ВИЗИТ

помещение. — Заходи тут все свои.
Проведя Амона к пустующему столу, Тит рухнул на искорёженный стул, который ещё сильнее изменил свою форму под тяжестью громилы. Указал на соседний, мало чем отличающийся от своего собрата. Амон не заставил себя просить дважды и второй стул, заскрипев, покосился. Подняв руку, щелкнул пальцами, подзывая бармена. Небрежно кинув пачку денег, Амон коротко и ясно выразился:
— Покрепче и побольше.
Тит привстал, возмущаясь.
— Я тебя должен угощать, а не ты меня! Я - твой должник!
— Об этом попозже, — отмахнулся Амон.
Заказ был моментально доставлен, и сравнительно чистые рюмки наполнились,  прозрачным как роса, напитком.
Они выпили.
Затем налили ещё, и снова выпили.
Амон внимательно следил, чтобы рюмка Тита не пустовала. Не потребовалось много времени, чтобы убедиться действительно ли напиток соответствует крепости, которую заказывали.
Глаза Тита осоловели, движения стали неуклюжими, да и речь претерпела некоторые изменения.
На Амона спиртное никакого действия не произвело. Он так же чётко и ясно мыслил, и по мере опьянения Тита, его глаза неотрывно наблюдали за действием алкоголя.
— Ты мой друг,  — в который раз заявил Тит Амону эту новость, и тут же добавил: — Для таких как ты, ничего не жалко! Бери что хочешь! Хочешь мотоцикл? Бери! Хочешь мой дом? Пожалуйста! — швырнув рюмку в бармена, Тит заорал: — Еще выпивки! Я умираю от жажды!
Амон, стрельнув ясным взором на сидевшего напротив человека, опустив глаза, словно пытаясь что-то в них скрыть, спросил безразличным тоном:
— Неужели всё отдашь?
— Все! Клянусь Девой Марией! — стукнув себя кулаком в грудь, заявил Тит.
Ещё спокойней и ещё безразличней, Амон уточнил:
— И даже душу? — пронзил мимолетным взглядом и снова потупил глаза.
— Да забирай хоть сейчас! — махнул рукой Тит, потянувшись за рюмкой.
— Если повторишь за мной слова, то можешь считать, что мы с тобой в расчете. Идёт?
Внимательный и оценивающий взгляд, и снова смотрит на стол. Тит, опрокинув рюмку в рот, вытерся рукавом и кивнул.
— Говори!
Амон медленно заговорил, с улыбкой, как бы показывая, что это не серьёзно. Узорная поверхность стола, казалось, приковала его взгляд. Посмеиваясь, Тит повторял слова за ним, почти не вдумываясь в смысл сказанного. Не поднимая головы, дьявол закончил текст. Тит словно в забытьи произнес последнюю фразу:
— Отдаю навсегда, и да сбудется моя воля, — засмеявшись, спросил: — И это всё?
— Всё, — кратко ответил дьявол, изучая поверхность стола.
— Что, ещё могу для тебя сделать? — с готовностью спросил Тит, — Не забывай, я - твой должник.
— Уже  нет, — сказал дьявол, поднимая голову и обращая лицо, к Титу. — Ты рассчитался со мной сполна.
Глаза дьявола горели адским огнем, вся его доброжелательность и дружелюбие куда-то испарились. Его лицо стало жёстким и суровым, но страшнее всего были его глаза, излучая свет, казалось, проникали внутрь и заставили главаря содрогнуться от ужаса.
Мгновенно отрезвев, Тит вскочил из-за стола, опрокинув стул.
— Ты… Ты… — дрожащим голосом пробормотал Тит, указывая пальцем на своего собеседника. Но так и не смог закончить фразу.
Не сводя горящего взгляда, Амон медленно встал.
Байкеры услышавшие звук упавшего стула, обернулись.
Вскочили с мест и замерли не в силах осмыслить, что происходит на их глазах.
— Да. Я - дьявол, — закончил фразу Тита, Амон. Усмехаясь, добавил: — Должно быть, страшно иметь в друзьях дьявола, так и норовит воспользоваться дружбой? Но я и не набивался в друзья, и с самого начала использовал. И теперь ты мой!
Тит затравлено оглянулся вокруг.
В баре стало тихо.
Кто-то выключил музыку, а может она сама отключилась под воздействием магических сил.
Дьявол молчал, не сводя зловещего взгляда с побелевшего лица главаря. Молчали байкеры, не зная что предпринять
Тит нашёл решение. В зверином крике, в котором скорее звучало отчаяние и ужас чем боевой рык, ринулся к приоткрытым дверям, в надежде скрыться и затеряться в ночи.
На секунду, глаза Амона ярко вспыхнув, опять обрели прежнее мягкое сияние.
— Ты мой! — воскликнул дьявол, протягивая раскрытую ладонь к двери.
Повинуясь его воле, с громким стуком она захлопнулась, отрезая от внешнего мира. Звук пронёсся по бару, заставив вздрогнуть присутствующих, ибо, это был звук, который ни один человек, никогда в жизни не пожелает услышать.
Звук закрывающейся крышки гроба.
Звук удара молотка по гвоздю входящего в дерево.
Звук конца.
Тит в порыве безумия кинулся на дверь, но она даже не дрогнула от удара двухметровой туши. Ручка не желала поворачиваться, казалось, дверь замуровали, настолько неприступной она была.
— Мой, — повторил дьявол, приближаясь к вжавшемуся в стену Титу.
— Эй! Ребята! Какого чёрта он тут хозяйничает! Покажем ему, что нарвался не на простаков! — выкрикнул чей-то голос.
Возмущенно зашумев, толпа двинулась к дверям, где Тит и Амон рассматривали друг друга. Тит с безумием и ужасом, Амон с каким-то восхищением, словно видел нечто бесценное. Как произведение искусства. Шум толпы привлёк внимание Амона. Его лицо изменилось на выражение брезгливости, когда он единым взглядом окинул байкеров.
— У нас зрители, — сообщил он Титу, безуспешно рвавшего ручку двери. — Сейчас рассадим по своим местам.
Дьявол повернулся к толпе и небрежным взмахом руки очертил окружность. По кругу, между дьяволом и байкерами взметнулось и загудело пламя, ничего не сжигавшее, но обжигающее. Стоявшая за огненным заслоном толпа, могла теперь быть только зрителем.
— Ты, много дёргаешься, — нахмурился дьявол, взглядом заставляя Тита замереть. — Это другое дело, — с удовлетворением заметил он. — Приступим. Все хорошее, когда-нибудь да  кончается.
Он ещё ближе подошёл к своей жертве, протянул руку. Ладонью коснулся солнечного сплетения. Лёгкое сияние полилось между ладонью и телом. Постепенно оно становилось все ярче и ярче, пока холодное, голубое свечение не затмило электрический свет и свет пламени.
Дьявол немого отстранил руку, и теперь зрители ясно видели, как свет волнами исходил из тела и всасывался в ладонь дьявола.
По волнам света прокатилась рябь, и скорость поглощения увеличилась. Тит закрыл глаза и в изнеможении простонал. Дрожь прошла по его телу, нарастая, она сотрясала его подобно электрическому току.
На глазах зрителей он стал усыхать, постепенно превращаясь в мумию. Запала грудная клетка, втянулись в череп глазные яблоки, кожа обтянула кости. Мгновенно выпали волосы, и слезла кожа, обнажая кости без признаков влаги. Крупная дрожь сотрясла скелет с накинутой на него одеждой. Дрожь и свет достигли наивысшей точки, и пропали.
Отнимая ладонь, дьявол рассмеялся.
Скелет с шумом упал на пол.
С наигранной заботой дьявол склонился над останками Тита.
— Увы, бедный Йорик! — улыбаясь, проговорил он. Повернулся к зрителям. — Представление закончено, — объявил он. — К сожалению воспоминания этого зрелища, я не могу позволить вам унести с собой. Вы всё забудете, как только покинете бар.
Он распахнул дверь и вышел на улицу. Звук уезжающего мотоцикла слился с криками байкеров. Внезапно, неуправляемое пламя, служившее оградой, стало быстро распространяться, пожирая и обугливая всё на своём пути.
Отшвыривая друг друга, толпа ринулась к спасительным дверям. На их счастье они были открытыми. Кашляя и задыхаясь от дыма, байкеры вывалились на тротуар.
Языки пламени уже плясали в дверях.
Звенели лопающиеся стёкла.
С треском рухнула крыша, и сноп искр устремился в небо праздничным салютом. Байкеры поспешили увести мотоциклы в безопасное место, начисто забыв о причине пожара. Издалека приближалась сирена пожарных машин. К приезду пожарных, на месте бара остался, только клубящийся дым, да куча пепла, с оплавленными и обугленными кусками металла.
В эту ночь дьявол забрал, причитающийся ему долг.
Подъехав к дому, Амон остановил мотоцикл возле скамейки. Девочка удивлённо посмотрела на него.
— Разве сегодня не будете кататься по городу или байкеры уехали, не дождавшись вас?
— Они дождались меня, что очень любезно с их стороны, — сказал Амон, оставляя мотоцикл, который тут же исчез.
Сев на скамейку, он потрепал Пса за загривок.
— Значит, вы не стали убивать Тита? — радость промелькнула в её голосе.
Но Амон отрицательно покачал головой. Ероша шерсть псу, повернул тёмные глаза к девочке.
— Тит уже не существует не в этом, ни в другом мире.
Он увидел, как она поёжилась будто от холода. Тихо вздохнув, девочка заметила:
— Быстро же вы… управились.
— Нормально.
Воцарилась тишина. Пес, оставив свои ласки, принялся гонять по улице, пугая прохожих. Чудовищу явно не сиделось, энергия «щенка» била через край и требовала движений и поиска. Сидящие на скамейке наблюдали за его выходками. Наконец, Амон предложил:
— Пройдёмся?
— Куда?
— А куда эта дорога вёдет, туда и пойдём, — неопределённо ответил он.
Секунду помолчав, девочка встала
— Пойдёмте.
Свистнув псу, Амон с девочкой направился вдоль дороги всё дальше и дальше от дома. Его спутница шла рядом, положив руку на голову присмиревшего пса, и с удовольствием вдыхала свежий, прохладный воздух, принесенный ветром с холмов. В этой стороне города прохожих почти не было, и лишь затерявшиеся машины, освещали фарами идущих по дороге, и тогда отражая свет, глаза собаки вспыхивали огнём, и водитель невольно давил на газ, в стремлении быстрее покинуть этот квартал. Отсутствующие фонари заменял льющийся с неба свет луны. В эту ночь она была особенно светла. Если бы фантазёр, подняв голову, посмотрел бы на спутник земли, Луна представилась бы ему отверстием мрачного колодца, на дне которого он находится.
Свет, падающий с неба, посеребрил землю. И все знакомое окрашенное серебром, теперь выглядело таинственно и волнующе. Поседел пес. Лицо Амона побелело, теперь он больше походил на зомби,  его пустые чёрные глаза, не отражающие света, только усиливали это впечатление. Кинув взгляд на свои руки, девочка решила, что выглядит не лучше Амона.
Дорога вывела их к кованой ограде, за которой виднелись памятники и гробницы. «Как раз для мертвяков», — подумала девочка, невольно сравнивая свой облик с возникшим перед ними пейзажем. Амон, как видно, направлялся туда. Завизжали давно не смазанные петли. Ворота, подчиняясь приказу дьявола, медленно разошлись, открывая обе створки. Девочка заметила:
— Почему бы просто не открыть рукой?
— Они на замке, поэтому простым человеческим усилием здесь не справиться. Если, конечно не применить, что-нибудь типа ломика. Но нам лишний шум ни к чему, — резонно ответил Амон.
Светлана не могла с ним не согласиться.
Амон двинулся внутрь ограды, девочка в нерешительности остановилась. Посещение старого, и, по-видимому, заброшенного кладбища её не радовало. Если не сказать ужасало. Что-то страшное было в надгробных статуях, освещённых луной. Они как призраки серебрились в полумраке. Светлые лица ангелов, с упрёком смотрели на непрошеных гостей, вступивших на территорию мрачного царства Аида.
— Что же ты? — позвал Амон, уже находясь по ту сторону мира. — Посмотри на место, где кончаются надежды, страсти, мечты, и начинается жестокая и неумолимая реальность. Здесь, — он обвёл рукой кладбище, — все равны.