Это кошмар, понимаешь?...
... Они шли по городу, спускались в метро, снова поднимались к свету, и шли. Снежка время от времени поглядывала в Мишину сторону. Она была уверена, что они выберут момент и незаметно уйдут.
На Адмиралтейской набережной Изольда замедлила шаг. С реки дул промозглый сырой ветер, а она спокойно присела на гранитную ступеньку, расправила плащ и долго смотрела на далекие башни крепости. Бесшумная волна мягко приливала к ее ногам в аккуратных черных туфельках, и, в метре от них резко поворачивала, словно столкнувшись с невидимой преградой.
- Встань! – Попросил Артем. – Ты же простудишься.
- Я никогда не простужаюсь. – Это прозвучало спокойно, безо всякой надменности. Она просто сообщала информацию.
- Здесь так красиво, так свободно. Слышится дыхание веков!
Над акваторией Невы с криком кружились чайки.
- А часто тебе приходилось ждать неотвратимого? – Вдруг спросил Артем.
Изольда спокойно кивнула.
- Бывало. В первый раз еще в детстве, с отцом. Потом... У меня был знакомый, министр. Очень хороший человек... насколько это возможно при его должности. Там еще, в Ереване. Тигран нас познакомил с ним... он работал в его ведомстве.
- Какой Тигран?
- А, никакой! – Изольда махнула рукой, и медленно встала. – Просто знакомый. К слову пришелся. А вот с министром этим мы почти дружили. И я его тоже спасала. Причем не один раз. Ему, понимаешь, с машинами не везло. То у водителя обе руки левые, то сам за рулем разгонится... он любил скорость. Я его предупреждала иногда: сюда не езди сегодня, или вот тут осторожнее. Он на меня как на ангела смотрел... – Изольда фыркнула. – Даже жена ревновать начала, представляешь?
- А что тут смешного?
- Смешно, что она была моей подругой. Да, да! И знала прекрасно, что никакие мужчины мне не нужны, я ей сто раз говорила об этом! Ну, да ни в том дело. Однажды... как раз перед его днем рождения, вижу я сон. Будто мы с ним идем по яблоневому саду. День такой солнечный и яблоки на всех ветках крупные такие, наливные. Такая красота кругом! Вдруг я оборачиваюсь, и вижу: позади стоит человек в дорогом костюме и целится из пистолета в моего друга. Я кричу, а голоса своего не слышу. Знаешь, так бывает во сне. И мой друг уходит все дальше, дальше. Я понимаю, что его сейчас убьют, выстрелят в спину. И я становлюсь между ними, чтобы его собой закрыть Тогда этот человек поднимает руку с пистолетом и стреляет куда-то поверх моей головы. У меня облегчение – он его не задел. Но улыбается так нехорошо, понимаешь? И я вижу: ветки деревьев от выстрела ломаются и яблоки дождем падают вниз. Прямо на моего друга. Их так много, что он оказывается погребен под ними. Я понимаю: его больше нет. Его убили! И просыпаюсь с этой мыслью.
Конечно, я сразу же все ему рассказала, и попросила быть осторожнее, так как, по моему, ему угрожает опасность. Он не отнесся всерьез к моему предупреждению, да и неудивительно... Он сказал: если бы были у нас такие сады, чтобы одним выстрелом можно было сбить столько яблок, чтобы человека с головой завалить, Армения быстро стала бы одной из богатейших стран мира, а за такое ему не жалко и умереть! Пошутил так, представляешь? Что же делать... Я и сама не могла ему всего объяснить. Через два года... я в Москве уже была... узнала из газет, что он погиб в автокатастрофе.
- Ну, вот видишь! – Артем облегченно вздохнул. – Причем же здесь яблоки?
- На рассвете, на абсолютно пустой дороге, в его машину врезалась фура. Как думаешь, чем она была нагружена?
- Неужели?!
- Двенадцать тонн яблок на консервный завод везли! И все они на него высыпались. Теперь понимаешь?
- Невероятная история. Слушай, а тот человек, ну, из твоего сна, в костюме... Ты его знала, или это было просто незнакомое лицо?
- Почему же незнакомое? – Возразила Изольда. – Это был его друг, коллега и конкурент. Они оба любили власть, и всегда за нее соперничали. В народе сразу поползли слухи о его причастности к этой смерти, но доказательств ни у кого не было. А еще через год он на его жене, вдове, то есть, захотел жениться. Она ко мне, в Москву тогда приезжала. Умоляла сказать, он убил ее мужа, или нет.
- А ты?
- Сказала, что он тут нипричем. Даже поклялась, когда она попросила. А зачем женщине жизнь портить? Она любила его!
- Так ты что... соврала?
- А я не судья, чтобы судить! Да и какие у меня основания подозревать его? Сон? Это же несерьезно. Но я не об этом хотела сказать вообще-то. Я хотела сказать, что очень больно терять друга, и знать заранее, что ты его потеряешь. Такое было в моей жизни не раз, но всегда настолько тяжело, что мне кажется – еще одной потери я не выдержу. Пожалуйста, Артем береги себя!
В последней фразе слышалось столько искреннего волнения, что Снежка невольно подалась вперед и заметила, как вздрогнул Артем. Вадим метнул на них быстрый взгляд. Даже Кторов подозрительно нахмурился.
Гуриев взял руки Изольды в свои.
- Так! Вот, значит, к чему были все эти прелюдии! Про меня ты тоже сон видела?
Она отрицательно покачала головой.
- Видела бы – я бы с тобой не так говорила. Но твоя звездная карта... Гороскоп на этот год. Помнишь, я в январе еще тебе говорила, что этот год для тебя очень опасен. Смертельно опасен! У
- Помню. Но от года уже три месяца осталось, но, как видишь, все нормально. Может, ты преувеличиваешь?
- Нет. У тебя критический возраст.
- Почему? Тридцать четыре года!
- Не ври! Нет тебе тридцати четырех. Тридцать три. Возраст Христа.
- Ну, так будет! Полтора месяца до дня рождения осталось!
- Будем надеяться. – Кивнула Изольда. Но твой гороскоп внушает опасения. Недавно я опять его проверяла.
- Какие? Ну, говори, раз начала! У меня признаки смертельной болезни? Онкология? Опухоль мозга?
- Ум у тебя опух! – Разозлилась вдруг Изольда. – Еще острит!
- Где ты видишь, чтобы я смеялся? - Возразил Артем. – Говори все! Понимаешь, мне надо знать. Я не испугаюсь, правда. Ты можешь сказать мне.
- Это я знаю. Ты смерти не боишься, часто о ней думаешь, даже мечтаешь в глубине души, зовешь ее.
- Нет!
- Не спорь. Думаешь, ты один на свете такой? Кто хотел бы умереть молодым, красивым и знаменитым? Уйти на пике славы? Поэтому ты и идешь по жизни так неосторожно, словно в компьютерной игре, где сто раз воскресать можно! Пойми, Артем: твой главный враг – ты сам. Береги себя. Голову береги. Лучше обдумывай каждый шаг – и все будет в порядке.
- Да не собираюсь я умирать, с чего ты взяла?! – Облегченно вздохнул Артем.- Я еще ничего в жизни такого не сделал, чтобы в истории остаться. У меня еще все впереди!
- А вот это правильно! Ты талантливый. И все же, обещай мне.
- Беречь себя? Я постараюсь. Честное слово!
- Спасибо. Теперь мне будет легче. Правда, судьба такая штука, что самая большая осторожность иногда не спасает. Пойдем, расскажу!
Они поднялись по каменной лестнице и двинулись через дорогу к Медному Всаднику. Снежка окликнула Кторова.
- Миш, пойдем, а? Ну, чего мы всей толпой за ними ходим? Этой Изольде все равно, она нас и не замечает, и Артем ни на кого, кроме нее не смотрит.
- Иди, если хочешь. Я останусь.
Снежка остолбенела от неожиданности.
- Что? Ты же сам говорил, что тебе не нравится быть с ней рядом.
- Да. Но знаешь, я потерплю. Мне интересно, что она еще скажет. А ты иди, не жди нас. В гостинице встретимся, если что.
Снежка пожала плечами, и ушла по направлению к Эрмитажу. Она все время ждала, что ее кто-нибудь окликнет, но этого не случилось. Ощущение обиды отравляло всю многочасовую прогулку по прекрасному городу. Снежка любовалась мостами, заходила в музеи, покупала сувениры, наслаждалась ароматным кофе в уютной кофейне. Но рука периодически тянулась к телефону – нет ли пропущенных вызовов. Но никто ее не искал, никого, видимо, не интересовало ее отсутствие.
В конце концов, дико разболелась голова. Все тело тоже отзывалось тупой болью, становилось то жарко, то холодно, а в висках как будто шумел прибой. Потом нахлынула слабость: при малейшем резком движении лоб покрывался испариной. Снежка поняла, что, наверное, простудилась накануне в лесу, а серый день с постоянным холодным дождем довершил дело, так как зонтик она умудрилась оставить в номере. Болезненное состояние нахлынуло внезапно, и с каждым часом становилось все хуже. Был момент, когда Снежка была не уверена, что хватит сил добраться до гостиницы, и только гордость не позволила ей позвонить Мише или Артему. Однако знакомый подъезд вернул девушке силы, и в вестибюль она вошла вполне бодрым шагом.
Вдоль улицы уже зажигались фонари. Размахивая пакетами, она бежала наверх по лестнице, радостно думая, что сейчас увидит ребят, и, главное, Артема. Они поделятся впечатлениями дня... Этого первого и единственного дня, который они провели порознь, и Снежка попросит его больше никогда и нигде ее не оставлять, потому, что без его глаз, рук, без его улыбки, ей холодно и очень-очень скучно, даже и в самом красивом городе мира!
Однако на этаже ее шаги невольно замедлились. Смех и веселые голоса доносились из открытого настежь номера Артема. Осторожно приблизившись к двери, Снежка увидела Гуриева сидящим на диване всего в нескольких десятках шагов. Он счастливо улыбался и тихим, почти восторженным голосом, говорил что-то прильнувшей к нему женщине. И этой женщиной была Изольда.
Не в силах сделать еще хоть шаг, Снежка слилась с дверным косяком. Отсюда ее никто не мог увидеть, а у нее самой вся комната была как на ладони, особенно этот самый, стоящий у противоположной стены диван. Голова Изольды лежала на плече Гуриева, его музыкальные пальцы играли ее волосами, почти так же вдохновенно, как гитарными струнами
- Изольда... - Негромко говорил Артем, перебирая темные вьющиеся пряди. Снежка с грустью подумала, что никогда еще не слышала столько грустной нежности в его голосе. Он как будто говорил с родным, любимым ребенком. - Отчего ты Изольда? Сама, что ли, выбрала такое неподходящее имя?
- Зачем? - Изольда шевельнула плечом. - Назвали!
- Папа с мамой?
Она неожиданно выпрямилась и посмотрела на Гуриева тяжелым сумрачным взглядом. Снежке показалось, что при электрическом свете ее глаза сверкают так же ярко, как зеленые мерцающие камни в танцующих сережках. Помолчав, сказала устало, как о чем-то обычном и давно известном:
- Нет. У меня их не было. Я родилась от света, на далекой звезде. Разве я не говорила тебе?
Снежке показалось, что Артем слегка улыбнулся.
- От света? От солнечного света, да? Ну, что ж, это многое объясняет!
- Что же такое это тебе объясняет? И почему имя мое тебе не нравится? Ну, говори! - При последних словах она повысила голос, мелькнули нотки повелительного раздражения.
- Очень просто. Ты - не лед, ты пламя. Ты жестоко, больно обжигаешь, и, наверное, сжечь тоже можешь, но без тебя, без твоего тепла нет жизни. Люди в жарких странах живут без льда и снега, но без огня не проживет никто! Огонь - дар Бога. Недаром он приходит с неба, от солнца. Ты - мое солнце, Изольда!
Каждая фраза колола Снежку, словно булавкой. Она не помнила, чтобы когда-то раньше испытывала такую резкую, болезненную ярость, но теперь была готова, кажется, даже убить Изольду, как только та выйдет из номера. Ей казалось, что разговоры про огонь и лед - метафорическое сравнение ее с Изольдой. Это без Изольды он не мог жить, а Снежка... нет, она ему, наверное, нравилась... Неслучайно, там, на
