рассудок уже вовсе рассыпался пеплом, являя полное зависание.
- Кто-кто? – злобно. – МАЖА!
- Он жив? – от шока еще сильнее выпучила я глаза. Будто кто шипами всю нашпиговал.
- Ага. С*ка, и не кашляет. Прооперировали, заштопали эту тварь – и будет жить, гнида.
- А… а… - запнулась я, уже, казалось, седея от ужаса, осознавая жуть вероятностей. Невольно оседаю на мягкий уголок. Взгляд около. – И что теперь тебе? Что ты будешь делать?
- Ничего, - приговором. – У Мирашева договоренность с Мазуром: вякнет че кому… или попытается мстить – Мира его сам размотает на куски. А так… вон, чуть отойдет и на*** свалит с города.
- А Рита?
- А че твоя Рита? – едко, громко, плеща ядом. – Хочет, пусть пи**ует с ним, а нет – вон, к родакам тащит ублюдка.
- Она так-то и твоя сестра.
- БОЛЬШЕ - НЕТ! – рявкнул. Нервно сглотнула я слюну. – УМЕРЛА. Там… вместо Мазура. Я этой с*ке… не прощу то, что он жив. И Мирашев не грохнул эту гниду… лишь потому что… ты попросила из-за этой шалавы.
- Где сейчас Мирашев? – испуганно я, мурашки побежали по телу.
- Не знаю, - уже более сдержано. Опустил голову. Задумчивый взгляд коло – и выключил газ. Сдвинул сковороду. - Башню ему снесло… Устроил по городу войну: третьего этого твоего нашел. А дальше – пропал: уже несколько дней его не могут найти.
Жуткий, пронзительный звук… смертельным писком, визгом вырвался из моей груди. На глаза рухнула тьма...
***
«С*ка, ты же бессмертный!» - отчаянно грохотало моё сердце, моля; выла горестно душа.
Только живи… Мы все пройдем. Всё! Только… живи.
***
Майоров. Что Федька, что я – только в этом человеке и видели возможность хоть какую-то ниточку, информацию найти о Мирашеве. Ибо… более близкого – у него никого больше не осталось.
А потому – вызвать такси и рвануть в сторону их дома.
- Че, загулял твой кобель, да? – ядом прыснула на меня Алиса и радостно захохотала. Тотчас оторвалась от наличника двери – и пошагала внутрь дома.
- Не слушай эту дуру, - гаркнул внезапно Виктор и кивнул нам, приглашая пройти. – Он, конечно, и делся где-то… Но тут дело в другом.
- А че там Мазур, знаешь че? – торопливо, едва ли не перебивая, выдал Рогожин, зайдя следом за хозяином жилища в кабинет.
Хмыкнул Майор:
- Рожа… даже и не думай.
- Че? – разворот – но так и не присел в кресло. Взор в лицо Виктору.
- Сделка есть сделка. И не вмешивайся. Пусть живет, - кивнул головой Майоров. – А ты не парься… С его-то замашками - сам скоро себя угробит.
- У него ребенок скоро будет, - грубо рыкнула я, вмешиваясь.
- Да, - уверенно, но с явным сарказмом, выдал, закивал головой мужчина. – А он ему нужен?
Оторопела я:
- А как же Ритка?..
- Да дура эта ваша Ритка! Мазур сам не знает, че ему надо… Но семья…
- Захочет жить – будет следить за семьей, - резво, приказом отозвался Федя. – Мне по*** на слова Миры – это их терки. А мое решение таково: пока с Малой, пока заботится о ней, и о их… «чаде»… пока и будет жить. А обидит – пожалеет, что не Мира его кончал. Так и передай.
Разворот – пошагал на выход Рогожин. Прочь.
Живо бросаюсь за братом:
- Рожа, стой!
Игнорирует. Еще шаги мои по инерции – и замираю растеряно посреди коридора.
Шорох сзади – оборачиваюсь.
- Где я могу его найти? Где Мирашев?
Скривился:
- А ты уверенна, что хочешь его найти? После всего?
Лихорадочно закивала я головой:
- Да.
Обмер в удивлении, в рассуждениях. Вдруг шумный вздох – и странные эмоции рекой отпечатались на лице Виктора. Подошел ближе:
- Ника… - голос дрогнул. – Понимаешь… - несмело. – Бывает так… когда дел по горло… и уже не заморачиваешься, просто физически не успеваешь, да и морально… сил не хватает… вникать в детали. В общем, - скривился. – Есть проблема, есть решающий и способ решить – и ты просто даешь добро, не задумываясь о средствах, способах… о нюансах, лишь бы был результат. На войне… как на войне, сама понимаешь. - Нервно сглотнула я слюну, молчу, внимаю каждому звуку. – Так и Мирашев. Пришел Мазур… выдал: так и так, вот такой, мол, расклад, такие терки. Мира и одобрил: твой подопечный – ты и решай. Он же не думал… что тот так далеко зайдет. А, тем более… что был неправ.
Хмыкнула я, опустив взор, осознавая нечто большее, чем этот мне врет:
- Он же не думал, - отваживаюсь на правду. Глаза в глаза: - Что я окажусь ему нужна. Была бы какая другая на моем месте – ему было бы по**й… кто кого и как размотал. И за что. Верно? – язвительно улыбаюсь, сама не зная, почему не хочу признать обеления, хотя сама же внутри, в душе всячески сейчас оправдываю, и всегда оправдывала Мирашева.
Вдруг шаг ближе – и коснулся моих плеч. Вздрогнула, но не оттолкнула, не вырвалась. Опустила лишь голову – жду:
- Ника… Мира знал… только что Мазур с Рогожиным в каких-то контрах находится. А что и почему конкретно – нет. Да, ему было по… похр*н. И да, он знал… что Мажа будет давить на Федора, но как именно и как далеко это зайдет – тут уж… сама понимаешь: исключительно Валентина политика и решение.
- Он бабло, бизнес у него хотел отжать, - резко, давясь обидой, злобно в глаза рявкнула. – В самый подлый, мерзкий способ! Крыса гнилая!
- Я его не оправдываю... Но ты думаешь, мы святые? Рожа твой? Мирашев?
Пристыжено опускаю очи.
- Все мы – га**оны, если на свет покрутить. А вплотную – то ниче, вроде как, жить можно… Вон как Ритка твоя… за него держалась. Небось, так же, как и ты… за Миру. А ведь есть те, кто ненавидят его, твоего Мирашева. И если ты его прощаешь – то остальные нет. Ты уверенна… что хочешь его найти?
Резво устремляю взор в очи. Твердо:
- Да. А если я ему не нужна – то пусть сам мне это скажет!
- Ну, тогда по коням… - качнул головой, выпуская из своей хватки. Язвительно ухмыльнулся. – Устроим вам очную ставку.
***
Рогожина Майоров отказался с собой брать, потому уговорила Федьку одного ехать обратно, домой к себе, на такси. А мы – в Виктора тачку – и в неизвестном мне направлении. И пусть… было страшно слепо верить этому человеку, вероятность увидеть Мирашева, убедиться, что тот жив… перекрывала всю трусость. Да и грела мысль о пистолете Мирона, про который я вовремя вспомнила и, перепрятав из сумки в карман, взяла с собой.
Если че, стрелять буду… не щадя и не глядя.
***
Какое-то странное, полуразваленное, заброшенное здание на краю города.
А там и вовсе – спуститься в подвал и серпантином лабиринта, порой протискиваясь между жуткими компашками, судя по виду, шалав и наркоманов, послушно семенить за Майором.
Еще немного – и откинув ширму из серой, непрозрачной уже от пыли и прочей грязи, клеенке, зашли в небольшую комнату. Почти все пространство и занимало: диван угловой, разложенный, да круглый стол, на котором валялись пустые бутылки из-под алкоголя, недопитая минералка; стояли стаканы, полная пепельница окурков, разбросаны остатки еды (что на тарелке, что на газете сальной).
- Ну, чего смотришь? – гаркнул вдруг Виктор и кивнул на одного из спящих «полутрупов». – Забирай, коль еще нужен.
Кольнуло осознание… ужас вперемешку с радостью, захлебываясь психопатическим взрывом облегчения. Живо кинулась вперед. Сложно было узнать в зачуханом, замученном, грязном, заросшем (небритом), отъявленном бомже (разве что одежда, костюм на вид, вроде как, дорогих марок)… своего Мирашева. Присела рядом, но едва только потянулась к нему, хотела коснуться лица, как в момент дернулся и дико взревел, практически не открывая век:
- Ушла, с*ка! – ударил, пнул меня от себя, отчего не удержалась на краю – и тотчас грохнулась на пол. Взвизгнула невольно, чебурахнувшись об стол.
Спешно подскочил ко мне Майор, подхватил под руки и помог встать. Застыла я в растерянности. Не могу понять, что… почему. И как дальше (а это чудовище лишь причмокнуло смачно – и перевернулось набок).
Вдруг резкий выпад Виктора, уверенное движение – и схватил со стола бутылку с минералкой. Быстро открутил пробку – и перевернул над спящим Мироном, бесстыдно поливая, выливая воду тому на моську. Задергался, замахал руками, прикрыл лицо, встревоженный, но явно еще сильно пьяный Мира, грозно запричитав, давясь матом:
- С*ка, б***ь! Какого ***?! Я сейчас встану и кого-то вы**у стволом!
Еще миг – последние капли и, вытер, стер остатки воды с рожи. Попытка ровнее сесть (не то лечь, опираясь на спинку дивана) и навести фокус на нахала.
Невольно пошатывая головой, будто болванка, уставился поочередно – то на меня, проморгался, то на Майорова. И снова на меня:
- О-па… пи***ец. С белочкой прискакал… - вдруг рывок, усердия – и махнул отчаянно рукой передо мной. Рявкнул (язык заплелся): - Уйди, е*-**ный глюк!
- Сам ты глюк! – гневно рыкнул Виктор и стукнул, пнул ногой об его ногу. – Давай, раздупляйся – и домой поехали.
- Не поеду! Тут теперь мой дом! – обижено надул губы, что барышня. Вдруг стремительное движение – и, гравитации спасибо, перевернулся набок - плюхнулся, соскользнул со спинки на сидушку. Уткнулся носом в обивку – и смачно засопел.
И снова отваживаюсь – присела рядом. Пытаюсь повернуть, заглянуть Мирашеву в лицо. Подалась ближе и, давясь жутким амбре запойного перегара, несмело позвала:
- Мир… Мирон...
Вздрогнул. Тотчас распахнул веки. Пристальный взор мне в глаза. Поморщился.
Не ударил, не столкнул, как прежде. Напротив – вдруг движение руки и махнул перед моим лицом:
- Вот же, б***ь, настырная какая… - и обмер, покорно зажмурившись. Шумный вздох.
Навалилась я ему на грудь, едва ли не прижимаясь своими губами к его:
- Мирон! – отчаянно. – Ты меня слышишь? Поехали домой…
Гыгыкнул вдруг:
- И тяжелая… - и снова открыл очи. Взоры сцепились. За густой щетиной сложно было различить ухмылку, но уголки глаз поморщились, а в зенках заплясал знакомую чечетку не менее знакомый бес. Дрогнула рука – коснулся меня – провел по волосам: - Но красивая… даже лучше, чем на фотке.
- Дурак! Я настоящая! – немного помолчав, подавляя в себе бурю жутких чувств страха и горечи. – Ну… поехали домой, прошу.
- Нет, - коротко, но не столь уже категорично. Зажмурился, голова склонилась набок. Засопел.
- Ладно, - громом послышалось где-то за моей спиной. - Отойди. Видимо, совсем только недавно догнался. Так дотащим…
Подчинилась.
Закряхтел, засопел Виктор. Ловкие, возможно, привычные движения – и подхватил под руки. Рывок – и выровнялся на ногах, кое-как удерживая рядом с собой анабиозного Мирашева.
Кивнул головой на выход:
- Придержи клеенку...
***
- И часто у него такое? - осмеливаюсь я на вопрос, когда наконец-то приехали домой (в квартиру Мирашева), и дотащили это тело до кровати, взгромоздили на постель.
Скривился Виктор. Жуткая, жалящая тишина...
Глубокий вдох – и решился. Взор мне в глаза:
- Второй раз. А первый… х**ву тучу лет назад был, когда батя его умер. Мы тогда его неделями из запоя выводили, то и дело, что по подвалам да по притонам отлавливая. Хорошо, что никакая тварь его спьяну на наркоту тогда не присадила, а то были бы дела…
- А сейчас? – от испуга дрогнул мой голос, кольнуло сердце.
- Нет, вроде... - протянул, поморщившись. – Да и он это дело, вообще, так-то ненавидит, - скривился. - У него несколько хороших товарищей… по этой причине «ушло» – потому, - еще усерднее замотал головой, - никак не приемлет. Если видит, что наши кто - сразу: или лечиться, или с вещами на выход. – Хмыкнул вдруг, на мгновение спрятав взгляд: - Он так и Маже, в свое время, жизнь спас… Так что нет, – взор около задумчиво. -
Столько здесь никто читать не станет.