощным телескопам недоступны.
Волнение возросло. Надо сконцентрироваться. А этот клон, клон Эрика – его новый друг уж точно как диверсант, для него это как игра, тогда как он разволновался, как никогда.
Пограничники со стороны родной земли проходили очередным дозором, он видел их с высоты, примерно, крыши трёхэтажного дома, Были они на большей высоте, но клон, взяв его руку, как нащупал в пустоте, в невидимости, шёпотом предложил спикировать немного вниз, дабы вглядеться лучше, оценить пересечение. Ибо, по его словам, предстоит ещё примерно пять государственных границ. Получается, что он представил в уме ту географическую карту Азии, где проложен вот такой маршрут, немыслимый по невероятности. Вот это память! Но и у него тоже другая память после того саркофага, память как у «человека дождя». Ну, да ладно. Позже раздумья. Уже над границей.
Овчарки залаяли тревожно, залаяли как-то неуверенно. Пограничники, уже опытные временем службы, переглянулись в недоумении. Почему залаяли под ветром? И как стрелять в пустоту, в воздух? Что подумают с той стороны?
Артур вгляделся и встретился взглядом глаза в глаза с одним из пограничников, который взором в небо почувствовал что-то такое, но подать ли виду, когда перед тобой один лишь воздух, пустота под тихим ветром. Ибо понимает Артур, что взгляд его укрыт за таким забралом из метематериала, что увидишь насквозь, но может и почувствуешь настороженный взгляд, как проявление таинственно мистического…
Время на раздумье о необычайном поведении овчарок, как они уже на той стороне, где так же недоуменный лай овчарок, и тоже удивление пограничников в другой форме. И тоже время на раздумье, а они уже набирают скорость, оставив после себя лишь ветра порыв.
- Вот это да! – непроизвольно и вырвался у Артура возглас, восклицающий невероятность, восхитительность ушедшего момента.
Но ведь с самого начала всё это сильно необыкновенно. Да хотя бы все подарки вместе взятые. Да, хотя бы то, что он навсегда излечился от неизлечимой болезни, что он теперь обладатель идеального тела и феноменальной памяти, и что рядом с ним летит его новый друг, которого назвать ли человеком, ибо он и есть клон, вот такое изделие, невероятное изделие от разума, взошедшего на вершины, невообразимые вершины, что отсюда на Земле лишь головы вскидывать вверх непомерно удивлёно, а то и завистливо.
Широки, просторны степи Монголии, а вот и река Онон, родные берега родной реки Чингисхана – великого предка монгольских народов.
Отныне, после опыта пересечения границы, первой из пяти, прибавили в скорости, что отныне она как крейсерская, как положено скорости современных пассажирских самолётов. О, чудо от технологии будущего! Вот она – возможность от высокотемпературной сверхпроводимости! А над ней лучшие инженерные умы человечества денно и нощно корпят, работают, в надежде к середине или же к концу XXI века, наконец-то, завладеть этой ускользающей жар-птицей долгожданно вожделенной, как и другой улетающей жар-птицей, которую нарекли синтезом термоядерной реакции. И тогда позволительно будет говорить о таком термоядерном синтезе, как о «вечном двигателе», на основе водорода – самого распространенного элемента во Вселенной, как о сбывшейся мечте романтиков, инженеров, конструкторов всех времён, народов. О, разум, стремящийся, бредущий, идущий по лестнице, ведущей вверх!
Опыт есть, и потому на скорости пересечена вторая граница из пяти. Ещё час полёта и вот она – Великая китайская стена, её западная оконечность, её западная оконечность. Сады долин, хлопковые плантации, огороды неимоверно трудолюбивого народа, чьё основное население, из полтора миллиарда, сосредоточено на востоке, далеко на востоке за две тысячи километров от этого волшебно необыкновенного маршрута там по побережью Великого океана.
Внизу простирались джунгли. Мьянма, Таиланд, Лаос? Всё также летящим потоком света, что ни один радар не уловит, не усмотрит взгляд пристально человеческий, да орлиный глаз не узрит.
И всё далее, и далее на юго-восток туда к стыку континентов, разграниченный проливами, к стыку океанов Индийского и Тихого, разграниченных
