травы на голове. Лишенный во время битвы
убора из травы, воин переставал быть человеком, становился
мешком из мяса и костей и умирал для общества, теряя свое имя
и сущность, а личные бог и богиня покидали его.
Кормчий флагмана просигналил флотилии приказ энси
спрятаться всем воинам, - лечь на палубу и прикрыть медное
оружие, чтобы его блеск и обилие людей на кораблях не были
замечены сторожевыми мелха, уже сидящими на пальмах.
Аннипад, кормчий и Энентур, оставшись в одних набедренных
повязках, возились с канатами на палубе, как бы производя
обычные корабельные работы. Энси облегченно вздохнул, когда
они проплыли мимо первого островка, и мелха не зажгли сигнальных костров тревоги, приняв флотилию за большой торговый караван
судов. Кормчий знал эти воды и держал курс между островами
как можно дальше от земли.
Когда на горизонте показался высокий, гористый, покрытый
густым лесом остров, энси стал напряженно всматриваться в его
ландшафт, ища описанные приметы. Вот из туманного далека выплыла небольшая бухта, в которой стояло на якоре несколько дюжин судов. Приютившись у склона горы, раскинулось большое селение,
обнесенное частоколом. Здесь жили все мелха острова.
Множество хижин грязно-желтого цвета теснилось вокруг белого
каменного храма. С левой стороны бухты лесистый склон горы
подступал прямо к морю, и огромное дерево нависало над водой так, что набегавшие волны почти касались его кроны. Эта примета и была символом родины для человека, много лет томившегося в плену.
- Приплыли, кажется, а Ут еще не ушел с небес. Это - добрая
примета, - нехорошо усмехнулся энси. - Что и говорить, праведному
Судье угодно видеть возмездие наше. Приказав кормчему сбавить
скорость и дождаться, пока растянувшаяся флотилия соберется в
кулак, энси подал сигнал войти в бухту. Несколько рыбаков,
направлявшихся к берегу, завидев корабли, повернули свои лодки
к ним, чтобы первыми предложить морякам свежей рыбы и
обменять свой улов на товар дамкаров. Подпустив первую лодку
с тремя рыбаками поближе, энси велел лучникам расстрелять их.
Один из рыбаков, крикнув собратьям об опасности, вскочил и
метнул во врагов дротик, но сраженный стрелой, свалился с лодки
и исчез в глубине. Ладья, маневрируя, догнала и потопила еще две
лодки, а пловцов расстреляли из луков. И тогда, возвещая начало
сражения и призывая мощь Энки из водной бездны Абзу, энси
громко затрубил в большую морскую раковину. Селение мигом
всполошилось, и вечерняя тишина взорвалась криками мечущихся
в страхе и смятении женщин, плачем детей, ревом и блеянием
скота, угоняемого в лес. Мужчины племени, похватав оружие,
высыпали на берег бухты, чтобы помешать высадке шумеров.
Многие из них бросились к своим ладьям, дабы в море дать бой
захватчикам.
Энси, предвидя такую опасность, заранее приказал лучникам обмотать наконечники стрел фитилями, смоченными в масле,
поджечь и воспламенить ими корабли противника. Вскоре все
ладьи мелха горели. Корабли шумеров, погасив скорость, сходу
врезались в прибрежный песок дна бухты и почти одновременно
остановились, развернувшись бортами к берегу. В следующий
момент воздух наполнился гулом тетивы и свистом стрел: лучники,
укрывавшиеся за невысокими бортами, дали несколько залпов по
толпе воинов мелха, угрожающе размахивающих оружием и
выкрикивающих проклятия шумерам, стоя по колено в воде или на
берегу. Мелха, не ожидавшие такого разворота событий, в панике
оставляя убитых, толкаясь и сбивая с ног раненных, отхлынули от
воды. Однако высокий мелха в темно-синем плаще, по-видимому,
вождь племени, размахивая копьем и что-то крича, быстро
восстановил порядок, и его воины засыпали шумеров тучей стрел
из своих коротких луков. Но большая часть их упала в воду, ибо не
всякий воин, не прикрытый щитом, отваживался подбегать на
расстояние прицельного выстрела из лука.
Энентур, плечо которого оцарапала стрела, зло прищурившись,
взял у одного из стреляющих лучников лук подлиннее и, выждав,
когда человек в плаще, организующий оборону мелха, подошел
поближе к воде, вскинулся и, растянув лук так, что тот едва не
сломался, выстрелил в вождя. Послышался глухой звук тетивы и
смертельно раненный человек возопил, тщетно пытаясь вырвать
из горла засевшую там стрелу, и упал ничком, истекая кровью и
задыхаясь. А Энентур, при виде его смерти, испустил победный клич
шумеров.
Лишенные предводителя мелха растерялись, и ряды их
расстроились. Энси, заметив это, приказал начинать высадку
воинов. Прикрытые корпусом корабля, первыми с заднего борта
соскользнули в море тяжеловооруженные копейщики, сбросив с
себя защитные войлочные плащи. За ними спустились в воду все
легковооруженные воины, в том числе и половина корабельной
команды, а также часть лучников с колчанами на головах и энси.
Стоя по шею в воде, в медных шлемах, с огромными, четыре на
два локтя, щитами, копейщики развернулись к берегу, сомкнули
строй, и, образовав сплошную стену из двенадцати щитов, ощетинившуюся одиннадцатью копьями, медленно пошли к берегу,
поднимая щиты как можно выше и закрывая ими от стрел свой
отряд. Лучники, оставшиеся на кораблях, в это время частыми
залпами отгоняли мелха как можно дальше от береговой линии.
На берегу семь отрядов шумеров развернулись и охватили орду
мелха полукольцом, тесня их к селению. Вскоре к отрядам
присоединились и высадившиеся с кораблей лучники, набившие
стрелами опустевшие колчаны. Воины племени мелха, темнокожие,
невысокие и тонкокостные, с мелкими, но правильными чертами
лица и большими черными глазами; в боевой татуировке, со
звенящими на ногах колокольчиками и воинскими браслетами;
прикрываясь небольшими тростниковыми щитами, мужественно,
упорно, но беспорядочно сопротивлялись. Потеряв вождя, они,
земледельцы и рыбаки, были не в состоянии противопоставить
организованному натиску шумеров хоть какие-нибудь коллективные
действия. Теряя убитых и отстреливаясь, пока не кончились
стрелы, бросая копья в стену из щитов, они постепенно отступили
к селению и разделились на две части: меньшая из них скрылась в
лесу, а другая, перемахнув через частокол изгороди и закрыв
ворота, заняла оборону, забрасывая врагов метательными
палицами и камнями. Шумеры, прорубив топорами проходы в
деревянной ограде, ворвались в селение.
И сражение закипело повсюду: и у изгороди, и на улице, и у
хижин из жердей и тростника, которые воины Энки обрушивали на
мелха, засевших там и яростно отбивающихся копьями, топорами
и мотыгами. Особенно обильно кровь текла на храмовой площади,
где большая группа воинов мелха, вдохновляемая жрецом,
защищала свою святыню от поругания неудержимо рвущимися к
ней шумерами.
Когда Энентур и Энметен, сея смерть и круша хижины, первыми
пробились к храмовой площади, из соседнего переулка на них
набросилось около двух дюжин мелха с топорами и копьями.
Энентур, с боевым обоюдоострым топором в одной руке и
длинным кинжалом в другой, идущий чуть впереди, гибким
движением уклонился от копья, направленного в его живот, мощным
ударом топора перерубил его древко и пронзил кинжалом грудь нападающего. Увидев, что их окружили, гигант обезумел от ярости,
и его руки заходили, как крылья быстро летящей птицы.
Стремительно вертясь, Энентур с неистовой силой обрушивал
удары сразу во все стороны, ломая копья, как ячменную солому,
круша черепа и вспарывая голые тела врагов.
Один из юношей-мелха, выбрав момент, когда недосягаемый
противник повернулся спиной, бросился с ножом ему в ноги, чтобы
свалить гиганта, вспоров ему живот. Однако Энентур успел ударить
топором воина в затылок и раздробить кости. Храбрец рухнул на
колени и раскрыл рот, чтобы закричать от боли, но даже этого
ему было не дано: Энентур быстро нагнулся и, рыча, с размаху
всадил ему кинжал между зубами, глубоко разрезав рот. Крик
юноши захлебнулся в потоке крови и обломках зубов, и отхлынула
от него сладкая жизнь. Герой умер мгновенно и присоединился к
нескольким трупам, уже лежащим под ногами гиганта.
Бестрепетный Энметен, пробиваясь поближе к приятелю,
чтобы прикрыть его и свою спины, бился спокойно и молча, с
улыбкой на устах. Вращая топором и фехтуя легким копьем, атлет,
обладающий отличной реакцией, легко парировал удары
многочисленных врагов, которые, нападая со всех сторон, спешили
разделаться с воином-одиночкой и мешали друг другу в тесноте
улочки. Когда Энметен, сделав выпад, раскроил лоб ближайшему
противнику, с крыши соседней хижины ему на голову спрыгнул
подросток-мелха и ударом ножа в грудь перерезал войлочную
перевязь, защищавшую сердце шумера. Энметен левой рукой
схватил мальчика за длинные волосы, и, резко нагнувшись вперед,
присел и перебросил его через себя, ногами подростка отбив топор,
направленный на него.
Мгновенно выпрямившись, раненый оружейник не заметил, что
упавший, разорвав завязки, стащил с него шлем с пучком травы
жизни. Энметен в гневе зарубил подростка и, бешено кружась,
снес голову еще одному из воинов. Один из мелха, у которого
Энметен мощным ударом выбил топор, пытаясь защититься, инстинктивно поднял руки над головой, но следующий удар топора оружейника раздробил ему кость, и рука повисла, как плеть. Крича от боли, воин упал на землю и пополз в сторону. Мелха, безуспешно воюющие с двумя шумерами, завидев подкрепление - отряд шумерских
лучников, вынырнувший из-за угла,- быстро ретировались к храму.
Лучники, предводительствуемые энси, размахивающим
длинным, тяжелым копьем, приветствовали боевым кличем
доблестных воинов, положивших в неравной борьбе дюжину врагов;
и с луками наизготовку, выскочили на храмовую площадь. Кровь
на груди устало дышащего Энметена и его ноги, похожие на рога
быка-убийцы, с разбитыми в пылу сражения браслетами,
привлекли внимание энси, и он, подойдя к герою, чтобы посмотреть,
насколько серьезны его ранения, вдруг вздрогнул и ужаснулся: на
голове брата жены его лучшего друга не было шлема с пучком
травы жизни! Залитый кровью мальчика шлем торчал из-под
изуродованного трупа. Дождавшись, когда лучники прошли,
Аннипад незаметно, концом копья, поднял шлем, стряхнул с него
вражескую кровь и, как особо посвященный жрец, именем Владыки
судеб надел на голову опешившего Энметена. И тут оружейник
понял, что произошло и что сделал для него Аннипад. И Энметен
с благодарностью поцеловал руку энси, вернувшего его к жизни,
затем, отрезав от набедренной повязки длинную полоску материи,
накрепко привязал шлем к голове.
Небольшая храмовая площадь почти до краев была заполнена
воинами-мелха. На ступенях храма стоял жрец в голубом плаще
и, воздев руки к небу, громко и заунывно молился, призывая бога
защитить свой дом и свой народ. Время от времени голоса воинов
племени сливались с его мольбой, и стройное пение мужского хора
разносилось далеко вокруг. Первые лучники, ступившие на
площадь, лишь раз успели спустить тетиву, ибо мелха бросились
под стрелы толпой, подмяли шумеров и, ломая их луки, с диким
воем растерзали упавших.
Энси, выбежавшего на площадь, встретил страшный удар
мотыгой по голове. В глазах у Аннипада на миг потемнело, копье
выпало из его рук, он
