Медальон

      
      История эта произошла в те далёкие времена, когда звали меня просто Тоби. Тогда я со своими сверстниками лазил по корнуэльским скалам самой западной точки Великого Королевства — мыс Лэндс-Энд, и с их высот любовался бескрайними просторами мирового океана. Когда молодые сердца с почтенным страхом  замирали глядя на хмурое чело величественного титана. На его огромные свинцовые волны-морщины, простиравшиеся от горизонта до горизонта, что в неустанном движении неслись на нас, бесстрашно стоявших на крутом берегу. Достигнув своей цели, ярые валы с безумством  обрушивались на прибрежные утёсы и, разбившись о непреодолимую преграду земной тверди с гневным шипением откатывались, с одной лишь целью — слиться с набежавшей волной и с новой силой  ударить непокорного противника. Вода шипела и пенилась, напоминая кипящий котёл. Черные камни  исчезали в бурлящем вареве, но через мгновения вновь вырастали из морской пены, как бы надсмехаясь над грозной стихией и показывая свою готовность отразить новую атаку. Ветер трепал седые космы волн,  швыряя в воздух мириады брызг, и они доносили до нас солоноватый привкус вечного противоборства стихий.
      В те годы мне уже не раз приходилось вместе с отцом в рыбачьей лодке выходить в море. Вся жизнь его была связана с суровой стихией волн и ветров, и во мне он видел будущего рыбака, своего помощника в этом не лёгком деле, оттого обучал своему ремеслу. Но его желанию не суждено было сбыться.
      За два года до главных описываемых мною событий повёз отец свой улов в городок Пензанс, что находиться у залива Маутсбей в десяти милях от нашей деревни Сеннен. Продал всю рыбу, как обычно, знакомому торговцу Бену Дэвису, да вот на свою беду завернул в портовую таверну, где его встретил и обработал вербовщик с китобойного судна «Педро Валери». Посулив золотые горы и опоив его дешёвым бренди, подсунул  контракт на три года. Тут же вечером, приняв на борт новых членов команды, таких же бедолаг как мой отец, шхуна снялась с якоря и вышла в море.
      Об этом мы узнали два дня спустя, когда мать, не дождавшись возвращения мужа, пешком отправилась в город,  где у Бена Дэвиса узнала горькую правду. С тех пор мы не получили от него ни одной весточки. Соседи, такие же рыбаки, жалели нас и брали меня с собой в море, чтобы я мог как-то заработать на жизнь. Мать устроилась в усадьбе Вейдхолл прислугой к старой и сварливой миссис Килгроу.
      Поговаривали о ней что, будучи ещё молодой, она сама руководила местными жителями во время страшных бурь и помогала разжигать костры, заманивая на безжалостные скалы сбившихся с курса мореходов. В приходской церкви ставила свечу и молила о том, что если и произойдёт по воле Всевышнего кораблекрушение, то пусть будет это у мыса Лендс-Энд, ради их бедных обитателей. По её приказу многие деревенские жители привязывали к рогам коров  фонари и пускали бродить тех по берегу. Эти коровьи маяки отправили на дно не одно судно вместе с экипажами. После шторма, разбитые, полузатопленные остовы кораблей грабили местные обитатели и сносили добычу в Вейдхолл. Про одну из таких бурных ночей я узнал из уст моей матери. Однако не будем забегать вперёд. Пусть всё идёт своим чередом.
      Два года прослужила мать горничной в усадьбе, я ходил в море с рыбаками, сестру мою — Руби Освальд, управляющий поместьем Вейдхолл  принял посудомойкой на кухню. Вся наша семья была при деле и как-то сводила в хозяйстве своём концы с концами. Мать, когда не успевала справиться со своей работой, временами оставалась ночевать в усадьбе, была там не большая каморка во флигеле, где она гладила и хранила бельё, но, в тот роковой день, задержавшись допоздна, почему-то решила вернуться в деревню. Что-то неудержимо влекло её домой. Не обращая внимания на непогоду, она ушла и, на мокрой от дождя тропинке, поскользнувшись упала в расщелину, при этом сильно ударилась головой. Нашёл её поутру старый рыбак Нат, который нёс хозяйскому повару утренний улов. Он поспешил в деревню за подмогой и уже втроём они принесли бедную женщину домой.
    Я в те часы был в море и только к вечеру наш баркас возвратился с промысла. Уже с моря я разглядел толпящихся соседей возле нашего дома, стоявшего вблизи прибрежной песчаной косы. Как только киль коснулся дна, я первый выскочил из лодки и бросился к дому. Женщины расступились, пропуская меня. В дверях ко мне  кинулась заплаканная сестра. Рыдая на моей груди, не в силах говорить указала в угол комнаты, где на кровати с перевязанной головой лежала без сознания наша мать. Местный эскулап делал кровопускание, после чего веки её дрогнули и приоткрылись. Сознание вернулось, но только по прошествии некоторого времени она смогла говорить, —  речь была сбивчива, заторможена, временами впадая в беспамятство, бредила, выкрикивая непонятные слова. Мы  поили её травами и кореньями, кои прописал доктор, однако мать не вставала с постели и даже не владела ногами. В волнениях за её жизнь и в надежде на улучшение прошла ещё неделя. Руби не отходила от постели с больной ни на шаг, хотя за ней и присылали из хозяйской усадьбы, грозя увольнением. Состояние матери ухудшалось.
      В один из вечеров наполненных тревогой и ожиданием, когда багряные облака горизонта, превратившись в свинцово-синие тучи, заволокли всё небо. Когда отблески дня, попрятавшись по домам и лачугам, зажгли свечи и лучины. Фиолетовые сумерки покрыли землю, смещав камни, деревья и свод небесный в единую цветовую гамму. Мать призвала нас обоих к своему ложу и прерывистым от волнения голосом поведала историю о дне, с которого начался отсчёт нашей жизни.

      Был 26 день сентября 179… года. Это был страшный день. С самого раннего утра закрытое тучами небо гремело так, что содрогались могучие утёсы. Молнии, били по крутым берегам, будто огромные великаны  желали искрошить, испепелить окрестные скалы. Непроницаемый туман, безжалостный сенненский Хупер затягивал бухту от Чёрного утёса до скал Айр Понт, что предвещало несчастье. Океанские волны перед решающим броском вздымались на чудовищную высоту и, втянув в себя поверженных собратьев, утратившую силу, изгибались, обнажая в своём безобразном зёве гнилые клыки острых подводных камней и с клокочущей яростью опрокидывались, захлопывая свою пасть. Бурлящая пена, вырвавшись наружу, спешила ухватить лишний кусочек земли и унести с собою в океан. Весь день свирепствовал шторм и ветер, прилетевший с бескрайних просторов океана, завывая и беснуясь, сотрясал стены домов по всей округе.
      К ночи по приказу хозяйки Вейдхолла миссис  Килгроу был потушен маяк и на скалах зажгли ложные огни. Когда ветер, разогнав туман, стал стихать, и в разрывах облаков проглянула луна, освещая голубым светом беснующееся море, в это мгновение, жители посёлка стоящие на скалах увидели полузатопленное волнами судно. Покосившиеся мачты  готовились вот-вот рухнуть в пенистые валы. Оборванный такелаж с остатками  рваных парусов подобно тряпке трепался по ветру, который нёс неуправляемый корабль на рифы.
      Вдруг сквозь вой ветра, и шум моря послышался пушечный  выстрел, — несчастные просили о помощи. А какую помощь могли им оказать  глазеющие со скал существа алчущие добычи, им с высокого берега было видно, как экипаж пытался спастись на шлюпках с тонущего корабля. Как одну из них переполненную моряками, подхваченную волной бросило о камни и разбило в щепки. Люди, оказавшись в воде, беспомощно барахтались и гибли в белых бурунах. Вторую шлюпку накрыло налетевшей волной, но она вынырнула на гребне следующей и вновь скрылась в пучине. В это время тучи наползли на светящийся диск луны, и мрак окутал поверхность моря.
    Дженни Освальд, жена рыбака, готовилась стать матерью. Призванная  на место повитухи дальняя родственница суетилась по дому — грела воду и раскладывала чистые полотна. Разразившаяся непогода не должна повлиять на роды. Вдруг обе женщины услышали сторонний звук, прислушались. Кто-то скребся в дверь, и жалобно стонал. Эти звуки не походили на стенания стихии. Женщины сердцем почувствовали неладное. Старая родственница тётушка Бетти подошла к двери и, перекрестившись, с суеверным страхом выглянула наружу, прикрывая рукой светильник. У порога лежала обессиленная женщина. В десятке метров от лачуги, зарывшись разбитым бортом в песок, темнела, выброшенная морской волной, шлюпка с погибшего корабля. Волны временами докатывались до неё, и от их толчков она содрогалась, напоминая издыхающее морское чудовище.
      Тётушка Бетти пыталась втащить несчастную в дом, но в  старческих руках не было сил. Тогда на помощь пришла Дженни и они вдвоём, как могли, внесли женщину в комнату. Здесь и увидели, что несчастная жертва моря была беременна. Тут же от перенесённых испытаний у неё начались роды. Прямо здесь, на полу рыбачьей хижины, она произвела на свет здорового малыша, а сама в приступе горячки и нервного перевозбуждения обезумела и впала в беспамятство. Матушка Бетти приняла дитя, омыла его и уложила в приготовленную колыбель. Роженице оказала необходимую помощь. В те же минуты у Дженни Освальд  подкосились ноги и, упав рядом с неизвестной страдалицей, она разродилась голосистой девочкой.
      В люльке лежало двое детей, когда порог дома перешагнул хозяин,— отец родившейся дочери. Он радостно взглянул на новорождённых и с благодарностью поцеловал, обложенную подушками в постели, супругу. Однако  светящееся лицо его  потемнело, стоило только заметить лежащую на лавках, без движений, неизвестную женщину. Он подошёл к ней, разглядывая при свете светильника её некогда изящное платье и бледное измученное лицо. Женщина была молода и красива. Бедствия выпавшие на  долю этого хрупкого создания превысили все силы имевшиеся в ней и лишили сознания.
    — Она жива? — С волнением спросил рыбак.
Дженни приподнялась и жестом пригласила мужа сесть рядом, после чего рассказала все, что произошло в его отсутствие.
    — Что нам теперь делать? — вопросом закончила она, глядя в суровое, обветренное  лицо мужа.
      Один из малышей завозился, скривил личико и запищал, требуя внимания. Будто по команде второй тоже издал свой голос, и они вдвоём прогнали наступившую тишину.  Тётушка Бетти взяла из люльки девочку и подала роженице. Через какие-то мгновения та успокоилась, прильнув к материнской груди.  Другой младенец кричал и бился по всей колыбели, взывая к милосердию. Рыбак, подойдя к нему и напряжённо вглядываясь в маленькое, тщедушное тельце, не знал, как поступить.
      За окном послышались громкие голоса. Замелькали огни факелов и тёмные людские силуэты. Это пробудило рыбака, и он взял в свои огрубевшие руки беспомощное дитя, и прижал к себе. Мальчик, почувствовав  защиту и тепло, успокоился.
    В рыбацкую лачугу бесцеремонно ввалилась хозяйская челядь с усадьбы. Это была свора отпетых негодяев, большей частью состоящая из беглых матросов королевского флота, в котором те были вынуждены служить вместо каторги. Здесь у миссис Килгроу они нашли себе приют и покровительство.
    Громкие, наглые голоса испугали  малышей и те вновь заверещали. Тётушка Бетти