иронически усмехнулась Касса, – Наш джипер питается не бензином, а дизельным топливом. А в остальном, надо признаться.., она права.
На том моменте мне сделалось дурно-предурно! И дальнейшие события после этого разворачивались словно в до безобразия неряшливо сотканом из морфейных кошмаров густющем, но и вместе с тем клочковатом, ядовитоцветастом, зловонном и гадкозвучном психопатическом тумане!.. Душераздира-а-ающа-ая-я(!!!), надо признаться, фантасмагория!..
– Я скоро, – выходя из припаркованного у супермаркета авто, пообещала Касса, – Вы, кис-киски, за Митрофанушкой-то присмотрите да поухаживайте. Но, чур, преждевременно не соблазнять!
– Холёсё, – откликнулась Морковка, – Ни собилязьнять...
Я, предчувствуя на ближайшую и далекую перспективу что-то недоброе (даже и жизнеопасное!), попытался в темноте украдкой нашарить дверной запор.
Отыскивая всякую выпуклость либо впадину, моя рука лихорадочно крутила, дергала и надавливала. Ан тщетно! Казалось, путь к побегу был запечатан по-сейфовски основательнейше...
Вдруг мой указательный палец сквозь узкое отверстие невольно внедрился в некое гладкостенное шарообразное пространство.
Осязательно обследовав сию дверную мини-нишу, я согнул палец до крючковатой конфигурации и с трепетной надеждой на скорейшее освобождение потянул его вовне. Раздался щелчок, и из сиденья в мои ляжки одномоментно с сим электровключательным звуком впилось по некоему жгучему остроконечию, и мышцы от пят вплоть до солнечного сплетения мгновенно стали терзаемы неимоверно мучительными судорогами!..
Мой мочевой пузырь, не перенеся сей экзекуции, безвольно слил свое содержимое наружу! И судороги немедленно прекратились...
От непроизвольного «пи-пи» мне сделалось катастрофи-ически(!) душно, сыро, зловонно и зудливо... В зрительном же поле заплясали языки кровавопламенного костра.
Стыд безобразно испоганил мою доселе светлую ауру, вследствие чего я был готов провалиться не сходя с места... Но... Было б куда проваливаться, с превеликим бы облегчением!.. Посетила мысль об авиакатапульте, ан отогнал ее как абсолютно бесперспективную... Пытливо постучав костяшками пальцев по оконному полотну, я ощутил его неимоверную толстенность.
– Бронированное, – подсказала Мороженка Пломбировна, – Из гранатомета хрен пробьешь... Что-то вроде.., как бы... Не находишь(?!), Морковка, вроде как бы... поросячьей мочой завоняло.
– Нахозю, нахозю, – проявила солидарность азиаточка, – Си-ибко-си-ибко(!) вонюцька.
– Митрофа-анушка.., – окликнула меня негритянка, – Чего молчишь(?!), как в рот воды набулькал.
– Чт-то-о вам уг-годно(?), с-суд-дарыня, – предчувствуя мощнейший публичный конфуз, робко отозвался ваш, читатель, покорный слуга.
– В дверную кругленькую дырочку пальчик не пихал?
– Нет-нет-нет(!), Мороженка Пломбировна. Никуда и ничего й-я не пих-хал!!
– Да не ори-и(!) ты. Чего горло маешь?.. Я ведь к тому, чтобы ты пальчик в дырочку не пихал! А то непреме-енно(!) как дитятя затаришь штанишки под самую резинку вторичными продуктами жизнедеятельности.
Устройство там (в твоем сиденьи-то) дю-юже(!) хитроумное. Какие-то ассиметричные высоковольтные импульсы через электроды в ляжки впендюривает!.. Если все-таки захочется пальчик воткнуть, прежде нажми на крайнюю правую от бардачка кнопочку. Загорится зелененькая лампочка. Вот тогда и пихай без опаски.
«Твой бы инструктаж да чуть поранее! – крайне рахдраженно подумал я, – Спохватилась...»
Водительская дверь отворилась, и в проеме возникли объемистые пакеты (как можно было догадаться по их форме) главным образом с напитками.
– Заправляйтесь, – усаживаясь на сиденье, произнесла Касса, – Фу-у-у! – вдруг брезгливо сморщилась она, – Что-о за во-онь?!
– А это, видать, Митрофанчик пальцем в дырочку воткнулся, – предположила Мороженка.
– Так я ж ее с неделю назад как жвачкой залепила! – недоуменно подтянув к ушам плечи, озадачилась Касса.
– Кто-то, видать, отколупал из хулиганских побуждений твою жвачку, – побулькав каким-то, по-видимому, жаждоутоляющим напитком, продемонстрировала элементарную сообразительность Мороженка.
– Ни я-я-я! – запищала Морковка, – Я ни отьколюпивала!
– А что ты вчера полдня нажевывала?! Прошлогодние колготки?! – пристрастно напустилась на напарницу Мороженка, – Откуда у тебя вчера жва-ачка(?!!), если ты еще позавчера после-едних два евро на косяк марихуаны спустила! А зарплата только послезавтра! И то, если не задержат.
– Не задержат, – заверила Касса, – С утра можете смело шагать к банкоматам... Позвольте поинтересоваться, и где продается этакая дешевая марихуана?
– Да у соседского садовника – Кактусенция Безбанановского – берут, – осведомила Мороженка, – Уж наско-олько(!) то сено сродни марихуане, судить не берусь. Но-о-о... Глю-ючит с него отпадней отпа-адного! Сама на Новый год та-ак(!) напробовалась, что... кожа на пару недель в снежную белизну перехамелеонилась! Ну Снегурочка и Снегурочка! Помните меня, девчата, Снегурочкой?
– А то, – усмехнулась Касса, – Белее мела.
– А тё, – поддакнула азиатка.
Представив дородную негритянку бледнокожей, я все же, как фантазийно ни пыжился, не смог впихнуть сию антиграцию в снегурочкин образ.
– А Митрофан-то кре-епок! – выбрасывая в водительское окно опорожненную пластиковую двухлитровку, прогудела Мороженка, – Креме-ень! Ма-ало(!) кто на электроимпульсаторе не обокакивался. А он хоть бы хны... Всего-то-навсего лишь обописался... Чего желаешь(?), добрый молодец! Пепси, колы, квасу, минералочки?
– Нич-чего, – отказался я.
– Ничего-о так ничего-о... Не-ет худа без добра... Может хоть обссыкаться перестанешь, – воздушно отрыгнув, извлекла позитив из моего отказа Мороженка, – Не обиделся?
– Нет, – ничуть не кривя душой, признался я.
– Хоро-оший(!) мальчик, – поикав и повторно отрыгнув, ободряюще похлопала меня по плечу собеседница, – Молоде-е-ец!
– Молёдье-е-ес! – подхалимажно подпела Морковка.
– А ну признавайся: ты-ы-ы(?!!!), овощная сосулька, жвачку из дырочки выковыряла?!! – темпераментной электричкой просиренила негритянка.
– Да ти сё(?), Моложенка! Ти з миня не пелвый год знаис! – заоправдывалась Морковь, – Ти сё в натуле?!.. Я зе конклетная пацьанка!.. А ту звацьку, котолую я вчела зевала, я есе утлом за холёдильником насла!..
– Ну что, подзаправились? – прервала перепалку Касса, – Поехали...
Мы усердно вращали педали. Однако, несмотря на неимоверные потуги, выбрались за город лишь далеко за полночь. Касса за весь этот изматывающий путь не проронила ни словечка, если не считать время от времени случавшиеся скоротечные телефонные переговоры, производимые ею на каком-то гортанном иностранном наречии.
«Испанский?», – однажды осмелился поинтересоваться я, получив в ответ скупые отрицательные колебания прелестной головки...
«Диалект гималайских косопузов?», – повторил попытку после очередного черезмобильного словоперепихона. На этот раз и вовсе не последовало ни малейшей реакции...
Внося свою до измождения изнуряющую лепту в обеспечение автомобильности, я вдруг всеми фибрами не напрочь лишенной сострадания души остро посочувствовал не однажды наблюдаемым в новостной кинохронике китайским рикшам. В отрочестве я, бывало, размышлял: «Каки-им(?!) же чуде-еснейшим образом эти доходяги без видимого напряга посредством всего-навсего тощемускульной силы везут против ветра на трехколесном велике из одного конца-края огромного города в другой себя, пузатого дядю, мордастого пацана и еще и жопастую тетю с безмозглым псом или толстенным котом на коленях? Всенепременно, под днищем прилажен бесшумный вспомогательный моторчик. А то б совсем нивкакую!»...
Ри-икши-рикши... Да если бы в многотонный бронированный джипер «Грандер-Чмоки» впрячь бурлацкую ватагу, верняк – попотели бы... А тут я всего с парой бабенок до приличной скорости разгоняю! А до моего задействования в процесс они всего-то в четыре ноги справлялись... А раздели-ка увесистость бронированного джипера на троих... Тонны по три на каждого!.. А это около десятка... Да не-е-ет(!) же. Это ж по три-и-и(!) десятка упитаннейших человечин на педалирующую душу... Да како-ой к бесу полуголодный рисоедный рикша такую ораву однорейсового таксанет?!.. Да с места шиш стронет...
– Стоп! – резко тормознув посередь смешанного леса, словно спохватилась Касса, – Девчата, дабы путь не запомнил, зрение ему забинтуйте.
– Сколько? – устало спросила Мороженка.
– Чего «сколько»? – выказала недоумение Касса.
– Ско-олько гла-аз завя-язывать? – с явным раздражением удлинила вопрос шоколаднокожая, – Все-е завязывать или один? У него ж вместо правого невидящая стекляшка.
– Все. Так надежней, – заговорщицки подмигнув мне, распорядилась Касса.
– Че-ем завя-язывать? – явно растягивая передышку, докучала негритянка.
– От подола морковкиного кимоно, к примеру, отполосуйте, – подсказала Касса.
– Не пой-дет, – возразила Мороженка.
– Отчего ж?
– Да она ж (бесстыжая!) свои кимоно шьет из контрафактного тюля. Да сквозь ее придурковатые халаты можно без микроскопа от микробов до хомячков в полный рост разглядывать! Да сквозь те шибко стильные бреши воробей, не складывая крыльев, на полной скорости сквозняком! Не замечала?
– Замечала.
– Вот я тут смотрю и смотрю, а в плане плотности ткани ничего стоящего для обвязки его глаз не вижу!
– И что предлагаешь? – нервно покручивая руль, спросила Касса.
– А что я могу предложить(?!), коли (как только что сказала) ничего стоящего не вижу.
– Но я же чу-увствую(!), име-е-ешь(!) что предложить, – приправив интонационность толикой нетерпения и изрядной дозой раздражения, Касса одарила Мороженку не совсем приветливым взглядом (вернее, совсе-ем(!) неприветливым), – Кака-ая же ты..! – не подобрав (по моему разумению) подходящего нелестного эпитета либо чего-нибудь лексиконно ненормативного, наша предводительница умолкла.
– А я и действи-ительно(!) ничего подходящего для стопроцентного отключения обзора не ви-ижу, – как мне покажись, с первых слов с неким подтекстовым лукавством прогудела Мороженка, – Разве что (за неимением надлежащей материальной базы) вы-ыбить Митрофанушке его глазик последний гаечным ключом!
– Й-я ни бу-у-удю-ю Митлофанюське гльазик вибива-а-ать! – захныкала Морковка.
– А кто бы тебе, криворукой, доверил? – скептически откликнулась темнокожая бестия, – Да ты, прежде чем глаз ликвидировать, всю башку размолотишь!
– Мороженка, надеюсь, ты только что уродливо пошутила? – с явным состраданием взирая на крупно задрожжавшего меня, поинтересовалась Касса.
– Да пошутила я, пошутила. Ясный перец, пошутила, – призналась негритянка и заржала самкой высокогорного хохотуна: – Хга-а-а-га-га-а-а! А здо-орово я вас развела-а-а?!
– Куда уж здоровее? – пробурчала Касса, – Вылитая потрошительница.
– Ха-а-аха-ха-а-а! – продлила ликования Мороженка, – А давайте для потери зрения ему на башку мои панталоны нахлобучим! До чего-о ж они пло-отные! Когда после стирки на кухне сушатся, так сквозь них аж галогеновая лампа не просвечивает!
– А что? Идея! – воспряла духом Касса.
– Не на-а-адо-о!! – представив катастрофический уровень грозящих
