ЛЮКС ДЛЯ ИНОСТРАНЦЕВ

ЛЮКС ДЛЯ ИНОСТРАНЦЕВ
(Чисто европейская комедия в 2-х действиях)

Вольный перевод и адаптация Андрея Кружнова
пьесы Дэйва Фримэна “A Bedfull of Foreigners”.

Действующие лица:
КАРАК,
ХАЙНЦ,
СТЭНЛИ ПАРКЕР,
БРЕНДА ПАРКЕР,
КЛОД ФИЛБИ,
ХЕЛЬГА ФИЛБИ,
СИМОНА.

ДЕЙСТВИЕ I

Поздний октябрь. Отель во французской деревушке на границе с Германией. Спальная комната. Около девяти часов вечера.
Комната довольно стара: большая часть её прошлого обаяния, так же как и недостатков, тщательно заклеены не одним поколением энергичных обойщиков. Хотя кое-какие черты прошлых времён ещё видны. Вход находится в задней стене. Есть ещё две двери в комнаты. Одна, с левой стороны, ведёт в ванную; другая, справа, грубо замаскирована обоями и ведет к смежному гостиничному номеру. Возле двери ванной — встроенный шкаф-купе. Есть также туалетный столик с телефоном, две двуспальных кровати. Первая кровать в глубине сцены напротив задней стены, с правой стороны кровати первое окно с выступом (эркер), вверху поперёк окна старая резная перекладина затейливой работы с деревянными держателями. С другой стороны окна — вторая кровать, стоящая против угловой стены, на которой ещё одно окно выше кровати. Вокруг второй кровати может создаваться отдельная спальня, когда от стены, рядом с первым окном, разворачиваются ширмы. В ширмах имеется дверь. В течение первого действия эти ширмы сложены. Рядом с первой кроватью под окном старомодный радиатор.
Занавес открывает пустую сцену. После нескольких секунд Карак, главный швейцар, входит из прихожей. Он кряжист, словно вытесан из камня, ему около пятидесяти с половиной, говорит со славянским акцентом и умеет невозмутимо насмехаться. В руках у него сумка с инструментами, он подходит к лампе, которая висит на стене над первой кроватью. Отключает светильник, затем нагибается к основанию кровати, исследует электропроводку и подсоединение к лампе. Он достаёт отвертку из сумки для инструментов, смотрит на неё, затем бросает через плечо. Берёт вторую отвертку, смотрит на неё, снова бросает через плечо.  Наконец, достаёт из сумки банку пива, поразмыслив секунду, он бросает через плечо и подсоединение к лампе. Открыв банку пива, делает долгий глоток.
Телефонный звонок. Kарак идет к телефону с банкой пива.

КАРАК (по телефону, на ломаном немецком). Даз ист отель Хайнца. (Плохо слышно.) Што, ля франсе?.. (В сторону.) Черт вас разберёт, откуда вы. (Тут же на ломаном французском.) Вуи, монсёр, одна комнатка в загашнике имеется... Што?.. (Переходит на ломаный немецкий.) О, йа, йа, дойчлянд. Ванна работает зер гут!.. Сливается тут же, клянусь май мутер... Слушайте внимательно... (Делает большой глоток пива и булькает, полоща рот.) Слыхали — сливается в один момент… А, вы из Англии? (В сторону.) Шоб вам не спать три ночи! (В трубку.) О’кей, всё будет вери гуд. Бронирую апартмент для вас... Орэвуар, монсёр. (Спохватившись.) Э-э — до встречи, сэр. (Вешает трубку и идёт к кровати). Ох уж эти иностранцы — ванну подай им глубокую, а сами в биде ноги полощут. (Садится в конец кровати и делает долгий глоток пива.)

Дверь открывается и входит Хайнц, менеджер гостиницы. Ему около тридцати. Хорошо выглядит, изящный, но недовольный. Говорит с большим немецким акцентом. Он несёт небольшой постер, рекламирующий деревенский фестиваль. Несколько секунд он с отвращением смотрит, как Карак глотает пиво.

ХАЙНЦ (саркастично). О, это ффеликолепно!

Карак якобы его не понимает, взглянув на банку пива.

КАРАК. Йа. Зер гут /нем. Да. Очень хорошо/.
ХАЙНЦ. В отель полный деревенский фестиваль: прибывайт важный гость, весь персонал вытер ноги по колени, но не ты, Карак. О, нет! Он наверху глотай пиво!
КАРАК. Так и што, надо внизу глотать?
ХАЙНЦ. Не надо нигде! (Идёт за перегородку.) Надо арбайтн, работать!
КАРАК. Так я арбайтн. Свет чиню возле кровати.
ХАЙНЦ. Шнеллер, бистро! Финиш, финиш! (Вешает постер на двери шкафа). Я сейчас получил телеграмма. Прибывает миссис Смяткофф!
КАРАК. Всмятку? Кого всмятку?
ХАЙНЦ. Миссис Смяткофф! Это Президент Клуба болгарских леди… веди… (Всё больше путаясь.) Леди-веди-педисток. (Крутит руками велосипедные педали.)
КАРАК (испуганно). О, Господи!..
ХАЙНЦ. Леди — любители велосипедов.
КАРАК (догадываясь). А-а, велосипедисток. Подходящая фамилия — всмятку.
ХАЙНЦ. Они любят ездить на свежий воздух. (Крутит руками.) Это важно для нас! Их стандарт ой как высоко!.. Один неправильный вещь, самый крохотный жалоба — и ты пуфф! Летишь из их списка навсегда. Я буду селить её в комната рядом. Карак, та комната должна работать — идеаль!

Карак продолжает потягивать пиво.

КАРАК. Идеаль. Всё гниёт, железо ржавеет, краска сыплется…

Из часов выскакивает кукушка, издаёт какой-то невнятный звук и, сникнув, повисает на пружине.

ХАЙНЦ. Что это?
КАРАК. Кукушку — как это по-английски — накрыла крышка.
ХАЙНЦ (не понимая). Зачем крышка?

Радиатор издаёт три резких удара.

А что это?
КАРАК (траурно). Это? Большая крышка.

Радиатор стучит снова.

ХАЙНЦ. А-а, радиатор. Фотопроводчик сделал контроль все трубы?
КАРАК (ёрничая). О, йа, йа! Фотопроводчик сказал, пора бы менять.
ХАЙНЦ (испуганно). Трубы?
КАРАК. Гостиницу.
ХАЙНЦ. Ошень смешно. Ха-ха. Карак, я имей интерес к миссис Смяткофф, она должна быть довольна.
КАРАК (вскидывая брови). Мм!..
ХАЙНЦ. Я писал ей, что у нас говорят по-болгарцки.
КАРАК. Кто говорит?
ХАЙНЦ. Ты!
КАРАК. Я?
ХАЙНЦ. Ты говорил, я болгарец.
КАРАК. Найн, я говорил, я был — э-э — этот… (невнятно) …габанец.
ХАЙНЦ. Издеваешься? Кто ты, чёрт тебя раздери?!
КАРАК. Я политический иммигрант. И сейчас уже французский гражданин с хорошей пенсией. Не то что некоторые австрийцы с плохим французским и глупым английским.
ХАЙНЦ. А твой немецкий — это убийство!.. Ну что, не расскажешь, кем был раньше?
КАРАК. Раньше я был иностранец. А Франции нужны иностранцы. Позарез!
ХАЙНЦ. А мне не нужен позарез. Я освобождай тебя!
КАРАК. Ты получил меня в наследство от своей тёти вместе с этой гостиницей — помни! И плюс ты замахнулся на святое. На права иммигранта. Суду это — охо-хо — как не понравится.
ХАЙНЦ (уходя от конфликта). Так, у меня нет фремя!.. Закругляй здесь, и — бистро вниз! Сменять Марсель в регистратура.
КАРАК. Марселя нет на ресепшене.
ХАЙНЦ. Он должен быть. Где — он?
КАРАК. Желудок. Говорит, скушал в ресторане какое-то…
ХАЙНЦ (в тревоге). Наш ресторан?
КАРАК. Йа, йа.
ХАЙНЦ. Что же он скушал?
КАРАК. Наше фирменное блюдо: «Гуссер унд апфель». Гусь в яблоках. В общем-то, как и все гости.
ХАЙНЦ. Как и все гости?.. О, майн Готт /нем. О, мой Бог/! Кто в регистратура? (Бежит к телефону.)
КАРАК. Никто. Я оставил записку: если что, звякнут.

Хайнц начинает набирать номер.

ХАЙНЦ. О майн Готт! Все заказываль наш фирменный блюдо. Наш отель станет большая больница! Ох!..

Пока Хайнц говорит по телефону, Карак стоит рядом и тоже участвует в разговоре.

(В телефон.) Бонжур. Сэль отель /фран. Алло. Это отель/ месье Хайнца… В нашем отеле кое-кто кое-чем отравился… Дело — пшик, но нужна срочная помощь.
КАРАК. Тут одной машиной не обойдёшься. Четыре машины — минимум. А то и шесть.
ХАЙНЦ (Караку). Ты заткнёшься? (В телефон.) Требьен, монсир… Вуи, монсир... Оривуар… /фран. Хорошо, господин... Да, господин… До свидания…/. (Он вешает трубку, и поворачивается к Караку.) Никто не должен знать этот инцидент. Если миссис Смяткофф узнает, мы пролетай по ветру, как... (Не находит сравнения.)
КАРАК. Гуттен так!.. (Направляется к двери, заклеенной обоями.) Гляну лампы в её спальне.
ХАЙНЦ. Карак, любой её желаний — дас ист закон!

Хайнц направляется к главной двери.

КАРАК (ёрничая). Дас ист любой желаний. Но к чёртовой бабушке «Гуссер унд апфель»!

Хайнц останавливается возле открытой двери.

ХАЙНЦ. Тише ты — идиот.

Хайнц прикладывает палец к губам и выходит.

КАРАК (крича ему вслед). Всё будет зер гут, я даже поставлю ей горшок под кровать.

Карак собирает свою сумку с инструментами, идёт к двери за обоями и включает свет у двери. Рассыпается ливень искр от лампы над кроватью.

Отлично. Всё работает.

Свет становится тусклым, затем вспыхивает и гаснет совсем. Карак выходит через дверь за обоями. Остаются огни за окном, которые смутно освещают комнату.
Короткая пауза, затем мы видим главную дверь, она открывается и входит Бренда — привлекательная молодая женщина около тридцати. Она проводит отпуск в Европе как автотурист вместе с мужем, который ещё не появился. Бренда держит нейлоновую хозяйственную сумку и фонарь: мы видим, как она рассматривает номер на двери комнаты. Она кричит в тёмный коридор.

БРЕНДА. Я нашла комнату, Стэнли... (Теперь она держит фонарь так, что мы можем рассмотреть её черты.) Стэнли... Я на втором этаже... Вернись на лестницу.

После того как Бренда входит в комнату, мы слышим шум поднимающегося Стэнли. Затем грохот двух чемоданов, падающих на лестничный марш. Вспыхивает огонь. Бренда вздрагивает.

(Окликает.) Это был ты, Стэнли?

Стэнли входит, хромая и потирая ушибленную ногу.

У тебя всё О’кей?
СТЭНЛИ. О’кей, О’кей — так, чуть-чуть сломал ногу. Полгода в кровати — и снова здоров как буйвол.
БРЕНДА. В приличной гостинице тебя бы встретили и провели до самой двери. Всё, в последний раз едем как автотуристы на континент.
СТЭНЛИ (устало). Хорошо, котёнок, мы через столько прошли. Не заводи сначала.
БРЕНДА (направляясь к первой кровати). Всё свалилось на нас: одно за другим. (Откидывает покрывало.) Боже, первый раз вижу такое убожество.
СТЭНЛИ. Ну зачем?..
БРЕНДА. Проверяю простыни. (Она выглядит озадаченной.) Не понимаю, кому тут две двуспальных кровати?
СТЭНЛИ. Наверно, во Франции это нормально. Большой ковчег для семейной коммуны.
БРЕНДА. Нам нужна одна кровать.
СТЭНЛИ. Бренда, птичка, расслабься. Все гостиницы на двадцать миль забиты под завязку — а тут отдельный номер.
БРЕНДА. Стэнли, и где, в конце концов, наши чемоданы?
СТЭНЛИ. Прости, я грохнулся вниз — и всё выронил.

Хайнц появляется в главной двери с двумя чемоданами.

ХАЙНЦ (сияя). Хорошего настроения, сэр. Ваш багаж!

Хайнц ставит чемоданы к шкафу-купе.

Извинения за крошечный авария. Какой-то балбес выкрутил предохранитель.
БРЕНДА (направляясь к выходу). Ничего, мы уже готовы идти в комнатку поуютней.
ХАЙНЦ. Вам очень повезло, что вы наткнулись на эта комнатка.
СТЭНЛИ. Спасибо, я наткнулся не только на неё.
ХАЙНЦ. Эта комнатка — люкс для иностранцев. Исключительно! Фактически она бронирована другими англичанами, но они не продлить бронь.

Хайнц отодвигает одну из роликовых дверей шкафа и ставит туда два чемодана.

СТЭНЛИ. Почему все отели забиты? Ведь уже конец октября.
ХАЙНЦ. Ах, видите ли, в эти дни во Франции народные гулянья. А у нас в деревне как раз фестиваль Святой Вольфганг.

Хайнц показывает на постер, и Стэнли идёт взглянуть на него.

СТЭНЛИ. О, Святой Вольфганг?
ХАЙНЦ. Йа, местный обычай. Парады, фейерверки, танцы — все сорта увеселений.

Хайнц пытается закрыть дверь шкафа, но её заклинило. Он нервно смеётся.

Крохотный проблема с дверью — это пшик.

Слышны приближающиеся сирены французской скорой помощи. Хайнц в панике.

О, майн Готт! Они — здесь. (Он молниеносно закрывает шкаф, но его жакет защемляет дверью.)
СТЭНЛИ. Кто?
ХАЙНЦ. Никто. Я попал в ловушка. Вы можете немножко помогать?

Стэнли пробует открыть дверь платяного шкафа и освободить