Чёрные ангелы (быль № 1)

говоря уже о упаковке «Невского».
– Я два дня не умывалась, – пожаловалась она. – И сигареты кончились…
– Ты здесь давно? – спросил я, испытывая к ней симпатию на подсознательном уровне. Это странное чувство в себе я отметил еще тогда в гостинице, где погибла блондинка, которую, оказывается, звали Таня Казарова.
– В этом бардаке вторые сутки, – ответила она, стряхивая пепел в ладонь. – Тебя тоже поймали?
– Нет, я сам пришел, – сказал я, пытаясь избавиться от чар ее карих глаз.
Она удивилась:
– Не может быть!
– Ты думаешь, я сюда сбежал? – спросил я.
– Нет, – односложно ответила она, держа ладонь перед собой. – А… ну если с учетом того, что происходим там, – она потыкала пальцем у том направлении, где, судя по всему, должна была находиться Земля.
Трудно было понять, что произошло с Люсей. Но то, что что-то произошло, было очевидно.
– Я никого не убивал, – на всякий случай сказал я, помня, что она полицейский, хотя и в юбке.
Так меня приучили с детства. С полицией шутки плохи.
– Какая разница, – ответила она рассеянно. – Я знала, что это не ты…
– Тогда почему вы меня подозревали? – спросил я, понимая, что говорю не о том.
– А вот ты послужи лет десять в полиции, тогда поймешь…
Должно быть, она намекала на субординацию и слишком уважала комиссара Пионова, по кличке Бык, чтобы идти против его воли.
– Та блондинка? Помнишь?
– Еще бы, – сказал я, – из-за нее вы чуть-чуть не убили меня.
– Чуть-чуть не считается, – криво усмехнулось. – А блондинка такая же, как и Мирон. Мы слишком поздно на нее вышли.
– Зачем ее убили?
– Я немного знаю, – призналась Люся. – Я обыкновенный полицейский. Думаю, «кальпа» выявляла таких людей и уничтожала.
– И вы ничего не предпринимали?!
– Клянусь! Что мы могли?! Что?
Да, я знал, что мир устроен не для нас – маленьких людей. Но все равно ей не поверил – судя по той мимолетной паузе, которую она сделал перед тем, как ответить. Если уж нам, журналистам, приходится кривить душой, то что говорить о полицейских.
– Покурила, и идем, – сказал Мирон, с тревогой поглядывая на дверь будки.
Мне почудилось, что он хочет оградить Люсю от разговоров.
Прямо перед нами ход раздваивался. Тот, что слева, по периметру был выкрашен предупреждающими желто-черными полосками. Мирон собрался идти налево. Люся – направо. Они немного поспорили. Мирон почему-то сразу согласился. Вообще, мне показалось, что он ее жалеет.
– Все равно притопаем в одно и то же место… – Люся поморщилась.
Я понял, что речь идет о чем-то неприятном, чего они хотят избежать любым путем.
И мы пошли. Стены пещеры были из ребристого металла. Это было похоже на коммуникационные коридоры: на изорелях, как питоны, лежали толстые кабели. Откуда-то и сверху, и с боков просачивался свет, и Люся подсвечивала себе путь мобильником в особо темных местах. Иногда раздавались низкие глиссирующие звуки, словно вся конструкция в глубине себя претерпевала нагрузки. От этих звуков закладывало уши. Но Мирон не выказывал никакого волнения. Лука еще не привык к странностям этого мира и опаской поглядывал под ноги. Мне тоже казалось, что я вот-вот провалюсь сквозь неплотно пригнанные металлические плиты. Вдруг Мирон, который шел впереди, предупредил:
– Осторожней… шахта для мусора…
Я занес ногу и увидел под ней черную яму. Лука засмеялся:
– Этим нас не испугаешь…– Но обошел, прижимаясь к стене.
В тот момент, когда я перешагивал через шахту, Люся осветила ее мобильником: из бетонных стен торчали куски ржавой арматуры.
В другом месте предупредила Люся:
– Трясина!..
Над плитами белела шапка пены. В ней что-то шевелилось.
– Здесь тоже нет дна… – сказала Люся.
Естественно, я предпочел обойти и ее. Стена напротив почему-то была выкрашена в предупреждающую желтую зебру. Лука же решил исследовать – присел и погрузил в шапку палец. На этот раз любопытство подвело – его втянуло рывком. Если бы не Люся, он погрузился бы с головой. Мирон живо повернулся на ее возглас:
– Помоги!..
И одним рывком выдернул Луку из ловушки. Вслед за рукой тянулось нечто-то розовое и сопливое. Недолго думая, я размахнулся и ударил по этому нечто ах-пучем. Брызнуло сукровицей. Пахнуло свежими огурцами. Лука ахнул и сел, привалившись к стене туннеля. Кажется, он даже потерял сознание. Его рука стала морковного цвета. Кожа бугрилась и лопалась. Люся, отстранясь, чтобы не выпачкаться, сдернула с него майку и принялась счищать слизь. Он руки несло свежатинкой. Кусок сопливой плоти, который я отрубил, юркнул назад в лужу. Единственное, я разглядел, был он еще и волосатый и имел роговой клювик.
– Это ловушка моллюска, – пояснил Мирон, похлопывая Луку по щекам, чтобы привести его в чувства. – Все нормально, все нормально… – сказал он Луке, который открыл глаза. – Тебе еще повезло, что самого моллюска не было, а втянуло тебя из-за разницы давления, которое создает жидкость. А на руку надо поссать.
Я ему не поверил, ведь я ясно видел, что Луку схватило какое-то существо. Люся все поняла и объяснила шепотом:
– Не пугай... А то он идти не сможет.
Но Лука пошел, правда, после того, как мы с Мироном окропили его руку мочой. По-моему, он даже получил удовольствие. Мало того, последнее приключение наконец-то утвердило его в мысли, что он не на Земле и что здесь вообще никуда нельзя совать нос. По крайней мере, он обмотал обожженную руку майкой и пристроился к Мирону, потому что решил, что только Мирон может его защитить. Мне стало смешно – насколько может быть смешно в такой ситуации – Лука присмирел и выбрал себе покровителя. Я хорошо помнил, что все его журналистские расследования кончались конфузом для какой-либо стороны. То он находил архитектора, проект которого украл какой-то делец и внедрил в марсианском градостроительстве, а потом, когда дело дошло до суда, оказалось, что этот архитектор сам украл этот проект у приятеля; то обнаружил в роддоме младенца, который знал таблицу умножения, и Лука вообразил, что произошло явление реинкарнации и в младенца вселился дух Ньютона, а в результате наткнулся на сумасшедшего отца, который с помощью чипа нано технологий внедрил в сознание сына всю школьную программу высшей математики, дабы ускорить развитие отпрыска, что было запрещено законом лет тридцать назад; ну в том же духе.
Примерно через минут пять Мирон остановился и сказал:
– Пришли.
Путь преграждала стена.
– И что дальше? – нервно спросил Лука, убаюкивая руку.
– Подождем немного, – сказала Люся, поморщившись так, как совсем недавно она морщилась от глупости Акиндина.
– Ты когда пропала, – сказал я, – Пионов всех поставил на уши.
– Я думаю, Акиндин их сообщник. Правда, я ничего не помню.
Я рассказал ей о нашей с ним встрече в цирке.
– Правильно! – сказала она с горечью. – У нас ведь были наводки на него. Поступило какое-то туманное распоряжение следить за помощником комиссара. Но ничего не объяснили. Нас всегда ставят ниже писсуара. Меня везли по Невскому. Где-то в районе Пассажа я очнулась. Смотрю, два жука рядом и ручка двери напротив. Я прыгнула, ударила по ручке ногой и вывалилась. Побежала со всех ног. Но это было начало заварушки. Кто-то врезался в меня. Я упала и обнаружила, что у меня кровоточат коленки. – Она задрала юбку. – И локти болят…
– Все, что болит, отрежем, – пошутил я.
– Я согласна, – храбро ответила она. – Подняться не успела, – а они мне уже руки заламывают.
– Сбежать пробовала?
– Я сидела в камере с хлыстами... – Сжав ладонь в кулак, она показала на стены и потолок. – Стены монолитные. Открывается люк и белый луч забирает сразу нескольких.
Вдруг я все понял, но не мог поверить. Она посмотрела на меня и равнодушно сказала:
– Женщин на войне насилуют…
– Они это специально сделали? – спросил я о жуках.
– А ты как думаешь?! – спросила она с вызовом и заставила меня опустить глаза.
Я невольно посмотрел на Мирона.
– Да, да… – сказала она. – Он спас меня – вытащил из камеры.
– Вас ищут? – догадался я.
– Не больше, чем тебя и его, – она мотнула головой в сторону Луки. – Здесь таких много, здесь сейчас бардак. Набирают новую смену. С той стороны, – она махнула рукой, – две казармы под завязку. Жуки тоже пропали. У них что-то не получается. Я думаю, нам нужно воспользоваться неразберихой.
В этот момент Мирон предупредил:
– Делайте, как я!
Стена перед нами задвигалась. Открылась щель. Мирон шагнул первым и тотчас пропал в темноте. Видимо, они с Люсей заранее договорились, потому что она что есть силы толкнула вслед за Мироном Луку и посмотрела на меня.
– Вначале ты, – сказал я и прыгнул за ней.
Опора под ногами поплыла в сторону. Впрочем, я сразу сориентировался – в этом пространстве двигался пол. Мирон позвал меня, я пошел на голос, широко расставляя, как моряк, ноги и увидел голубоватый свет от мобильника. Под подошвами скрипел песок.
– Здесь, – сказал Мирон, – каждая комната вращается вокруг оси. – Главное понять, вокруг какой. Набьем пару шишек, больше ничего не случится. Главное не потеряться. Лука ты где?
– Тута, – ответил Лука страдальческим голосом, его, как всегда, тошнило.
Люся посветила – он держался за нос и улыбался.
– Хороший мальчик, – похвалила его Люся.
– Следующая стенка откроется с этой стороны, – он показал прямо перед собой.
На этот раз я не удержался и упал – слишком быстро вращалось помещение, да и пол находился под углом. Можно было сказать однозначно, что в течение нескольких секунд я перекатывался, как кегля – вращение было слишком хаотичным, чтобы уловить закономерность. По-моему, помещение еще и подрагивало. Чтобы ни происходило, в конце концов мы все скатились в один угол. Мобильник в руках у Люси едва тлел. Он был единственной координатой в полной темноте. Если бы все это происходило в тишине, но к вращению вдруг добавились странные звуки, словно сотни тон песка перекатывались где-то совсем близко. Одно можно было точно сказать, что даже Мирон испугался, потому что молчал, и только Люся произнесла:
– Лука, всему есть предел – убери руки!..
В этот момент я увидел то, что меня поразило больше всего: пытаясь найти опору, я ухватился за какую-то скобу, и у меня перехватило дыхание – подо мной сияла бездна: миллиарды звезды мигали весело и беспечно, и только голубой край Земли, изгибаясь, как серп, закрывал часть горизонта. Я понял, что лежу на большом иллюминаторе. С минуту разглядывал то, что происходит внизу, а потом откатился в сторону. Там внизу шла война. Земной серп был в огне. Я даже разглядел, как оттуда в сторону базы, стреляют ракетами.
На этот раз нас вывалило в сумрачный коридор, в котором были проложены рельсы и который я воспринял в качестве продолжения туннелей. Однако Мирон с Люсей сразу же побежали, почему-то оглядываясь мне за спину. Судя по ужасу, промелькнувшему в их глазах они уже бывали здесь. Мирон выдохнул:
– Да быстрее же!..
Он снова обернулся. У меня похолодело сердце. Из полумрака, громыхая и повизгивая, надвигалась до невозможности огромная то ли вагонетка, то ли ферма на колесах. И если это действительно было то, чего они боялись, то опасность была вполне реальной. Я бросился вдоль рельсов, но понял, что потерял слишком много времени, и уже слышал у себя за спиной непрерывный грохот, когда сбоку заметил темную нишу и просто