Санация, главы 1-9

траншеи.
И как раз вовремя: спустя несколько секунд грузовик торжественно стёр остановку и на четверть завис над зияющей ямой. Комья грязного песка обсыпали Фила с ног до головы. Вора в кабине Саня не обнаружил, а водитель с запёкшейся царапиной на лбу с блаженным видом отдыхал на баранке. Наш герой с сожалением взглянул на свои туфли – единственную обновку за минувший год – и начал взбираться вверх по строительным блокам.
Приподнявшись над траншеей на половину туловища, наш герой увидел Гриня. Макс, с рассечённой скулой и царапинами на руках, пытался проникнуть в подъезд одной из пятиэтажек, находящихся по другую сторону дороги. Перебор кнопок успеха ему явно не приносил. Жильцы попадались слишком подозрительные и просили показать сумку почтальона, а лучше паспорт. Желания же «козлиной бородки» хватало лишь на демонстрацию в открытые окна среднего пальца.
Никогда не догадаешься, какое влияние окажет то или иное событие на нашу жизнь. Жизнь как процесс, связанный с движением, презирает статику, потому и пытается сбросить нас с седла стабильности. Меняется, к слову, не только сам человек – реальность трансформируется вместе с ним.
Авария устроила затор на дороге, что позволило людям устраивать нелегальные пешеходные переходы. Фил ожидал застать Гриня врасплох, но тот повернулся к нему слишком рано. Холодные серые зрачки вора буравчиком впились Сане в нос. Макс коротким движением вскинул правую руку вперёд, и что-то стремительное, как молния, вырвалось из глубин его рукава и помчалось в направлении головы Фила. Смазанная линия запоздало отпечаталась на сетчатке…
Саня зажмурился. Ожидание пика боли, когда в череп вгоняют шило и раскалывают его пополам, как скорлупу грецкого ореха, разошлось с действительностью. Фил открыл глаза и похолодел. В сантиметре от кончика его носа зависла серебряная капля, лёгкий метательный нож времён Ренессанса. Лезвие было украшено надписью на латыни, значение которой Саня так и не вспомнил. Вопреки законам физики нож не падал вниз, а удерживался на весу. Казалось, тонкая синеватая нить из неизвестного материала, на длину которой вытянулось лезвие, выдержала бы на себе и караван балансирующих верблюдов.  
Макс дёрнул руку на себя, и нож по прямой траектории скользнул обратно в рукав. Даже из своей норки клинок наводил на Саню суеверный страх. Гринь нарочито медленно провёл пальцем по шее, предрекая Филу печальный исход в случае неверного шага. Саня осторожно попятился назад, поощряемый вполне доброжелательным кивками, и сел в детскую песочницу, раздавив забытую кем-то лопатку. Лязгнула дверь – женщина с мусорным пакетом открыла окно в мир лестничных пролётов.
Наш герой с минуту хмуро сидел в песочнице, ожидая пристального наблюдения со стороны Макса. Потом подошёл к молодой берёзе, пышущей молодой листвой, и варварски сломал одну из крепких ветвей. На расстоянии нескольких шагов веник мог предоставить достойную оппозицию метательному арсеналу и отпарить до потери пульса. Фил залёг в клумбу, подмяв под себя все старания цветоводов с первого этажа, и замер, лишь изредка позволяя себе моргнуть. Женщина, доставившая мусор по назначению, уставилась на лежащего разведчика не без интереса и, в конце концов, не удержала язык на положенном ему аэродроме за зубами.
- Кого ждёте, молодой человек? – спросила она.
- Друга жду, - отозвалась «клумба». Оценив по пышности веника теплоту дружеских намерений, женщина хмыкнула.
- По-моему, лучше кирпичом по голове, чтобы уж наверняка.
Теперь уже удивился Фил. Не столько прозорливости, сколько ужасающей гуманности. Каждый, даже неплохой человек, проходит однажды по доске провал садистского любопытства. И хорошо, если это было простое пленение паука в стеклянную банку или невинная попытка оседлать овчарку. Некоторые же срываются и постоянно поднимают планочку допустимых норм.
Через пять минут Саня заёрзал. Осадное положение давалось ему с огромным трудом. Когда из подъезда выпорхнула блондинка с пробором на левую сторону, то Саня не выдержал.
- Девушка, извините, вы не видели внутри парня в оранжевой байке?
Настя с секунду озиралась по сторонам, пока не увидела, как клумба вздыбилась и выросла до уровня человека. Веник в руке, взгляд патентованного маньяка… Жиркевич отмахнулась от Фила сумочкой и вскрикнула.
- Успокойтесь, пожалуйста, - попросил Саня, хватая её за руки. – И ответьте на мой вопрос.
- Видела. Сидит на четвёртом этаже, - дрожащим голосом произнесла Настя.
- А чердак закрыт?
- Не знаю. Должен быть закрыт. А что стряслось? …
Кровавый след Гриня оканчивался пятном на первом этаже. Саня не поленился и обрыскал весь подъезд, но вора так и не обнаружил. Девушка мастерски обвела его вокруг пальца и, вероятно, находилась в преступном сговоре с «козлиной бородкой». На Саню нахлынула волна апатии, и он опёрся о стену и медленно сполз вниз, собрав на спине приличный слой побелки. Захотелось разбежаться и удариться головой о почтовый ящик, но даже этот поступок у Фила не хватало сил.
Наш герой только сейчас обнаружил порезы на своих руках. Прямоугольные, неглубокие, они больше подходили на уколы ножа или, скажем, осколка стекла. Парень пошарил в закоулках ума, но не нашёл в траншее ничего опасного, даже штыря или куска торчащей арматуры. Затем Саня решил понять, что же, в конце концов, у него украли. Поиски успехом не увенчались, хотя пропажу Фил вскоре обнаружил…

24 апреля 2012 года…

- Сергей Александрович, помогите детям, - не выдержала трагического молчания Татьяна Афраимовна. Число конфетных фантиков рядом с завучем возрастало вместе с трагизмом воцарившегося молчания ягнят.
- Ладно. Помощь другу, -  предложил Лихачёв. - Если вы знаете ответ на чужой вопрос, то напишите его товарищу. Минута пошла!
Ходанович с азартом начал строчить на листке. Буквы, а их происхождение от прописей подвергалось сильному сомнению, скакали под разным наклоном то вверх, то вниз, как кардиограмма. Студенческий норматив по записи лекций был бы им с блеском выполнен.
- Я готов, - томным голосом сказал Антон.
Принц управился с заданием за половину срока и одаривал администрацию кроткими улыбками. Сахонь фыркнула и снова уткнулась в экран телефона. Татьяна Афраимовна расцвела как пион.
- Время! – оповестил Сергей Александрович, выдирая лист из пальцев Сани.
Ходанович разлепил онемевшие пальцы не сразу. Физиономия его выражала крайнюю степень удовлетворения и триумфа, как у дачника, получившего новый сорт растения.
- Эврибионты – это виды организмов…, - кривился лицом и придвигал бумажку к глазам Антон.
Его собственные каракули также были далеки от совершенства, как горбун до Аполлона. Расчётливый Принц надеялся на то, что неразборчивый почерк будет стоить Ходановичу пару баллов.
– Имеющие узкие пределы толерантности и …  способные существовать… на ограниченных территориях…  с относительно постоянными условиями среды.
- Плохо, Солодовников. Очень близко, но всё равно мимо, - с сожалением посмотрел на Саню Лихачёв.
- Что не так? Я вроде всё правильно сказал, - Антон бегло пересмотрел написанный текст, в надежде найти упущенные детали.
Увы, текст, как и его обладатель, был честен и не таил в себе загадок уровня улыбки Джоконды.
- Если бы вы говорили о стенобионтах, то были бы правы, - иронично заметил преподаватель. - Синий и красный хоть и входят в цветовую гамму, но являются противоположными друг другу. Ходанович, а у вас что написано?
- Спасибо за помощь, - тихо ответил Саня и негодующе посмотрел на Принца. Солодовников пожал плечами и развёл руками, подтверждая собственную атрофию совести.
- Антон у нас, наверное, самый умный, - сказал Сергей Александрович, неодобрительно качая головой, и добавил: – Жаль, что не в биологии. Порядочности бы тебе, Антон, да двойную порцию.
- Лучше фонарь под глазом. Ограничимся одним, - кровожадно отозвался Кукшинов с задних парт, выражая мнение команды.
- Не спешите, господа! – остановил возможный самосуд преподаватель. - У тебя есть версии по поводу бентоса, Саша?
По счастливой случайности или на нервной почве разум Ходановича неожиданно обрёл ясность. На мраморном лице Антона запоздало, как на фотоплёнке, появилась тревога и, едва ли не впервые в жизни, беспомощность перед исходом событий. Вес его слова стал мизерным, как рейтинг политика, который пожертвовал парком ради новой автомойки.
- Есть. Это организмы, обитающие на дне водоёма, - ответил Саня.
- Правильно! Пальма первенства досталась ряду у стены!  - заглушая гул победителей, пронёсся по классу голос Сергея Александровича…

В дверях раздевалки Ходанович снова столкнулся с Принцем.
- Надеюсь, ты понимаешь, что я просто хотел победы для своей команды? – Антон сугубо в дипломатических целях загородил собой выход.
- Отстань. Я спешу, - отмахнулся от него Саня.
Недавняя обида покалывала притупленным шилом, а оправдания Принца были нужны ему не больше, чем черепахе ролики.
- К Лихачёву? Не надоело пялиться в микроскопы и слушать его скучные байки? – Принц был крайне взбешён равнодушием Ходановича и стряхнул с себя остатки приличия.
- Слушай, тебе делать нечего? Займись своими делами! – сдержанно ответил парень.
Забавно было наблюдать за тем, как во власти эмоций человек, на каком бы Олимпе социального статуса и достоинства он ни находился, опускается ниже, чем обычный смертный.
- Уж не Сергей Александрович подсказал ли тебе правильный ответ? А? – ощерился, как хорёк, Солодовников.
Аудиенция себя исчерпала. Ходанович не обратил внимания на «барьер» и впечатал поднадоевшего  Антона в дверной проём. Пожалуй, даже тостер и тропические леса нашли бы между собой больше общего, чем два наших героя…

- Можно? – вежливо приоткрыл дверь лаборантской кабинета биологии Саня.
- Входи, Саша. По правде говоря, я не планировал сегодня проводить факультатив, - Лихачёв положил в кейс пару листов рукописного текста – изобретение компьютера никак не отразилось на его жизни – и щёлкнул замком.
- Это из-за проекта? А вы говорили, что ваши исследования никому не нужны, - искренне обрадовался Ходанович.
Ситуация, по которой Саня стал завсегдатаем факультатива по биологии, была комичной и одновременно очень жизненной. От школы до репетитора было пять минут ходьбы, от дома же – сорок. После биологии у Ходановича оставались лишние полтора часа, которые нуждались в осмысленном заполнении каким-нибудь родом деятельности. Парень услышал объявление Лихачёва в начале учебного года и, поддавшись любопытству, вместе с группой ребят решил узнать, что за штука такая, факультатив по биологии, и с чем его едят.
- Так и было. До вчерашнего дня, - задумчиво ответил он, повращав золотой перстень на среднем пальце.
К слову, это был единственный предмет роскоши, который носил преподаватель, и то лишь по причине того, что чтил память покойной матери. Матовый изумруд весело мерцал, полированный пальцами Лихачёва.
- И что вы будете делать? Примете предложение? – спросил парень.
- Я отдал школе пятнадцать лет. Пусть это место и напоминает гадюшник, но я здесь обжился, - позволил себе быть откровенным Сергей Александрович. -  Пусть не огромная лаборатория с ассистентами, а всего