свой живот, теперь уже про запас.
Насытившись до отвала, он решил заготавливать овощи впрок, чтобы взять их с собой в трудное и опасное путешествие. К этому времени живот у него раздулся как бочка, и ему стало трудно наклоняться. Но Мишка приспособился приседать.
Заготовленный им ворох был уже размером с небольшой стог, когда со стороны «Платформы Васькино» показалось подозрительное рыжеватое облачко. Вскоре оно увеличилось, и пожиратели морковки смогли рассмотреть впереди облачка велосипед, настолько старинный, что его не зазорно было бы даже назвать драндулетом, и маленького человечка, проворно крутившего педали этого древнего устройства. На велосипедисте, вернее - на драндулисте, была кожаная куртка, мотоциклетные очки, шлем, перчатки краги, на ногах охотничьи сапоги.
- Это агроном. В охотничьих сапогах едет. Значит, собирается охотиться за врагами урожая! - испуганно поделился беспорядочно мечущимися в его мозгу соображениями объевшийся Мишка.
- А мы тут целую плешь в поле выели! – оглядел Ростик тёмную среди зеленеющей морковки пролысину.
- Сейчас самолёт по рации вызовет и будет нас химией поливать как вредителей - жуков или гусениц! – продолжал пугать сам себя и друга Мишка. – К раме что-то привязано, - разглядел он. - Наверное, ружьё. Сейчас солью будет в нас стрелять!
- А может быть это и фоторужьё, – поделился своими опасениями Ростик. – Сейчас на фоне плеши наши животы, раздувшиеся, сфотографирует и в газету снимок пошлёт! Ещё надпись какую-нибудь придумает: «Грызуны поедают общественный урожай». И на всю школу нас опозорит.
- И на всё Мурлышкино! Бежим! – скомандовал Мишка.
И грызуны бросились наутёк.
Глава седьмая. Прополка
Но какой такой проворный бег мог быть у Мишки? С таким-то животом! Он еле-еле передвигался по грядкам. Бежать ему мешал ещё и ворох морковки. Мишка прихватил его с собой и бросить, как раньше сумку, не мог от жадности.
- Мальчики, мальчики, стойте! – услышали грызуны за спиной скрипучий голос.
Агроном в мотоциклетных очках и сапогах спрыгнул с драндулета, перебрался вброд через канаву и устремился за ними, размахивая над головой вовсе не фоторужьём, а Мишкиной оранжевой сумкой.
- Улику уже захватил! Сейчас и нас арестует! – запаниковал Мишка.
Агроном быстро нагнал еле ползущего по грядкам пузатого, нагруженного грызуна, остановил за руку и проскрипел:
- Мальчик, это твоя сумка? С кроссовками. На дороге валялась.
- Нет, - с испугу стал отпираться Мишка. – Не моя.
- Морковку, конечно, немытую ели? – глядя на оставшуюся позади проплешину и на пук морковки у Мишки в руках, строго скрипнул агроном.
- В канаве споласкивали, - ответил за друга Ростик.
А Мишка начал оправдываться:
- Всего-то ничего. Подумаешь – ерунда какая! Всего-то штук сто. А потом, когда отдохнул, даже ещё и меньше ста. Какой пустяк!
Мишкины оправдания очень удивили агронома.
- И в тебя столько влезло? – скрипуче рассмеялся он. И добавил строго: - Но это вовсе не пустяк. Во-первых, лопнуть можешь. А во-вторых, сам подумай – если сто человек, к примеру, по дороге пройдут и каждый съест по сто морковок, а потом ещё, пусть даже и меньше ста, что получится?
- В каждого столько не влезет, - поправил агронома в его расчётах Ростик.
- Только не надо нас в милицию сдавать. Мы заплатим, - захныкал Мишка, вытаскивая из кармана мелочь. – Где ваша касса?
- Здесь только одна касса! - как ржавая дверь, расхохотался агроном. – На «Платформе Васькино». Но там морковкой не торгуют.
- И пожалуйста, не надо нас в газету фотографировать. Мы отработаем, - ныл Мишка. – Мы всё поле перепашем.
Это предложение неожиданно понравилось агроному.
- Всё поле не надо, - скрипнул он. – И перепахивать не требуется. А вот две грядки прополите, как следует. Каждый по одной. Это будет по справедливости!..
Через пару часов, закончив работу, усталые грызуны-пропольщики вернулись с дальнего конца поля на пыльный просёлок. На противоположной, не выпачканной грязными волнами от их бултыханий и погонь обочине дороги, они обнаружили на зелёной травке собственную чистую, выстиранную одежду. Рядом лежали древний драндулет с привязанной к раме складной удочкой, кожаная куртка, мотоциклетные шлем, очки, краги, вещевой мешок. И тут же в охотничьих сапогах, джинсах и в рубашке-ковбойке расположилась на обочине… сухонькая старушка. Это и был тот самый, напугавший до смерти грызунов агроном – у страха глаза велики!
Мишка от возмущения чуть язык не проглотил.
Глава восьмая. Мишкина коварная затея
«Надо же, вокруг пальца обвела! - возмущался Мишка. - Как двух дураков! Тоже мне – агроном! Рыбачка какая-то оказывается! Из-за этой её прополки, из-за её сорняков мы теперь Зюзю не догоним!»
Он трясся, свесив ноги, на багажнике драндулета позади старушенции, ловко крутившей педали, и сокрушался о потерянном на прополку времени. Ростик беззаботно трясся на раме.
Мишка совсем забыл, что никто его вокруг пальца не обводил – он сам от страха всё перепутал. И если уж на то пошло, не так уж долго они, «как два дурака», пололи грядки. Куда дольше парой грызунов объедались морковкой, грелись в грязи бегемотиками в Африке, кусали друг друга китами и крокодилами в южных водах Атлантики и в Амазонке, и опыляли жёлтой пылью на «Ралли Дакар» в пустынях Аргентины. Мишка даже не подумал о том, что на удивление резвый бег старинного драндулета ускорял их преследование Зюзи во много раз. Не оценил он и предложение Татьяны Николаевны – так звали старушку - подвезти их по пути до озера Пушистое, и даже выстиранную с мылом одежду. Мишка даже не захотел понять, что Татьяна Николаевна всей душой сочувствовала путешественникам. Ведь у неё дома остались свои кот Валерьян и кошка Валерьянка, несусветные обжоры. И она накручивала километры, чтобы преподнести им сюрприз - наловить известных всем котам и кошкам округи необычайно вкусных пушистовских ершей.
Когда они добрались до озера, день уже клонился к вечеру и путники решили переночевать у костра. Пока Татьяна Николаевна ловила рыбу, и мальчики собирали хворост и разжигали костёр, солнце спряталось за макушки возвышавшихся над озером деревьев. На ужин Татьяна Николаевна сварила, показавшийся наивкуснейшим, суп из пакетика под названием «Харчо», поджарила головастых рыбёшек и до отвала накормила путешественников.
- Ешьте, ешьте, - потчевала она друзей. – Валерьяну и Валерьянке я с утра ещё наловлю. На зорьке самый клёв!
Но даже суп-харчо и пахнущие дымком, обожаемые местными котами и кошками пушистовские ёршики, не смогли смягчить Мишкиного гнева. И как только рыбачка удалилась в темноту на озеро мыть посуду, он шепнул Ростику:
- Посмотри, что я нашёл. Когда хворост собирали.
Мишка подвёл Ростика к кусту ивы неподалёку от костра и показал с десяток припрятанных им небольших обломков шифера.
- Шалаш будем строить? Крышу крыть? – не понял Ростик.
- Сам ты шалаш! К тому же без чердака! – разозлился Мишка. – Ты что не знаешь, что шифер - это почти взрывчатка? Если его в огонь бросить, он нагреется и ка-ак бахнет! Головешки в разные стороны! В кромешной тьме!
- Салют в честь приезда? – обрадовался Ростик.
- Пусть будет салют, - не стал спорить Мишка. – Но главное – старуху напугаем. Во время чая. До смерти. Чтоб больше никому очки не втирала, что она агроном.
- Мишенька! – послышался в это время с берега голос коварной обманщицы. – Ты чаю с печеньем хотел! Забери у меня котелок с чистой водой! Повесишь над огнём – пусть греется. А я пока сковородку песочком потру! Чтоб блестела!
- Я счас! – крикнул Мишка и, буркнув Ростику: - Клади шифер в костёр! – умчался в темноту.
Глава девятая. Салют в кромешной тьме
«Головешки в разные стороны в темноте – это, конечно, красиво! – мечтал Ростик, подкладывая взрывчатку на угли. – Но Татьяну Николаевну всё-таки надо будет предупредить, что сейчас из костра кое-что ка-ак бахнет! В честь приезда. Чтобы она не очень испугалась. Не до смерти».
В это время на озере послышался звучный всплеск, будто нырнула крупная щука, или крокодил, или даже кит-кашалот. И тут же разнёсся в ночной тишине Мишкин крик:
- Тону! Спасите!
Ростик поскорее сунул в костёр оставшиеся заряды и поспешил на помощь. По пути он наткнулся на утопленника. Весь в иле, тине и водорослях, как водяной, тот направлялся к костру.
- Поскользнулся, - объяснил водяной Мишкиным голосом. – С берега рухнул! Еле выплыл – глубина!
- Мишенька, где же ты тонешь? – послышался с берега озабоченный голос Татьяны Николаевны. – Здесь же у берега везде по колено!
- Я пошутил! Попугать хотел! – сложив руки рупором, крикнул в темноту несостоявшийся утопленник. И велел Ростику: - Иди за котелком – теперь твоя очередь в воду падать!
Дрожащий от холода и переживаний водяной разделся и стал пристраивать мокрую рубашку на перекладину над костром – сбоку, чтобы не сгорела. Потом обежал костёр и начал пристраивать с другой стороны штаны.
В это время раздался взрыв. И тут же – второй.
Одна головешка угодила в мокрого водяного и отскочила, зашипев. Вторая пролетела над его головой. Несостоявшийся утопленник, как подстреленный, рухнул в траву и пополз, извиваясь змеёй, в кусты.
Вдогонку ему ухнули ещё три взрыва. Водяной оглянулся посмотреть – не летят ли в него угли и головешки. Заряды свистели мимо. Но он увидел, что рогульки под перекладиной от взрывов покосились, и развешенная на ней одежда медленно сползает в огонь.
- Моя рубашка! Мои штаны! – завопил Мишка и рванулся обратно.
Навстречу ему ударила очередь – ещё четыре взрыва. Мишка прыгнул под куст, выбив по пути котелок с водой из рук вернувшегося на салют Ростика.
- Не бойся. Можешь вылезать, - успокоил водонос водяного. – Салют в честь приезда окончен. Все девять твоих зарядов грохнули.
Но Ростик обсчитался. Зарядов было десять. И только Мишка на четвереньках подобрался к развороченному кострищу, и даже взялся за тлеющую штанину, как грянул последний, самый мощный заряд.
Мишка, бросив прожженные штаны, на четвереньках помчался в кусты, как будто его взрывной волной отбросило.
- А где же Мишенька? – подходя, спросила Татьяна Николаевна. – Почему он не смотрит такой весёленький салютик?
Больше взрывов не было. Но раздетый Мишка долго ещё как заяц трясся от страха и холода под кустом. А вылезать боялся и даже пытался окапываться.
Глава десятая. Подозрительная находка
Утром Татьяна Николаевна приготовила на костре наивкуснейший завтрак. И то ли суп из другого пакетика под названием «Куриный», а может и ночные потрясения смягчили Мишкин гнев. И он даже пригласил на прощание кота и кошку Татьяны Николаевны, обжор Валериана и Валерьянку, в гости, на обед к Зюзе.
Путники снова зашагали по пыльной дороге. Ростик шёл умытый, в чистой, но, правда, без пуговиц рубашке. Мишка не захотел мыться,
