договор, грозит вам потерей всего, чего вы сможете добиться на тот момент. Я повторяю, потерей всего.
-А что, будет какой-то договор?
- Конечно. И очень жесткий.
- То есть, шаг вправо, шаг влево – стреляем без предупреждения. – Попытался пошутить Степа. – Я правильно понял?
- Что-то вроде этого. Только без выстрелов. Хотя, кто знает, может случиться так, не дай бог, конечно, что выстрел будет лучшим выходом из сложившейся ситуации.
- Хватит меня пугать. - Решительно отреагировал Степа. – Давайте, выкладывайте, что надо делать.
- Не так быстро. Экий вы, скорый. Сначала - договор.
- Ну, так давайте заключим его, и дело с концом. Я готов тут же его подписать. Если хотите кровью.
- Так уж и кровью. Вижу, историю доктора Фауста, вы хорошо усвоили. Но, я не дьявол, вы не чернокнижник. А поэтому обойдемся без крови. Мне достаточно вашего слова. Но, только, как быть с комсомолом? тем более, с партией? Вы же сами сказали, что неверующий. А то, о чем вы просите, скорее из области мистики, и к диалектическому материализму отношения не имеет. – В голосе вновь прозвучала откровенная насмешка. – И, как же нам быть? А?
Степа ничего не ответил. Просто вскочил на ноги. Вытянулся в струнку, приложил правую руку к сердцу и торжественно произнес:
- Я, Степан Михайлович Кавалеров, находясь в здравом уме и твердой памяти, обещаю и клянусь, неукоснительно следовать всем рекомендациям и распоряжениям, которые получу от … - и замолчал в растерянности. Спросил:
– А от кого я буду получать эти рекомендации? Эти распоряжения? Кому я клятву свою приношу?
- Получать от меня. По необходимости, мы с вами пообщаемся, тут или в другом месте. Это не принципиально. Я всегда вас найду. А клятву свою…, кстати, я вовсе не просил вас клясться, это ваше доброе желание. Но, за язык вас никто не тянул. Что сказано, то сказано. Так вот, клятву вы приносите не мне, а своей собственной судьбе, которая, правда, во многом, что касается вашей жизни в театре, теперь будет зависеть и от меня. Ну, так что? Не передумали? - И в Степину душу закралось недоброе сомнение, а правильно ли он поступает. Но, тут же и рассеялось, сомнение это.
- Не дождетесь. Я для себя все решил. И не отступлюсь. Так что, не уговаривайте. А лучше, давайте ваши инструкции. Я готов с ними ознакомиться и четко следовать, как вы уже сказали, «всю оставшуюся жизнь».
- Ваша решительность весьма похвальна, молодой человек. Но я обязан был предупредить в последний раз. Только, каких-то особенных инструкций, от меня не ждите. Все по ходу дела. То есть, я хотел сказать, вопросы будут решаться по мере их поступления. Однако кое-какие основные правила, вам необходимо знать уже сейчас. Как бы их донести до вас поточнее. – Голос на секунду замолчал. Продолжил. – Мы, вот как с вами поступим. Нечего изобретать велосипед. Лучше чем в свое время об игре сказал классик, не скажет никто. Правда, он говорил не совсем о той игре, что мы с вами имеем в виду. Но, ведь театр, тоже - игра, да еще какая. И отрицать этого, никто не станет. Так, что я вам просто процитирую кусочек из Лермонотова. - Повисла пауза. - Кстати. Вы все еще можете отказаться, пока я не начал.
- Цитируйте, цитируйте. Я для себя все решил. – Степа вновь уселся на трон. Приготовился слушать.
- Ну что ж, - вздохнул голос. Тогда поехали. Как там в начале? Ах, да. Пожалуй, что, начнем отсюда.
«Два средства только есть:
Дать клятву за игру вовеки не садиться
Или опять сейчас же сесть». - Ну, это к вам, особенно, не относится. Хотя, кто знает. Кто знает. А вот дальше. Это совсем для вас. Слушайте внимательно:
«Но чтобы здесь выигрывать решиться,
Вам надо кинуть все, родных, друзей и честь,
Вам надо испытать, ощупать беспристрастно
Свои способности и душу…» - Не перебивайте, пожалуйста. – Отвлекся голос, заметив Степино желание, вставить словечко. – Ну, вот. Сбился. Как там дальше? Кажется так..
« Все презирать: закон людей, закон природы.
День думать, ночь играть, от мук не знать
свободы,
И чтоб никто не понял ваших мук.
Не трепетать, когда близ вас искусством равный,
Удачи каждый миг постыдный ждать конец
И не краснеть, когда вам скажут явно:
"Подлец!
- Ничего себе. – Степа после этих слов, просто обалдел. – И через все это я должен пройти?
- Не только пройти, но, денно и нощно, соблюдать выше сказанное. Однако, еще не все. – Голос сделал паузу, вспоминая. А, вот это и, вовсе, для вас. И, пожалуй, самое главное. Слушайте внимательно:
«Какой он нации, сказать не знаю смело:
На всех языках говорит,
Верней всего, что жид.
Со всеми он знаком, везде ему есть дело,
Все помнит, знает все, в заботе целый век,
Был бит не раз, с безбожником - безбожник,
С святошей - езуит, меж нами - злой картежник,
А с честными людьми - пречестный человек.
Короче, ты его полюбишь, я уверен…»
Последнюю строчку голос произнес, обращаясь непосредственно к Степе. Нет, он все тексты произносил, обращаясь к нему. Но, на последний сделал особенный акцент. И Степа понял, что влип.
- И что же, - в растерянности пролепетал он, – я таким должен стать? Да это же – безумие, какое-то? И другого пути нет?
- Ну, отчего же. – Голос неожиданно обрел доселе не свойственную ему твердость. Я бы даже сказал, металлическую твердость. И отозвался эхом в Степиной голове. – Есть, наверное, и другие пути. Однако, этот самый короткий и, пожалуй, для вас самый подходящий. Хотя все относительно. Да вы не огорчайтесь. Голос заметил Степино растерзанное состояние. - Это только на первый взгляд страшно, и невозможно. Дело в том, - В голосе опять появилась некая обволакивающая мягкость, - дело в том, что в вас, как, впрочем, и в любом другом, все это уже присутствует. Мы с вами только немножко разовьем и усилим выше перечисленное.
- Но, я не хочу. – В ужасе вскричал Степа.
- А вот об этом раньше надо было думать. Я вас предупреждал и отговаривал. Вы почти убедили меня, что на все готовы. Теперь поздно, что-то менять. Слово сказано. Однако, не горюйте. Все скоро встанет на свои места. Конечно, сначала будет тяжело. А кто обещал, что легко будет? Но, пройдет какое-то время, и вы попривыкнете. А потом и вовсе перестанете внимание обращать на такие мелочи. Однако, каждую строчку, - голос вновь приобрел металлический оттенок, - помнить будете ежесекундно. И не только помнить, но и следовать всей своей жизнью.
