УБИЙЦА
ПРОЛОГ
Терпеть не могу Столицу по ночам. Впрочем, эта ненависть – недавнее чувство, ему не больше семи лет. И появилось ровно с той поры, как вцепившийся в трон местный владыка – Чампиурз Феннимарский решил сэкономить государственные средства и напрочь отказался от обычного газового освещения улиц. Прежний ровный жёлтый свет заменили сиянием искусственного светила. Его, с наступлением сумерек, выводили на небосклон десяток специально обученных чародеев.
По слухам, поддержание в рабочем состоянии искусственного светила отнимает у магиков прорву энергии, истощая организм до предела. Не проходит и года, чтобы служба Солнца не притащила в башню Дня новую десятку сопротивляющихся добровольцев. Взамен свихнувшихся и скончавшихся предшественников. Недаром, работники рта и рук вознамерились дать дёру сразу же, как прознали о гениальных планах монарха. Однако, Чампиурз оказался не пальцем делан и вовремя пресёк готовящийся акт саботажа. Короче, беглецов определили в крохотные кельи, что в тюремном замке.
Тот, с тех времён, получил название настолько точное, что не нуждалось в дальнейших пояснениях. Короче, народ назвал замок Чародейской тюрьмой и тут же забыл о судьбе несчастных магиков, терпеливо ожидающих возможности послужить фернимарской короне. Правда местный университет, с той поры, лишился, как преподавателей, так и учеников, но Чампиурза это нисколько не волновало. Монарх пребывал в убеждении, что на его век чародеев хватит.
Впрочем, мне, как и проичм простым людям было глубоко положить на судьбу узников чародейской тюрьмы и неприязнь к ночной Столице имела другие истоки. Во –первых, идиотский зелёный свет ублюдочного светила, повисшего над городом, вызывал раздражение, граничащее с безумием. Сам раздувшийся шар напоминал жабу, которую накачали воздухом через соломину, вставленную в зад и тоже раздражал.
Во-вторых, проклятущий колдовской свет умудрялся проникать через самые плотные занавески, а я, как и все нормальные люди люблю спать в темноте. Приходилось ворочаться ночь напролёт, напоминая самому себе утопленника, что лежит на дне моря, подобно таким же зелёным трупам.
Третья причина касается исключительно моей работы, а она требует наступления мрака и чем быстрее – тем лучше.
Именно по этим трём причинам я пребывал в отвратительнейшем настроении. Таком, когда хочется непременно расколотить морду первому встречному или просто надраться вусмерть. В силу того, что привлекать внимание стражи я не желал, то склонялся ко второму варианту. Да и деньги на его осуществление, как раз имелись.
Большую часть я оставил в гостином дворе, где у меня имелась специальная выемка в стене комнаты, сделанная ещё лет пять назад. С собой я прихватил полтора десятка фернимарских дублонов – вполне достаточно, чтобы не вылезать из трактира целую неделю. Этого я, впрочем, делать не собирался.
Пустынные улицы Столицы, залитые отвратительным зелёным сиянием небесной жабы, вызывали желание немедленно зажмуриться и передвигаться вслепую. Я бы так и сделал, благо знал маршрут, как свои пять пальцев, если бы не опасение споткнуться о кучу мусора, и расшибить лоб. Этого дерьма тут хватало. Ещё один результат экономной политики Чампиурза.
С тех пор, как большинство глав цеха чистильщиков сели на колья, их подопечные просто разбежались. Соответственно, клозеты, улицы и общественные водоёмы остались неприкаянными и нечищеными. Официальной причиной противостояния объявили банальный заговор против монарха. Однако же все знали, что Чампиурз просто наложил загребущую лапу на исполинскую казну цеха. Ну а глотки протестующим заткнул самым эффективным способом.
Стены домов, окрашенные в цвета свежей и подсохшей болотной тины, нависали над узкой улочкой, а закрытые веки окон с опущенными ставнями, слепо таращились друг на друга. Изредка на крохотном балкончике появлялась призрачная фигура в длинной рубашке и торопливо сливала содержимое ночного горшка. Завидев меня, эти призраки торопливо прятались в домах.
Чахлые деревца, прижимающиеся к стенам, лениво шелестели жёлтой листвой и этот мертвенный цвет не могли бы оживить даже лучи настоящего светила. Чего уж говорить об этом, зелёном. Редкие коты, ещё не съеденные обитателями трущоб и расплодившимися крысами, осторожно следили за мной из-за скрюченных стволов. В любой момент зверьки были готовы прыгнуть в сторону, чтобы спрятаться в чёрных крысиных дырах. Какая ирония!
Зрелище проклятущего городишки, задавленного миазмами нечистот и налоговыми сборщиками, не вызвало у меня ни единого доброго чувства. Скорее бы уже завалиться в трактир, влить в себя необходимую дозу и забыть обо всём. А главное – о себе. Чёрт, да где этот гадский гадюшник? Вроде бы должен быть за этим поворотом… Или, за следующим? Вот же погань, давно я тут не был.
Из-за угла дома вынырнул рослый парень в рубашке, разорванной до пояса и уставился на меня блеклыми, от выпитого, глазами. Икнул и медленно сполз на мостовую. Даже на таком расстоянии я ощущал вонь перегара, сшибающую с ног. Какое-то дешёвое пойло, которым счастливчик нализался до ушей. Отлично, знак верный - место назначения где-то рядом. Точно подтверждая мои мысли, незнакомец издал резкий гыкающий звук и принялся очищать желудок от излишков. Это – его проблемы, не мои.
Миновав своеобразный указатель, я сразу же увидел приземистое серое здание. Над входом висела поблекшая вывеска, где картинка изображала шабаш чертей, вывалянных в перьях. Впрочем, название поясняло, что я видел на самом деле: «Королевский бал». Кстати, более идиотского названия для подобной забегаловки я больше нигде не встречал. И если бы у меня имелся выбор, то я пошёл бы набираться в другое место. Однако, выбирать не приходилось.
На ступенях, ведущих ко входу, распростёрся тщедушный человечек в кожаной куртке и кожаных же штанах. На виске человека чернел свежий синяк, а судя по разорванному уху, нападавшие успели взять всё, что хотели. На это же намекали незагоревшие места на посиневших пальцах и босые ноги, торчащие из штанов. Кажется, тощий тип не дышал. Значит ему не повезло.
Я толкнул дверь трактира и ввалился в помещение, наполненное смрадным тяжёлым дымом. Гомон множества возбуждённых голосов тут же ударил по ушам, наполняя голову звонким протяжным гулом. Большие столы в центре, как обычно оказались заняты шумными компаниями, причём все вели себя так, словно вокруг не было никого другого. Многие из веселящихся, успели устать и теперь тихо-мирно лежали на полу. Остальные определённо торопились к ним присоединиться.
Меньше всего я хотел общества шумных весельчаков. Остаться наедине с собой – вот и всё. Других товарищей и собеседников я последнее время не признавал. Во всяком случае тех, с кем разговариваешь ради удовольствия, а не по очередному мерзопакостному поводу.
Столик на одного – вот что мне было необходимо.
Порыскав глазами, я сумел отыскать нужное – возле дальней стены, покрытой разводами разноцветной плесени, в самом углу. Здесь же находилось крохотное окно, куда неторопливо уползали клубы вонючего дыма. В общем, меня это местечко вполне устраивало.
Я проскользнул между двух столов, стоящих почти вплотную, едва не поскользнулся в луже разлитого вина, сдвинул ногу огромного мужика, лежащего на полу и подошёл к стойке. Над деревянной тумбой возвышался холм трактирщика, которого все звали Пузырём. Я кивнул ему, и лоснящаяся жиром физиономия тут же расплылась в довольной гримасе, напоминая лопнувший арбуз. Толстые губы плямкнули приветствие.
Проделав недолгое путешествие, я расположился на крепком дубовом табурете и вытянул под столом гудящие ноги. Тотчас рядом возник тощий мальчуган в длинном сером переднике, покрытом узором разноцветных пятен. Нечто подобное я видел на выставке художников-природников, куда меня как-то раз занесло по делу. Унылый мальчуган тяжело хекнув, взгромоздил на стол деревянную доску, и я узрел на ней отблески рая.
Итак, глиняная бутыль, от которой шёл знакомый аромат хреновухи, деревянная миска с коричневой массой, распространяющей запах чеснока и кусок окорока в печёном картофеле. Дополнял картину надколотый стакан, почти чистый, надо сказать. Рай для гурманов, как я и говорил. Часть напитка тут же переместилась в стакан, а оттуда в мой рот.
Глотку обожгло, точно я хлебнул дубильной кислоты, а чуть позже в желудок словно упал тяжёлый булыжник. Камень заворочался, пустил длинные раскалённые иглы. Хорошо! Наконец-то мои мечтания исполнились. Две недели, под проливным дождём, кутаясь в промокший плащ, лёжа в холодной грязи рядом с выгребной ямой, я мечтал об этом моменте.
Ну ладно, ещё разок и можно приступать к чесночной похлёбке. Повара у Пузыря готовят вполне прилично. Ну, по крайней мере можно не опасаться, что тебе придётся выскакивать наружу и нестись к ближайшему переулку, а там путаться в ремнях, пытаясь стянуть штаны. Бывало всякое.
Я опрокинул второй стакан и ощущая, как лёгкий туман обволакивает глаза, погрузил ложку в миску с похлёбкой.
- Т-ты – грязное х-хамло! А х-хаму не приливичествует сидеть на жопе рядом с б-благородными бл…людьми.
Я влил в рот ложку похлёбки и лишь после этого медленно, очень медленно, стараясь это делать как можно спокойнее, поднял взгляд. Передо мной стоял совсем зелёный юнец, на верхней губе которого только начали пробиваться жидкие усики. Волосы паренька спутались, бледное лицо покрывали багровые пятна, а глаза горели пьяным упрямством похотливого кабана.
- Т-твоё, хам, присутствие ос-скорбительно б-благородному человеку и ес-сли ты нем-медлено не пок-кинешь это место я теб-бя вышшвырну!
Прежде молодой урод очевидно сидел за соседним столиком, где сейчас пьяно хихикали две потасканные девицы, по виду – шлюхи. И этот придурок явно выделывался перед ними. Стало понятно, почему это место оставалось незанятым.
Я осмотрел «храбреца». Ну, молод, это я уже понял. Если судить по одежде, пусть измятой и нечистой, всё равно видно, что паренёк – далеко не беден. На поясе болтается меч в богатых кожаных ножнах, что простолюдинам категорически запрещено. На плаще, повисшем через правое плечо какой-то герб. Стало быть, отпрыск местного графа или барона. ПЕРВЫЙ сын. Золотая молодёжь, мать бы её. Пусть бы рисовался, но не за мой же счёт!
Мне показалось или действительно, бражники за ближайшими столами поутихли, с интересом глядя в нашу сторону? Ещё бы, такое развлечение: благородный дворянин начистит рожу немытой скотине. Знаю, что при своём невысоком росте я выгляжу отличной мишенью для дурацких острот и попыток почесать кулаки. Посему многие пьяные уроды частенько лезут ко мне в поиске развлечений.
- Ты что, х-хамло, не слышишь, как-к к тебе об-бращаются?
В тягучем, словно патока, воздухе я протянул руку и налил почти полный стакан. Однако выпить мне не дали. Оскалившийся урод взмахнул золочёным стеком, и моя посудина разлетелась вдребезги. Я уставился на блестящие соколки, ощущая, как внутри пробудилась ярость и начал подниматься всё выше и выше. Теперь исчезли последние сомнения в том, что моя скромная персона превратилась в центр внимания посетителей
