вынырнули из-под распахнутой настежь сержантской рубахи…
– Ты чего-о это, офицерик, не за-аперся? – взволнованно прошептала переспелая девица.
– Да… как-то из головы выпало, – прошептал я в оправдание.
– Светланка. Я чего хотел сказать-то? – озадачился декан, – Короче… Отправляюсь с группой отчаянных парней на квартиру к генералу Чуваку. Предстоит натворить немало полезных дел! Имейте все ввиду, можем и допоздна не управиться. Так что, не теряйте меня сегодня.
– Ладно, Пал Палыч. Будем иметь ввиду, – с отрадой подтвердила понимание Потнопахова и тут же нашептала мне: – А чего его – козла пакостливого – терять-то? Кому он в печенку сдался? Без него-то лучше лучшего…
– Что там, хитрованка, Снегопадову нашептываешь? – произнес уже было вышедший в коридор подполкан.
– Затылком видит скотина, – шепнула мне Светланка и уже на полном голосе произнесла: – А чего мне, Пал Палыч, нашептывать-то? Шептунья я что ли какая-то?
– Ты не верь ей, Вениамин, – с сочувствием во взгляде обернулся декан, – Грош цена ее целке! Она ее разве что через сэконд-хэнд на продажу не выставляла и в ломбард не закладывала!
– О-о-ой ли-и?! – поправляя под рубахой съехавшие с плеч лямки бюстгальтера, произнесла с обидой Потнопахова, – Да что-о вы говори-ите-е?!
– Ты, Снегопадов, торгуйся, – посоветовал Палыч, – За распечатывание ее фиктивной целки и гроша ломаного не давай! Зачем платить за то, чего не существует?!.. И за проституционные услуги больше пятисотки в час не отстегивай! Я имею ввиду в рублях, а не в баксах иль в евро… Это ее максимальный тариф. Она и от этого будет без ума…
– Во-от козе-ел! – высказалась в закрывшуюся за Палычем дверь раздосадованная Светланка и тут же обернулась ко мне: – Ну чего(?), офицерик. Пять сотен в час… Как? Устроит?
– Ни гроша за душой, – солгал я, жалеючи нащупав в кармане дуэт из одолженной у Витькина пятисотрублевки и стодолларовки, отстегнутой генералом Чуваком за композицию из зачехленной в презерватив капустной кочерыжки и прицепившейся к ним увечной расчески. Еще и в брючном пистоне имелась пара тысчонок на квадратный торт и выпивку для Анонима.
– Ну.., иди тогда с богом, родимый. В кредит не работаю, – отступилась прохиндейка, – А я покамест малость вздремну. Сла-авно притомил, спиночес…
Перешагивая через порог, я уловил сожалеючи озвученную Светланкой нелепицу:
– И почему-у я не це-елка?..
Послонявшись во самоуспокоение по пустынным коридорам, я на халяву малость подзарядил подсевший аккумулятор своего ручного протеза через оголенную проводку продажного кофейного автомата и направил стопы к аудитории номер тринадцать, в коей загодя до начала учебного дня застолбил место на галерке своим фиолетовым натуральной амораловой кожи ранцем…
Прижав наиболее чуткое левое ухо к дверной щели, я прислушался… Без малейшего напряга опознав голос доктора демагогических наук, члена-корреспондента Академии сомнительной фундаменталистики, профессора Кудыкия Никудыкиевича Офтальмологова, уяснил, что подслушиваю лекция по бытовой политологии...
«…А я ему и так, и сяк: верни, мол, поллитровку и мою бабу подобру-поздорову!.. А он…» – распинался, без малейшего сомнения, бухой Никудыкиевич. Он, надо отметить, считал антинаучным читать лекции по бытовой политологии на трезвую голову и без приведения наглядных примеров из личного злостной аморальности образа жизни…
– Кудыкий Никудыкиевич! – просунул я голову меж со скрипом приоткрытой мною дверной створкой и косяком.
– Ась? – сверкнув толстенными очковыми линзами, обернулся бородатенький, богато фиксатый и без ветра шатающийся пожизненный холостяк, облаченный в истосковавшуюся по химчистке и утюгу серую костюмную тройку.
– Это я – старший лейтенант Снегопадов! – представился я подслеповатому мэтру, – Ухожу на особо важное задание! Мне б ранец забрать!
– Ранец.., – призадумался профессор, – Ранец… Засранец… Ранец, засранец… Забирай, отстойный засранец, свой гребаный ранец!..
В иное время и в ином месте задиристый профессор за этакий оскорбительный каламбур непременно б схлопотал от меня знатную оплеуху!.. Но…
Ухватив горячо любимый ранец за лямки, я с завидным чувством собственного достоинства удалился из аудитории, мстительно пригрозив из-за вполне корректно прикрытой мною двери: «Это тебе, старый пердун, даром не пройдет»...
Правда, уже к выходу из учебного корпуса от былой озлобленности на бестактного Никудыкиевича не осталось и следа. Более того, его хамство по отношению ко мне показалось даже забавным!.. Недаром твердила мне покойница-мама: «Отходчив ты, Веня, на диво! Никакого злопамятства…»
Вприпрыжку заскочив в общагу с парадного входа, я чуть было не снес с ног вечно стоящую у всех на пути толстомясую вахтершу Марию.
– Э-это-о-о..! – усердно массируя ушибленный о мой лоб свой пестрящий фингальным спектром лобешник, простонала страдательно морщаяся пострадавшая, – Слыхал(?), твоего дружка Витьку Витькина в каталажку уконтропупили!
– Слыхал! – потирая свой ноющий лоб, ответил я и понуро зашагал к лестничному маршу.
– Како-ой же ты, Венька, твердоло-обый! – изумилась вдогонку Мария…
Наскоро заморив червячка вялеными пресноводными червеедами, я переоблачился из мундира в фиолетовый тренировочный костюм, не забыв сменить замызганную протезную перчатку на свежую – парадную, радующую глаз белизной натуральной кожи альпийского снегоеда…
С пятиминутку отвалявшись на кровати, я ощутил чувство вновь подкатывающего голода…
Перекусив сытным окорочком среднеазиатского свинопаса, для надежности вдоволь нахлебался сваренного на огородной бздике киселя и, закинув за плечо свой любимый фиолетовый рюкзак, подошел к настенному зеркалу; не показавшему, вопреки опасениям, даже и малейшего следа столкновения лбами с вахтершей Марией!..
Однако, дабы абсолютно исключить риск повторного с ней травмоопасного контактирования, покинул здание через окно пустовавшей на тот момент педикюрной комнаты, спустившись наземь по пожарной лестнице...
Прикупив пару поллитровок водки «Сеновал», сбился с ног в поисках квадратного торта...
На каком-то этапе шастанья по торговым заведениям пала на ум квадратура круга из школьного курса геометрии… Обзаведясь в хозмаге китайского производства ножом-торторезом, я, измученный тщетными поисками, направился в элитную кондитерскую «Постряпушка» с твердым намереньем все-таки приобрести круглый торт и… элементарно усечь его до квадратности!
Во удивление, витрина «Постряпушки» изобиловала и квадратными в основании тортами, и прямоугольными, и ромбовидными, и даже треугольными!.. Как сейчас помню, остановив свой выбор на массивном «Кубометре» и приплюснутом «Керамограните», я приобрел оба...
Задорно напевая гимн оптимистичных могилокопателей, сориентировался на местности и отправился на поиски подворотни, в коей бомжеватый брат генерал-лейтенанта Чувака поздним вчерашним вечером выправил мне подделку под больничный лист...
Аноним встретил меня не то чтобы с прохладцей, а...Образно выражаясь, до лютости морозно!
– Чего, педик, приперся?! – унизив мое достоинство надменным взглядом, желчно прогнусавил крупногабаритный бродяга, – Опять документ захотел на халяву?!
– Я не педик! – ставя на загаженный асфальт затаренный парой поллитровок и столькими же тортами рюкзак, возмутился ваш, читатель, покорный слуга. Возмутился и взревел во всю дурнинушку: – А еще-е ра-аз, бы-ыдло-о, обзове-ешься!!!.. Все-е-е па-альцы пообла-амываю и с мы-ылом хозя-яйственным зажева-ать заста-авлю-ю!!!
– Ты чего эт?! – с недоумением помассировав уши плечами, Аноним затрепыхал конечностями и кудлатой башкой, – Зачем с мылом-то?!..
– Для гигиены! Потому как грязи у тебя под ногтями немеряно! – просветил я убогого.
– А-а-а! – вроде даже восхитился тот и тут же повел речь самооправдательную: – Я-то чё?!.. Эт-то ж Сенька Веник вчерась объявил, что ты, дескать, спишь с нашим паханом Лунием Голубеевичем! Сам чё ли я придумал?!
Теперь-то конкретно врубился, что не педик ты! Педики-то по-зверски не базлают! Пе-едики ла-асковые, а ты… сразу пальцы обламывать! Ты не педик! Верняк! Ты.., сдается.., то-от(!!!) еще фрукт… несъедобный!..
– Слушай, юродивый! – подступил я к оптимистично ерзающему седалищем по грязнючему ящику бомжаре.
– Слушаю-слушаю-слушаю! – гнусаво протараторил тот.
– Захлопни едало и слушай внимательно!
– Захлопнул и слушаю о-о-оче-ень(!) внимательно.
– Ты какого беса вписал в мой больничный внематочную беременность?!
– Я-я-я… вписа-ал?! – вполне правдоподобно изумился незаконопослушник.
– Но не я же!
– Мог я... напортачить, – уперев заскорузлый палец в свою приметную бородавку на левой ноздре, допустил вероятность оплошности Аноним, – Мог-мог-мог… Случалось. Не раз и не два…
Помнится, при заполнении диплома о верхнем образовании для одного капитана полиции Славика машинально черкнул от себя в строчку «Научные достижения» то, о чем на тот момент думалось: «Жулик»...
Где-то через месячишко тот самый, правда, уже не капитан подкатил ко мне по пьяни с претензиями. Засканда-а-алил, попробовал ру-уки пораспускать, но я его быстрехонько рукопашно обломал и сдал педикам из центральной бригады нашего главного педика Луния Голубеевича. Та-ак(!), скажу тебе, неуча отрихтовали, что напрочь позабыл дорогу в мою подворотню…
Сказывали: сейчас, дескать, этот самый бывший полицмент карманным бизнесом промышляет. И, вроде бы, по рейтингу за ним не могут угнаться даже многие матерые воры!.. Вот видишь, благодаря моей рукописной оплошности человек в авторитетные люди вышел!..
Кстати, в прошлое воскресенье в филармонии на премьере оперы «Мальчик с пальчик» у меня отпадный айфон и штуку баксов слямзили… Подозреваю, не Славик ли мстит за запортаченный диплом?..
А вот еще одна история – куда с лихвой занятней предыдущей! – восторженно воскликнул не на шутку разошедшийся подворотный оратор, – Однажды особо секретно поручили мне (конечно, за астрономический гонорар!) сочинить письмо от нашего президента к президенту США! И так виртуозно надо было это самое послание обыграть, чтобы.., – скорчив физиономией мыслительное голодание, Аноним, взглянув на меня с виноватинкой, напряг в прищуре взор и устремил его под арку подворотни…
– Короче.., – вскоре с облегчением продолжил говорун, – Слушай и вникай... Мне предстояло в письменном виде от лица кремлевского пахана иносказательно обгадить ихнего – белодомовского! Да так, чтобы тот без малейшего напряга до мелочей вник в суть оскорбительной подоплеки, но… Чтобы ни один даже самый ушлый из самых ушлых юрист не способен был ни на йоту уличить нашего президента в посягательстве на честь и достоинство адресата! О как!..
Сижу я, значит, в своем кабинете денно-нощно напролет и голову над офигенно суперской задачей ломаю!.. Пробовал и искусственно стимулироваться: и крепким кофем с валидолом, и вибромассажерами, и «Виагрой» с деручей горчицей, и бальзамами с ликерами, и даже различной сивушной концентрации самогоном… И все это, надо признаться, как… мертвому оладушки!
А сроки-то
