Санация, главы 1-9

трапезы. Не успели зубы банкира достигнуть мучной оболочки, как того настиг сильный порыв ветра. Спустя пару секунд мужчина ошеломлённо разглядывал полукруги укусов на своём блине...
Сид не занимался вымогательством или воровством, а проявлял интерес, преимущественно пищевой. В голодные времена он мог заметить, что никогда прежде не встречал такой необычный чебурек, и кроме формы оценить ещё и вкусовые качества. Схема с мотоциклом оказалась более изощрённой.
- Бифетов нет! - раздражённо сказала кассирша на вокзале, торопливо пережёвывая кусок торта со вчерашнего корпоратива.
Так был отрезан первый путь к Мозырю. Огромная скорость, которую вместе с гепардом приручил Сид, давала ряд бонусов, но была ограничена критерием человеческой усталости. Машина же слишком громоздкая и заметная, да и водить в Минске - занятие опасное и нервное. Из трёх водителей один действует, как отъявленный камикадзе, и лелеет в душе мечту прокатить беспечного пешехода на капоте, другой же трусит и робостью провоцирует аварии. Поэтому в качестве транспортного средства был избран мотоцикл.
Как и остальные гости из будущего, Артём не имел официальных документов подтверждения личности. Да и предъяви он их, возникла бы дикая путаница, и у настоящего Сида добавилось бы головной боли. Откуда у мутанта столько денег? Предусмотрительный мутант хранил банковские карточки и скопил на них достаточную сумму. Именно этот пластиковый веер и стал компенсацией для владельцев магазина...
Артём прислонился к столбу уличного фонаря и снял шлем, вернув зрению цветовую гамму. С минуту он терпеливо всматривался в знакомый проход между домами. Через минуту оттуда должна была выйти та, что на протяжении многих месяцев незримо ощущалась им везде, близкая и одновременно далёкая...
Яна появилась точно по графику. Пытливые карие глаза девушки, подчёркнутые строгими изгибами бровей, странствовали по экрану телефона. Лёгкая аристократичная бледность входила в контраст с лёгким блеском губ, выгодно подчёркивая волевой подбородок и милые ямочки на щеках. Непослушные каштановые волосы были усмирены на затылке зажимами заколки и переливались на ветру. Джинсы, балетки и лёгкая фиолетовая кофта, в тон ногтям, были вещами сугубо практичными и удобными, но даже сквозь них читалась та неуловимая женственность, которая недоступна многим фифам попугайской наружности.
Сид почувствовал, как забился в вибрации телефон и улыбнулся. "Не хочу идти в школу. Хочу в Минск, к тебе, на лекцию к Гуревичу". Держа Яну в поле видимости, Артём сбросил с себя остатки лёгкого оцепенения и начал отступать назад, постепенно смещаясь к удобной для разбега песчаной насыпи. Гусак размеренным шагом приближалась к проезжей части, которая полосой дороги и вереницей чадящих дымом машин отделяла девушку от учебного заведения.
Светофор подмигивает и устремляет зелёный взор на утрированный поток прохожих, представленный Яной и двумя мальчишками начальных классов, яростно вырывающих друг у друга журнал с комиксами. Один из ребят оказывается более смышлёным и резко отпускает предмет раздора. С победным воплем его приятель, точно перезрелая груша, валится на асфальт под тяжестью ранца и мигом решается трофея. Поднимаясь на ноги, он с негодованием раздувает грудь и с истошным воем, как воинственный питекантроп, кидается на новоиспечённого обладателя журнала, на бегу толкая плечом Яну.
От неожиданности девушка роняет сумку. Внимание Гусак отвлечено, и в спину ей уже летит сиреневая легковушка. За рулём гламурной машинки - хм, не поверите - блондинка, пытающаяся совладать сразу с кучей дел. К несчастью, Юлий Цезарь в её родословной не пробегал, потому лак для ногтей расплескался по переднему сиденью, а тойтерьер оставил на коленях лужу, отомстив за годы заключения в тряпичных шмотках и бантиках...
- Пора! - негромко произнёс Сид, толкаясь опорной ногой.
Ступни приятно пружинят от насыпи, а тело в едином порыве рвётся вперёд, как пуля. Звуки и запахи начинают размазываться, воздух начинает растекаться по лицу, зрение же становится острым, как лезвие кухонного ножа, высверливая конечную точку. Тело словно и сохраняет целостность, и одновременно распадается на части, заполняя своей физической сутью каждую точку пространства. Артём резко возник рядом с Яной и подхватил её под руки ...
Память Гусак уловила ход событий лишь фрагментарно. Яна подняла несколько книг и закинула их обратно в сумку. Звук несущейся машины донёсся до ушей с заметным запозданием. Девушка не успела толком испугаться, как вихрь оторвал её от земли и понёс в неизвестном направлении. Когда осколки сознания вновь собрались воедино, то Яна поняла, что сидит на тёплом шифере крыши, прислонившись спиной к кирпичной пристройке. Повернув голову, Гусак оказалась в полуметре от лица спасителя, который с нескрываемым любопытством её разглядывал.
- Отстань от меня! - тотчас сработала дежурная реакция девушки на опасность, в роли которой могла теоретически оказаться даже безобидная тарелка противного супа.
- Я так рад тебя видеть, - таинственным полушёпотом сказал Сид, осторожно проводя тыльной стороной указательного пальца по губам Яны.
Гусак запоздало начала различать родные черты парня. Короткие волосы, волнами закручивающиеся на голове, крохотная впадинка, которую лично выкорчевал сам обладатель лба, та улыбка, которая мгновенно поднимала настроение...
- Тёма? Откуда ты здесь?
- Хотел бы сказать от верблюда, но не хочу клеветать на бедное животное, - уклончиво ответил парень.
Дар речи повторно пропал у девушки, на этот раз принудительным путём. Седельник не хотел больше ждать и жадно прильнул к губам Яны. Приятное чувство, надолго покинувшее Артёма, вновь наполнило сердце амброзией. Гусак перестала быть ранящим воспоминанием и во плоти отвечала на поцелуй нашего героя. Он не мог насытиться её губами и будто по частичке впитывал энергию своей девушки. Яна не противилась этому и щедро делилась любовью и лаской с любимым человеком.
Каждое неосторожное, как у слепых щенят, столкновение носов, немыслимые переплетения пальцев вызывали у обоих приятное покалывание, которое волной удовольствия уносило их на вершину наслаждения. Секунды утратили вес во времени, а минуты рассыпались в вечность...
- Остановись ты хоть на минуту! - слабым голосом пыталась вернуть самообладание Яна.
- Никакой минуты! - отрезал парень. - Не сейчас! Минута без тебя теперь покажется мне вечностью.
И сладкий марафон снова продолжился. Гусак отметила, что Артём стал более настойчивым и властным. Он не просто желал новых прикосновений, а готов был отдать всё за драгоценные мгновения контакта, пусть даже и зрительного. Каждый миллиметр тела девушки зашкаливал от перепавшей нежности. Будь она снеговиком, она бы уже растаяла. Потом снова бы собралась и снова растаяла. И так до бесконечного блаженства...
Когда любовь потребовала от пары физической передышки, девушка опустила голову на колени Сида.
- Кто тебя надоумил избавиться от гнезда на голове? - промурлыкала Яна.
- Гнездо? А как же: ты у меня самый милый кучеряха в мире? - демонстративно выпятил губу Артём.
- Э-э-э-й! Кто знал, что с короткой стрижкой ты у меня станешь таким брутальным? Огонь, а не мужчина!
Сид повернул девушку на бок и начал шлёпать её по мягкому месту. Девушка охотно поддалась воспитанию и не сопротивлялась.
- А это за то, что на дорогу не смотришь!
- Думаешь, спас девушку, так теперь можно избивать её до полусмерти? - картинно упрекнула его Гусак.
- Профилактика. Чтобы потом головой думала! - подул ей на лоб Артём.
- Не хасю плафилактику, хасю газиловки! - Яна наморщила лоб и сложила губы уточкой, придав лицу предельное сходство с детской гримасой. Сид посмотрел на неё и рассмеялся.
Счастливая девушка по определению не может быть глупой, а вот воздушной, как суфле, или парящей, как чайка над мятежными волнами бытия, вполне. Представительницы прекрасного пола входят в процесс линьки: сбрасывают с себя оковы позёрства и кокетства, спускаются к нам с высокой колокольни достоинства и рамок поведения. В этом состоянии мы видим действительно чистый продукт, истинную дочь Евы, без примесей и концентратов. К чему эта дешёвая сыворотка правды в виде бокалов шампанского или коктейлей? Подари девушке миг радости - и читай её настоящую, листай страницы её личного дневника.
- А как же пары? К сачкунам записался? - подозрительно спросила Гусак, ущипнув парня за руку.
- Ай! Завтра же выходной! Пусть и День Труда, но я предпочитаю праздновать труд, ... - Сид оценивающе взглянул на девушку, - ... или его отсутствие с тобой. К тому же не я один сегодня в лиге зла.
- Неправда! Просто мои ноги не планировали сегодня скакать у волейбольной сетки среди толпы взмыленных девиц, которым нет-нет да нужно потрогать мячик!
- Значит, ты предпочитаешь летать? - коварно осведомился Сид, потёршись носом о щеку Яны.
- Дай мне крылья и хоть сейчас в тёплые края! - ответила та. - Седельни-и-ик!
Артём подхватил её под руки и начал кружить с любимой девушкой, ухитрившуюся в момент пируэтов сбросить балетки.
Молодое весеннее солнце стремительно входило в силу. Шифер начал переливать и издавать едва слышный треск, преломляя тёплые лучи. Кучерявые облака тряпкой размыли по небу, оставив от них лишь одинокие паутинки. Из радио на девятом этаже неторопливо полилась музыка.
Сид разорвал контакт с Яной до расстояния вытянутой руки и слегка отставил назад ногу. Гусак с удивлением уставилась на него, не понимая подвоха.
- Не говори, что это то, о чём я думаю, - с сомнением произнесла она. - Ты на цаплю похож.
- Имеешь что-то против танца? - спросил Артём, плавно прокручиваю девушку вокруг оси и оказываясь рядом с ней.
- Просто в водолазы мне пока неохота, - осторожно намекнула Яна на перспективу появления ласт, балетки на которые уже не налезут.
- В детстве я неплохо двигался под музыку, на кружок ходил, - возразил Сид. - До пяти лет, правда, пока на футбольчик не пошёл...
- Не напомнишь, почему завязал с плясками?
- Один парниша сказал, что у меня куриные ноги. Крышка рояля с ним не согласилась, - закрыл тему мутант.
Сид не привязывался к классическому стилю "капкан и жертва", когда парень обхватывал девушку за талию и качался с ней из стороны в сторону, игнорируя ритм и наличие музыки вообще, а был вёртким и шустрым, как юла. "Куриные ноги" гнулись, как пластилиновые, и обтекали фигуру Яны, руки же порхали и будто жили отдельно от хозяина.
Артём подсаживался на одно колено и грациозно проводил девушку вокруг собственной оси, медленно отдалялся и стремительно, как коршун, появлялся рядом, обдавая горячим дыханием, опускал Гусак до уровня земли и устремлял её к небесам в моменты красивых стоек, от которых у той захватывало дух. Музыка и движение сливались в мутанте воедино: он, как опытный заклинатель, завораживал молодую кобру, в роли которой оказалась его девушка.
Яна была крайне удивлена, ведь Сид неоднократно заявлял, что слон в посудной лавке - его автопортрет на танцевальной площадке. Случая же проверить этот факт у Гусак не представилось, потому девушка логично спасовала на разогреве и вынуждена была