Журнал, указка, мел, очки. Глава 13

Жара в тот год в июне стояла аномальная: зашкаливало за сорок градусов. Исходя из каких-то непонятных соображений, торжество назначили на пять вечера, то есть на час, когда духота летнего дня достигает пика.
Можно только представить, с какими лицами мы  дружно тащились на этот «праздник жизни». Во-первых, именно в этот час все нормальные жены и матери готовят ужин, чтобы покормить примчавшееся домой семейство; во-вторых, официозы на ночь глядя грозят головной болью и несварением желудка; в третьих, вышеупомянутая жара.
Народу в наш местный ДК набилась тьма-тьмущая. Опять-таки Ольга Сергеевна постаралась: все сельские школы обзвонила и напомнила, чтобы отлынивающих не было, «скромно» оповестив, что готовится нечто потрясающее. Из интонаций её торжествующего голоса явственно вытекало: если пропустишь это мероприятие, то жизнь прожита зря.
И знаете, она была права.
Шумно переговариваясь не совсем цензурными эпитетами вся учительская тусовка, плюс все, кто к детям имеет хоть какое-то отношение, пыхтя и сопя от злости, втиснули худые и пышные зады в неудобные и жесткие кресла сидений. Сели, замерли, попытались отдышаться, а воздуха-то нет! Наверное, в том зале был кислород, но  на всех его не хватало. Мы начали задыхаться и активно потеть. Причем последнее слово я бы хотела выделить жирным шрифтом.
Да, да, знаю, все мы сейчас пользуемся дезодорантами, обещающими посредством белозубых красавиц жизнь без пота, но последний этого не знает и упорно лезет не из загипсованных рекламированной смесью подмышек, а откуда придется.
Все платья (да и исподнее тоже) на учительствующих дамах моментально стали мокрыми, а лица лоснящимися и красными. Кое-где потекла веселыми ручейками косметика, и над всем этим царило непередаваемое амбре из смеси дорогих и не очень духов с крепкой ноткой потовых желез. Вонь стояла такая, что кто-то полез за валидолом, кто-то за ароматизированными салфетками, но особого толка не было ни в одном, ни в другом. Наиболее запасливые жадно глотали воду, но от этого ещё только сильнее потели.
Итак, пока весь зал героически пытался не растаять подобно легендарной Снегурочке, борясь с позывами покинуть торжество на карете скорой помощи, сцена жила своей жизнью.
Светлана Сергеевна в экстравагантном бархатном платье (обошедшемся её нотариусу оклада в три) с обнаженной до самой попы мокрой спиной самозабвенно вещала об истории нашего района, начиная с царя Гороха. Причем не только вещала, но активно показывала слайды, приводила цифры, цитаты и выдержки из книг, отчетов и газетных статей. Короче, всё что только было в интернете на эту тему она свалила в одну кучу и, даже «не перемолов» на нужное и не нужное, вылила на голову безропотно терпящим это издевательство людям. В паре с ней работал молодой человек из той же плеяды местной «золотой молодежи» - этакий пупсообразный «боровичок» килограмм на сто тридцать в отлично сшитом костюме-тройке и при галстуке.
Наверное, в тот день и этот баловень судьбы осознал, что не для радости, а для мук  приходит в этот скорбный мир человек. Как его не стебанул прямо на сцене инсульт, для меня до сих пор загадка.
- Теперь я понимаю, что испытывали средневековые рыцари в доспехах в летнюю жару, - меланхолично заметила наш историк Лариса Сергеевна. - Никогда не могла понять: как они выдерживали? Жир – это ведь тоже своеобразные доспехи.
- Ага, это тоже рыцарь, - хмыкнула я, нервно вытирая мокрый лоб, - Себастьян Потный.
В таких нехитрых развлечениях прошел час. Дама с напарником вещали – зал потел. Хлюпало и в трусах, и в лифчиках, немилосердно щипало глаза, а волосы липкими зудящими прядками уныло свисали вдоль алых щек.
Когда по истечении второго часа пытки ведущие вроде бы стали немного уставать, зал заметно оживился. Напрасно радовались: оказалось, что нам ещё предстояло   просмотреть  концерт местных талантов.
«Таланты» в мокрых в районе подмышек платьях и с красными лицами, что-то там тянули со сцены типа «Городок наш ничего…». Кстати, это любимая песня нашего главы администрации, поэтому её исполнение вставляют в любое сборище, даже если идет семинар по борьбе со свиным гриппом. У меня уже при первых тактах незатейливой мелодии начинается аллергическое удушье.
Вот, хотите верьте, хотите не верьте, но даже репертуар концерта был составлен из соображений:  чем дольше тянется песня тем лучше.  Мы уж и аплодировали, и вставали, пытаясь показать, мол, пора и честь знать. Бесполезно.  В связи с этим концертом хочется припомнить  анекдот про охотника. Когда того спросили, сколько он настрелял дичи, мужик, немного помолчав, с жаром ответил: «Много. Очень много! Так много, что на хрена мне столько?»
Особенно запомнилось выступление акробаток из местной спортивной школы. Лоснящиеся от пота девчушки старательно закручивались узлом и подкидывали друг друга в воздухе, а весь зал, затаив дыхание, боялся, что они поскользнутся на влажных спинах партнерш и переломают себе ребра.
Короче, всё это издевательство растянулось на три часа. Когда наконец-то дали отмашку брести по домам, все настолько измучились, что даже не обрадовались.
- М-да, - сказала мне в спину  незнакомая, но судя по голосу, учительствующая дама, - люди устраивают революции и перевороты, тратят бешеные деньги, рискуют жизнью, чтобы дорваться до власти, а ларчик-то проще открывается: подсуетись расставить ноги перед нотариусом, а после сама «поимей» весь район.
«Поимей» - это моё смягчение довольно смачного слова, интеллигентно и строго выговоренного незнакомкой, и надо сказать, что выражение много потеряло из-за того, что я его не решилась применить.
Открою профессиональную тайну: никто так много и часто не ругается, как вынужденное постоянно следить за своим языком учительство. Ведь подумайте сами, стоит оговориться или высказать, что думаешь, как тебе в лучшем случае придется полчаса успокаивать класс, в худшем – прятаться в туалете от разъяренных родителей, чадо которых ты назвала «остолопом» или «обалдуем». Помнится, когда-то один отец кинулся драться на мою коллегу только лишь за то, что дама его сына из-за постоянных опозданий на первые уроки назвала «сплюшкой». Слово мгновенно подхватили его развеселые одноклассники, быстренько переделали в «плюшку» и вот уже лет десять, как этот товарищ отзывается только на кличку, потому что никто не помнит, как его на самом деле зовут.
Так что уж лучше выругаться позабористее где-нибудь в учительской, а в классе молчать и молчать, как бы не подмывало высказаться.
Кстати, Ольга Сергеевна осталась очень довольной собой, но не аудиторией.
- Я так блестяще провела этот концерт, - с апломбом заявила она одной моей знакомой, - что в Кремле бы позавидовали, но эти учительствующие тетки - тупые прокисшие амебы. Ничто их не расшевелит, хоть канкан на сцене танцуй. Ну, просто рухли!
Что или кто такие «рухли», достопочтимая публика? Если те, кому не по вкусу подобные развлечения, то я «рухля» в «n» 101-ой степени. Кажется, есть такая, да простят меня математики.
Судя по всему, «рухлями» считают учительство все чиновники от малой власти до великой. Мол, всё проглотят, всё стерпят: и жару, и холод, и безденежье, и нищенские пенсии, и чистку городских помоек, и даже многочасовое выступление жены нотариуса в сорокоградусную жару.
Кстати, о жаре.
Когда в 2010 году была аномальная жара, всё плавилось и задыхалось. А вот местное начальство из каких-то там весьма мудреных соображений собрало в едином помещении весь наличный состав местного отдела внутренних дел.
Объявив, что отечество в опасности, и они все время должны быть «на стрёме», а не прохлаждаться, спасаясь от жары и дыма по домам, дюжим мужикам приказали не двигаться с места.
Верные дисциплине и долгу бедолаги не могли действовать сообразно здравому смыслу, и поэтому через краткий срок их начали выносить из помещения по одному.
Со скромной гордостью могу признать, что мои сплошь страдающие сердечными и нервными болезнями коллеги оказались намного выносливее этих здоровых мужчин, и ни одна из нас не покинула место изощренной пытки в карете скорой помощи.
Хорошо адаптирован русский учитель и к холоду.
Помню, как однажды в наше захолустье занесло высокопоставленного чиновника от спорта на открытие спортивной школы.
Дело было в феврале. И это действительно было «Дело»!
Школу строили  лет двадцать все поколения наших мэров до тех пор, пока не пришел самый последний «пан-спортсмен», раненный на почве спорта на всю голову и с твердыми нравственными установками, которые нашли выражение в простой как хлеб фабуле: «Вложи рубль, укради миллион». В его царствование все более-менее живые, перенесшие и перестройку, и ельцинскую приватизацию предприятия приказали долго жить, распроданные за три рубля фирмам однодневкам. Практически всё работоспособное население выехало кто куда, и вот после этого наш «благодетель» и «отец родной» вдруг развернул бурную деятельность по выбиванию из Москвы средств на оздоровление местной молодежи. Результатом его стараний и явилась наконец-то достроенная спортивная школа.
Мыть, драить и отскабливать помещения, готовя к торжественному открытию, районное начальство доверило именно нам – авангарду чистильщиков мусора всех степеней. Кто обходит дворы, предупреждая о симптомах свиного гриппа? Санэпидемстанция? Окститесь! У них и так дел по горло, а вот педагогам делать нечего: прогуляются. Кто разносит агитки во время выборов (причем бесплатно)? Конечно, учителя. Они же дисциплинированные, участки свои знают великолепно: пробегутся. Кто к приезду большого начальства опалывает (вручную!) обочины дорог? Ну, ясно дело, дебилы с самой маленькой зарплатой и с самым большим чувством ответственности.
Вот и здесь. Что испытали мы, отмывая и оттирая все последствия бурной деятельности бригады трудолюбивых таджиков, не поддается описанию. Всё было заляпано цементом, испохаблено въевшейся грязью, укутано одеялом пыли. Нас  собрали и объявили, что будем мыть школу после работы непрерывным конвейером три дня. «Непрерывным» - значит и всю ночь. Думаете, я преувеличиваю? Ни слова. Достаточно сказать, что некоторые мои коллеги ещё терли закоулки в тот момент, когда спортивный чиновник поставил свой башмак на ковровую дорожку, ведущую к крыльцу, где посиневшие от холода местные красотки в кокошниках ожидали его с хлебом и солью на расшитых полотенцах.
Была там в тот момент и я. Мой выпускной класс совокупно с 11 классами других школ должен был размахивать знаменами при появлении высокого гостя. Приезд ожидался в два часа дня, выстроили нас уже в одиннадцать. Дело, напоминаю, было в феврале. Можете представить, как околели и мы, и наши дети? До сосулькиного состояния. Тем более что московский вельможа барственно опоздал на полтора часа.
Между трясущимися от холода детьми и их учителями носился юркий местный чиновник. От страха, что вдруг что-нибудь пойдет не так, бедолага совсем ополоумел (он и так-то, прости Господи, славился  неуемной дурью даже среди его далеко негениальных коллег).
- Машите флагами, - орал он, - машите флагами!
На мое резонное замечание, мол, пока не перед кем, мужичонка ответил