ВИЗИТ

Зайдём внутрь, — предложил Амон и железная решётка, закрывающая вход, тихо скрипнув, распахнулась.
Войдя в здание, Светлана была поражена множеством галерей,  уходящих в полумрак. Галереи шли по всей окружности здания, огибая площадку покрытую песком. Под лунной, площадка казалась, покрытой мелом. Встав в центре, девочка огляделась. Со всех сторон её окружали стены с тёмными проёмами арок и окон. Ей представилось, что за ними столпились люди и в мертвой тишине ожидали кровавых зрелищ.
— Сколько же тут народу могло поместиться? — подавленная величием Колизея, прошептала Светлана.
Амон, неслышно подойдя к ней, удовлетворил её любопытство:
— Что-то около пятидесяти тысяч зрителей, могли наблюдать за сражениями гладиаторов. Как раз где мы сейчас стоим и шли эти знаменитые кровавые зрелища. Бои насмерть. Эта площадка должна быть бурой от крови пролитой здесь.
— И людям нравились такие зрелища?
— Почему бы и нет. Вид крови брызжущей из глубокой раны опьяняет. Человеку хочется ещё и ещё крови, чтобы утолить свою жажду. Тут вспарывали живот, и внутренности вываливались на песок, а раненый волок их за собой пока его не добивали, или, сам не умирал от боли. Здесь мечи и копья прошивали тело, словно оно из бумаги. Здесь и я когда-то славно повеселится, отправляя создателю рабов и военнопленных. Меня знал весь Рим.
— Но конечно не с лучшей стороны, — заметила Светлана.
— Разумеется, — клыки отразили свет, когда Амон улыбнулся на её замечание.
Внезапно проведя рукой перед лицом, и щёлкнув пальцами, он пропал.
Колизей преобразился.
Лунный свет уступил место солнечному.
Светлана с изумлением обнаружила в своих руках, короткий, тяжелый меч. Подняв голову, встретилась с тысячей глаз, которые с кровожадным любопытством взирали на неё с верхних галерей. Тишина взорвалась криками, исходящими из тысяч глоток. Этот шум, как шум грозы, медленно накатывался на арену. Опустив глаза, девочка вздрогнула от направленного на неё неподвижного, оценивающего взгляда хищника. Он шевельнулся и не спеша, направился к ней через всю арену. Новый шквал голосов захлестнул Колизей, поднявшись под самое небо. Наверное, сами боги с любопытством взирали на накал людских страстей. Светлана, не поднимая меча, попятилась назад. Несколько мягких прыжков и хищник неподалеку от неё. Напряг тело, подобрал лапы, готовясь к роковому прыжку.
Светлана спиной ощутила холод каменной стены. Отступать больше некуда. Хищник взвился в воздух, на одинокого воина, так и не поднявшего свой меч. Девочка не отрывая глаз, следила за прыжком. Ей казалось, что кто-то медленно прокручивает эти моменты, как киноленту, кадр за кадром. Вот он оторвался от земли, вытянув лапы с острыми когтями, раскрыл пасть в предвкушении жертвы, которая истекая кровью, сейчас забьётся в смертельных объятиях. Но он так и не достиг её.
Колизей погрузился в полумрак и снова лунный свет осеребрил колонны.
— Идущий на смерть приветствует тебя! — эхо донесло эти слова и шум приближающихся шагов.
На площадку вышел Амон.
— Как тебе галлюцинация? — поинтересовался он.
— Предупредили бы сначала, — хмуро посмотрев, проворчала Светлана.
— Почему меч не подняла? Не защищалась?
— Не знаю, — пожала плечами Светлана. — Это было как сон, нереально. Наверное, я ждала когда проснусь. Амон, то, что я видела, всё так и было? Разве на людей натравливали хищников?
— Обязательно, — коротко ответил он и направился к проёму арок. — На христиан. К сожалению, в данный момент Колизей используют как символ мира. Когда осуждённому на смертную казнь дают помилование, тут зажигают огни. Два дня Колизей освещают прожектора. Проклятие, такой великолепный амфитеатр, и как его используют! Как люди неразумны!
— Сдаётся мне, наоборот, — тихо пробормотала Светлана.
Все ещё находясь под впечатлением пережитого, девочка последовала к выходу. Бросив прощальный взгляд на амфитеатр, села за спиной Амона. Взревев, мотоцикл рванул вперёд, уносясь прочь.

Они долго гоняли по дорогам, наслаждаясь ночной прохладой, пока, девочка не крикнула ему, что не прочь пройтись пешком. Не возражая, Амон остановил мотоцикл.
Пройдя квартал, Светлана почувствовала, как повеяло свежестью, а через несколько домов они вышли на мост, где стояли две высокие колонны с крылатыми богинями. Луна серебрила их крылья и венки что были в руках.
Не спеша, двинулись по мосту, рассматривая открывшуюся панораму. Дойдя до скульптур держащих горящий факел, девочка остановилась. Облокотившись о перила, подставляя лицо ветру, окинула взглядом раскинувшийся по обе стороны реки Рим.
— Как называется река? — спросила девочка.
— Тибр.
— Тибр, — повторила девочка, вслушиваясь в звуки.
Воцарилась тишина, и только шум проезжающих по мосту машин нарушал её. Шло время, каждый стоял погружённый в свои мысли и воспоминания.
— Как мой отец? С ним всё в порядке? — внезапно задала вопрос девочка.
— Нормально, — неопределённо ответил Амон.
— Кажется, что прошло много времени, как мы расстались, — не отрывая глаз от бегущих волн, сказала девочка. Словно разговаривая, сама с собой продолжила: — У меня ощущение, будто я всегда была с вами. Это не значит, что я в восторге от ваших дел. Вас не трогают людские заботы. Не волнует политика, я имею в виду чисто человеческие проблемы. Безразличны деньги. Но, властвуя над людьми, вы смотрите на них свысока, не слышите крика боли и страдания. Вы выше этого, а это неправильно, так не должно быть.
Амон, что-то тихо сказал. Девочка повернула к нему лицо.
— Что вы сказали?
— Я цитирую Шекспира, так любимого Изером. Я знаю, что он ответил бы фразой из трагедии «Король Лир»,
— Что Барон процитировал бы?
— «Как мухам, дети в шутку, нам боги любят крылья обрывать...»
Девочка опять перевела взгляд на волну. Несколько минут молчания и обращаясь, казалось, к текущей реке, сказала:
— Как тщетны человеческие усилия. Силы добра и зла используют их, как заблагорассудиться. Направляют их, куда вздумается. Вы сломали мне жизнь.
— Без драм, — ухмыльнулся Амон.
Не отрывая глаз от реки, словно пытаясь там найти истину, девочка продолжила тихий разговор с ветром:
— Когда покину ваше общество, я не смогу жить прежней жизнью. Я знаю то, над чем ломает голову половина человечества. Теперь на любого хулигана или бандита буду смотреть с большей жалостью, чем когда-то. Ведь я знаю, что в царстве теней нет любви. Там, наверное, относятся не как к человеку, а как к кукле, марионетке. Отыграла свою роль, пожалуйте в сундук, который заслужила. Дорн, может и печётся о своём царстве, но он судья и действует согласно разуму, а не чувствами. Он не знает милосердия, — она повернула лицо к Амону. — Как и вы тоже. Мир страшен, а жизнь сурова. Мы ничто, в масштабах Вселенной. Как жить, зная, что происходит в ней?
— Без драм, — повторил Амон. — Не стоит так отчаиваться. Ты не всё знаешь, далеко не всё. Человеческая душа не так ничтожна, как ты представила. Как-то русская царица сказала: не народ для царя, а царь для народа. Может в этом истина. И потом, почему решила, что покинешь нас? Ошибаешься, столкнувшись с нами, теперь так просто не отделаешься. Может быть, ты отправишься к создателю от моей руки.
— Успокоили, — грустно улыбнулась девочка. — Впрочем, я догадывалась об этом.
— Догадывалась, — усмехнулся дьявол. — Я могу вычислить любую жизнь, любого человека, когда и каким образом он умрёт. Но, не могу точно предсказать твою судьбу. Да, судьба предначертана и обстоятельства ведут к ней. Но я из тех, кто способен изменить её, изменить будущее. Это большая власть, и, большая ответственность. Ты всё поняла?
— Я пришла к выводу, что так просто с Дорном и свитой мне не порвать. Вы жестоки, и это меня пугает.
— Я - дьявол, моя сущность - жестокость, — повернулся к девочке Амон. Глаза засветились жёлтым светом. — Если забыла, то я напомню.
— Я помню, — вздохнула Светлана.
Шум машин заполнил паузу. Молчание нарушил Амон. Указав рукой на противоположный берег, сообщил:
— Если пройти немного дальше, то будешь на холме Монте-Ватикано.
— И что? — подняла голову девочка.
— На нём расположился Ватикан, государство - город.
— Собор святого Петра… так он находится в Ватикане? — удивилась девочка. — Значит, я была там. Только, по-видимому, упустила, что он находится в Ватикане.
Светлана поёжилась от ветра, который внезапно стал слишком свеж:
—  Вы не против, если я предложу повернуть назад?
— Отчего же. Пойдём, навестим Юма и Барона, они сейчас опустошают ночной бар,
— Поедем?
— Нет. Тут рядом.
Они повернули назад и встречные машины, ослепляя светом, пролетали мимо, обдавая тёплым воздухом и шумом моторов. Заслонив лицо рукой от ярких фар, девочка, спускаясь с моста, поинтересовалась:
— Амон, зачем мне нужно знать английский?
— Так решил Дорн… — не договорив, Амон рванул её в сторону.
Не удержавшись на ногах, она покатилась по тротуарным плитам, обдирая колени и локти. Мимо промелькнула тень, и грохот взрыва заставил на некоторое время её оглохнуть. Внезапно стало светло как днём, проявилась каждая трещинка на дороге.
Сильные руки подняли её, помогая встать на ноги. Ещё не придя в себя, Светлана с удивлением посмотрела на огненный ад, полыхающий в нескольких метрах от неё. Воздух стал обжигающим. От искорёженных останков автомобиля, поднимался, клубясь, столб чёрного дыма, снизу багровый от языков пламени. В снесённом столбе плавились провода, замыкая, выбивали голубую искру. Поток транспорта остановился. Люди, выскочив из машин, бежали к пожару, в надежде помочь пострадавшим. Но если пострадавшие и были, то они уже не нуждались ни в какой помощи, в жарком пламени от них остался только пепел.
Жар был нестерпим. Девочка попятилась, не отрывая глаз от катастрофы. Амон потянул её за собой. В оцепенении, с трудом передвигая ноги, она последовала за ним, все ещё не в силах отвести взгляд от огня.
Пройдя квартал, Амон заметил:
— Судя, по виду, тебе не помешает рюмка коньяку.
Словно очнувшись от сна, девочка подняла голову, посмотрела на него.
— Я никак не пойму, что же произошло? Почему взорвалась машина?
— Ребята марихуаны обкурились. Решили полихачить. Нужно было остановить, что я и сделал, иначе, сбили бы тебя машиной.
— Вы как ангел-хранитель, — невесело заметила Светлана, но перед глазами у неё так и стоял огненный ад.
Амон пожал плечами:
— Не время и не таким способом. Кстати, вот этот бар, о котором я говорил.
Внутри бара было гораздо тише и спокойнее, чем у байкеров. Посетителей было немного.
Кто-то устроился возле стойки и с напряжением смотрели по телевизору спортивные состязания. Делали ставки, проигрывали.
Амон направился к одному из столиков. Сидевшие за ним обернулись к подошедшим.
— Какая приятная встреча! — воскликнул Барон, выдвигая из-за стола ещё стул. Бросив взгляд на девочку, тут же взял бутылку и налил в рюмку, протянул Светлане. — Думаю, это не будет лишним, — заметил он, ещё раз окинув взглядом.
Светлана села за стол. Посмотрела на разорванные, на коленях брюки, запыленную кофту и ссадины на руках.
— С таким видом только на паперти стоять, — поставила коньяк на стол. — Можно вас попросить…
— Да, всё что угодно! — перебивая, воскликнул Барон.
— …чашечку кофе, — закончила