дверного косяка. Взгляд мой упал на пробитое пулей отверстие. Оно было как раз на уровне моей шеи и, чтобы заглянуть в него, мне пришлось чуть наклониться. Тут же, по-мальчишески лихо я выхватил пистолет, висевший в кобуре под мышкой и, изображая из себя охранника, словно стреляя, сделал несколько шагов назад.
«И повара тогда именно Фабер подставил, – по-прежнему думал я о хозяине дома и о его возможной преступной роли. – Ну, конечно же! Здорово придумано с этой левой рукой!... Вполне может статься, что именно Фабер, усыпив охранника, задушил его… И зная, что повар левша, и к тому же с порезанной правой ладонью, все ловко подвел именно под него. Содержимое сейфа тю-тю… Страховка… или что там еще?... отмщение обманутого мужа?… ему обеспечены… Ну да! Скорее всего, именно так!... Или как-то так… Или даже совсем не так…»
19
Я уже хотел было броситься к телефону, чтобы сообщить свои догадки инспектору, как тут же, неожиданно, рядом с домом, громко залаяли хозяйские овчарки. Схватив пиджак, я вышел из библиотеки и, пройдя через гостиную, осторожно подошел к окну, выходящему на улицу.
В полусотне метрах от дома, за ажурными воротами, стоял, поддерживая тележку, какой-то старик. Он несколько раз требовательно нажал на звонок, и уже, видимо, теряя терпение, сняв с тележки один из своих не больших бидонов, поставил его рядом с воротами.
«Да это же молочник! – осенило меня. – А я-то подумал…»
Едва он сделал, удаляясь, не сколько шагов, как хозяйские собаки, потеряв к нему всякий интерес, не спеша засеменили от ворот к дому. Не добежав, они свернули на травянистый газон и, лизнув друг друга, разлеглись под самыми первыми лучами начинавшего уже восходить солнца.
Проводив взглядом молочника, я пошел к телефону и изложил инспектору свои соображения относительно возможного участия в ночном происшествии хозяина дома.
– Да, да, – услышал я в ответ простуженный голос инспектора. – Фабер пока все отрицает. Но, похоже, и в правду, что без него здесь не обошлось.
– Конечно! – воскликнул я. – Услышать шаги охранника и не слышать, как тащат сейф. Мыслимо ли это? Но, думаю, пока мы не сведем его вместе с поваром, он будет все отрицать.
– Да, да, – вновь сипло произнес инспектор и тут же добавил. – Что-то я совсем расклеился. Вы-то как?... Как только появится повар, сразу же звоните. У вас все в порядке?
– Да, – ответил я бодро. – Ждите моего звонка.
Едва я положил трубку, как мое внимание неожиданно привлекло приглушенное собачье поскуливание. Собаки были явно чем-то напуганы. Я быстро вернулся в гостиную и выглянул в окно. На лужайке перед домом было пусто. Я посмотрел в одну сторону. В другую. Подошел к соседнему окну. Но собак нигде не было видно.
«Наверное убежали в сад», – решил я, и направился обратно в библиотеку.
Пройдя через коридор, я открыл дверь в библиотеку, и тут же похолодев, замер. Из-за спины донеслось какое-то подозрительное движение.
С трудом проглотив застрявший в горле комок и еще не понимая всего до конца, я стал медленно оборачиваться. Правая рука столь же медленно потянулась к левой груди.
«Где же пистолет?» – подумал я удивленно, когда рука провалилась в пустоту кобуры.
Я обернулся…
Мои чувства не подвели меня и на этот раз. Ведь я всегда чувствовал чужой взгляд. И точно. За окном коридорчика, пристально глядя на меня, стоял незнакомец. Как только я обернулся, он, не отводя глаз, широко улыбнулся. Я натянуто улыбнулся в ответ.
«Это же повар! – подумал я вдруг, облегченно вздохнув. – Наконец-то! Надо позвонить инспектору. Пусть вышлет машину».
– Откройте, – из-за окна донесся приглушенный голос незнакомца. – Что же вы?
– Да, да, иду, – кивнул я и торопливо направился к двери. Не прошло и минуты, как незнакомец уже входил в дом. – Здравствуйте, – сказал я, протянув для приветствия руку. – А я вас жду.
– Вот как? – удивился тот, вновь холодно улыбнувшись. Он упорно держал правую руку в кармане куртки, и, казалось, совсем не замечал, протянутую к нему для приветствия, ладонь. – Я слышал, что что-то случилось, – сухо произнес он, не мигая. – Ограбление и убийство?
– Да, – ответил я чуть обиженно. И тут я вспомнил о руке повара. – «Как же я мог забыть…» – пронеслось в голове. – Как ваша ладонь? – взгляд мой застыл на чуть видневшейся из-под рукава полоске бинта. – Фабер говорил, что вы поранили правую ладонь… при разделке рыбы...
– Ничего. Не беспокойтесь, – он сунул руку глубже. – Почти прошло.
– Сейчас придет машина, – сказал я и, сделав несколько шагов через гостиную, добавил. – Я сейчас позвоню.
Незнакомец стоял на прежнем месте и, держа руки в карманах, холодно смотрел мне вслед.
– Не торопитесь, – произнес он, не меняя выражения своего несколько странного, совсем почти серого лица...
Я набрал нужный номер. Послышались длинные гудки. Но на том конце линии упорно не поднимали трубку. И тут до меня дошла вся нелепица произошедшего несколько минут назад. Не обратив в гостиной внимание на несколько странных деталей, я сейчас вдруг вспомнил о них.
«О Боже! – испуганно подумал я. – Откуда он может знать о ночном происшествии?»
– Алло? – внезапно перебил мои мысли простуженный голос инспектора.
– Высылайте скорее машину, – сказал я, стараясь говорить как можно тише.
– Что? – просипела в ответ трубка. – Плохо слышно… Повар?
– Да… Высылайте скорее машину, – сказал я и добавил еще тише. – Только это не он.
– Не он?! – воскликнул инспектор и, мне показалось даже, что сиплость его голоса исчезла.
– Это не повар. Этот лет на двадцать моложе. – нервничал я. – Помните фотографию на водительском удостоверении?... Ну, то, что нашли в библиотеке?... Я его показывал, когда вы только приехали. Помните?
– Да, помню... Но постойте! – воскликнул инспектор. – Вы же говорили, что он умер неделю назад? Алло? Ничего не понимаю? Слышите меня?
– Я и сам ничего не понимаю. И у него рука… – услышав шаги за дверью, я не договорил.
– Какая рука? Алло!? – почти кричал в трубку инспектор.
– У него забинтована правая рука… – прошептал я.
– Что?! – все еще не понимая о чем речь, вопил теперь в самое ухо шеф.
– Я не могу говорить громче. Он здесь. Рядом.
– Рядом с вами?
– Нет. За дверью, – как можно тише произнес я, и прислушался. Шаги, удаляясь, послышались теперь уже где-то в библиотеке. Я облегченно вздохнул. – Это тот самый с фото на удостоверении... И у него забинтована правая рука… – снова повторил я. – Охранник задушен левой… Понимаете?
– Да, да. Понял… Не совсем, правда. Вас плохо слышно, – просипел инспектор. – Будьте осторожны! Я сейчас же выезжаю. Мы едем!
– Хорошо. Жду, – сказал я, по-прежнему стараясь говорить как можно тише. – И еще у него заляпаны землей башмаки.
– Что? – не понимая о чем речь, переспросил инспектор. – Какой землей?
– Землей из сада. – говорил я по-прежнему тихо. – По-моему, он что-то искал в саду. Может потерянное удостоверение? Или этот… чертов палец? В смысле, оторванный палец… Алло? Вы слышите меня?
– Крайне плохо. – ответил инспектор. – Но я вас понял. Мы выезжаем!
– И еще… На него не залаяли собаки… По-моему, они его испугались.
– Что?! – голос инспектора чуть не сорвался на крике. – Держитесь и будьте осторожны! Он может быть вооружен.
20
И тут я вспомнил где оставил свой пистолет.
«О Боже!»
Я осторожно положил трубку на рычажки и прислушался. Шаги незнакомца стихли. Прилагая все силы для сохранения спокойствия, я подошел к двери и осторожно шагнул в коридор. Он был пуст. Я прошел к библиотеке и, открыв дверь… остолбенел.
Незнакомец стоял в трех шагах от меня и держал в вытянутой левой руке мой пистолет.
– Входите, – спокойно произнес он и жестом приказал садиться. – Значит, вы все нашли…
– Ч-что?… – еле слышно выдавил я из себя, на ватных ногах опускаясь в кресло.
– Напрасно бросаетесь оружием. Иногда это может стоить жизни.
– Ч-что? – вновь переспросил я, со слабой надеждой вслушиваясь в звуки за окном.
«Надо тянуть время, – отчаянно подумал я. – Надо как-то тянуть время».
Шума моторов все еще не было слышно. Вообще, из-за раннего часа за окном было просто смертельно тихо и лишь где-то за домом время от времени испуганно поскуливали собаки.
– Напрасно ждете. – произнес незнакомец, усмехнувшись, заметив, как я напряженно вслушиваюсь в происходящее за окном. – Они не успеют. Никто не успеет… А? Что же вы притихли?... Значит, вы сообщили и про забинтованную руку и про башмаки?...
– К-кто… н-не успеет? – глупо переспросил я, отчего-то даже заикаясь. – Ка-какие башмаки?
Холодная усмешка на серо-землистом лице незнакомца исчезла. Лицо приобрело решительные и совсем уже даже мрачные черты.
– Ну что ж. Пусть все будет именно так. Идите сюда! – он повелительно дернул стволом пистолета. – Живо! Запутаем все окончательно.
Двигаясь как можно медленнее, я нерешительно поднялся и сделал несколько шагов вперед. Теперь я весь словно бы обратился в слух. Но, как назло, из-за окна, из этого, вместившего в себя сейчас весь мир, окна, ничего, кроме испуганных собачьих поскуливаний, не было слышно.
– Держите! – неожиданно он швырнул мне мой пистолет.
Опешив, я ничего не понимал:
– Ч-что… что вы задумали?
В ответ он громко рассмеялся и, вытащив из кармана куртки покалеченную руку, забинтованную по самое запястье, ткнул ею в расположенное в дверном косяке пулевое отверстие на уровне шеи.
– Все еще не поняли?! – он словно оглушил меня своим раскатистым смехом. – Вот же! – хохоча, он сорвал с шеи небольшой кусочек пластыря и, сунув почти весь палец в обнажившуюся под ним рану, добавил. – А теперь?
И тут я все понял. Уже отступая, я бросился к окну. Но не успел сделать и нескольких шагов, как, споткнувшись, полетел на пол. Падая, я больно ударился о столик и, опрокинув его, застонал. Но это не был стон боли. Это был стон отчаянья.
Уже падая и теряя сознание, я несколько раз выстрелил в незнакомца. С каждым выстрелом все больше и больше жалея лишь об одном.
О серебряных пулях…
21
Находясь в каком-то полузабытьи, я вдруг почувствовал как до моего сознания, неожиданно донеслось несколько сильных и резких не то хлопков, не то ударов. Возникая где-то в стороне, они, сначала едва слышно, а затем все громче и громче, звучали теперь, как пистолетные выстрелы, на высокой и резкой ноте, совсем, казалось, рядом.
«Что это? – подумал я удивленно и… проснулся. Сидя по-прежнему в кресле библиотеки, я огляделся по сторонам. На коленях лежала все та же книга, а за окном отчего-то вновь было еще почти совсем темно. – Что это? Ведь уже расцвело… – произнес я недоуменно и, ничего не понимая, потер сморщенный лоб. – осознание реальности возвращалось крайне медленно. – Так значит, это был всего лишь сон. Сон!... Уф!... Приснится же такое!... А все она… – усмехнувшись я вернул книгу обратно на столик.
Облегченно расслабившись, я вновь откинулся в мягком кресле.
«Эх, сейчас только бы не заснуть… – подумал я, иронично ухмыльнувшись. – А то опять...»
И тут мое внимание вновь привлек отрывистый собачий лай. Я прислушался.
«Так вот что это были за удары!… – меня вдруг осенило. – Удары, точно выстрелы!»
Я стремительно поднялся и, продолжая настороженно вслушиваться, неспешно шагнул из библиотеки в коридорчик. Собачий лай время от времени сменялся столь же отрывистым
