развязав Вторую мировую, вновь перепахали, вновь расчистили вокруг СССР новые огромные пространства… Один агрессор на Западе, а другой, стало быть, на Востоке… Случайно подготовив, тем самым, продолжение всемирной коммунистической экспансии теперь уже и для межконтинентальных, даже всемирных завоеваний... Но разве все это не могло быть случайным, пусть даже роковым совпадением?... Так сказать, стечение обстоятельств… – точно в раздумье, инспектор сокрушенно покачал головой. Достал платок и растерянно промокнул выступившую на лбу испарину.
14
– А если и не случайно… – продолжил он после небольшой паузы, горестно ухмыльнувшись. – А если вы правы и все извне подготовлено и срежиссировано… то мы что же, выходит… у темных… у демонических сил этих… и впрямь как пешки?... Как полусознательное, мало что понимающее вокруг себя, стадо?… Или как там это по-вашему?... И нас, стало быть… Куда там?… На убой?... На арену Колизея?... На всемирные бои без правил?... Ну, хорошо. Пусть. Пусть даже так… Ну, а каким-таким способом все это происходит, если их нет в нашем мире?... Каким?... Внушением правителям и их окружению?.... Созданием в странах и мире соответствующих условий и ситуаций?... И прежде всего экономических и политических?... Потусторонним воздействием на человеческие множества? Внушением народным массам? Или уже и посюсторонним воздействием соответствующей пропагандой и агитацией? Или и тем, и другим, и третьим способом вместе?... А?... – инспектор, точно спрашивая, перевел взгляд с Фабера на меня и обратно. – И что в результате?... Если вас послушать, то, если бы Светлые не помогали и не спасали бы, то вообще было бы хуже некуда... Так?... Но куда хуже-то? Куда?... Итак, получается, что гнобят нас… как вы выразились… и гонят, нашими же руками, поднимая брат на брата, народ на народ... – инспектор, словно поражаясь, не то всему сказанному, не то всему происходящему в мире, сокрушенно покачал головой. – То, стало быть, крестовые походы, то инквизиция. То классовая борьба, то какая-нибудь борьба межнациональная. То рабство, то ГУЛАГи. То локальные войны, то войны мировые. То разрухи, то бесправия. То коммунистические революции, то революции «оранжевые»… Или какие там еще по вашим прогнозам предстоят?... Исламские? Китайские? Американские?... И что впрямь именно в таком порядке?... А что будет перед ними и после них?... – говоря по-прежнему тихо, инспектор чуть раздраженно вскинул голову. – Вообще, что вы там предрекаете?... Что предрекаете России и миру?... Экономическую разруху?... Государственный переворот?... «Русский бунт – бессмысленный и беспощадный»?... Всплеск национализма?... Пусть и непродолжительный… Новые локальные и Третью мировую?... Новые интервенции и масштабные оккупации?... – переводя дух инспектор было замолчал, но тут же, точно вспомнив о чем-то, продолжил тише, хотя и с прежним накалом. – Да и если рассматривать вслед за вами и другой масштаб этих ваших примеров… Как вы там выразились?… «Узко-локального воздействия»… Ну, позвольте, как могут эти самые темные силы помогать какому-нибудь потенциальному злодею стать диктатором, «властителем умов» или хотя бы владельцем какой-нибудь «зловредной корпорации»?… Все теми же: «внушением» и «воздействием»?... Да и кем стать, если этих самых больших и малых злодеев теперь уже кругом хоть пруд пруди?... Стальным магнатом Крупом, отливавшим пушки и танки Гитлеру?... Хозяином экологически вредного производства?... Одиозным правителем, «оседлавшим» гонку вооружений?... Руководителем какого-нибудь СМИ, столь же преуспевшим на словесном фронте?... Или просто директором предприятия, заставляющего страдать сотни и тысячи людей и внутри и вокруг?... Кем там еще?... – в раздумье инспектор тяжело вздохнул, энергично тут же продолжив. – Министром пропаганды Геббельсом? «Пропагандистом» Киселевым? «Кукловодом» Сурковым?... Ну, ради чего – понятно… Но, а стать-то всеми этими… как вы выразились... «темными исполнителями» и «слепыми марионетками»… каким-таким все же образом?.... Опять же этим вашим потусторонним внушением?... Воздействием в нужное время на нужных людей?… Типа, Гинденбург перед смертью назначает харизматичного и многообещающего Гитлера на пост рейхсканцлера?... Губернатор Собчак берет в помощники безвестного Путина?... Будущего душегуба Пол Пота отчисляют из университета и он возвращается на родину?... Так что ли?... – инспектор криво усмехнулся. – И все для чего?... Чтобы сначала все эти темные ставленники и марионетки… уже со своим собственным очерненным мировоззрением и собственными… Как вы... э-э-э?… «направляемыми из вне действиями»… Чтобы сеяли, да насаждали… Действовали, так сказать, в интересах демонических сил… Чтобы повели за собой в конечном итоге уже и массы, народы, государства… Так?... А здесь вы кого или что конкретно имели в виду?... Боевиков «Исламского государства»?... «Зеленых человечков»?... Обезумевшую толпу с «Распни!»… Третий рейх?... «Крым ваш, Сибирь наш!»?… Это?... Так?... – инспектор было замолчал, болезненно прокашливаясь в пухлую ладонь, но задетый явно за живое, сипло продолжил. – А вот кого вы, собственно, имели в виду, говоря о главных… как вы выразились... «особо значимых темных человеко-орудиях»?... Или как там это у вас?.. «Исполнители темных миссий»… Ну, Гитлер и Сталин – это понятно…А еще?... Наполеон?... Тот же Мао?... Каиафа, с тайными инспираторами казни Христа?... Ницше?... Маркс?... Кто еще?... Фрейд? Чингисхан? Бен Ладен?... Путин, наконец?... Или все они вместе?... – инспектор, сипло крякнув, вынул было платок, страдальчески скривившись, повертел его в раздумье, но тут же сунул обратно. – Да, согласен, в деле убийства директора издательства «Сток» есть кое-какие странности… пусть даже и… как вы выразились… «мистического характера»… Вот только при чем здесь это?... Вы что же, и в правду полагаете, что и сегодня могут пропасть новая «Война и мир», новая «Божественная комедия» или новый «Гамлет»?... Ну, позвольте!... Это уже явно через чур!… Да, вполне допускаю, что точно так же исчезли в истории какие-нибудь великие, даже, наверняка, величайшие произведения… Какая-нибудь утраченная симфония Шумана, оригинал «Реквиема» Моцарта или оставшийся неизвестным самый грандиозный роман Лермонтова… – точно удивленный сказанным, инспектор, вскинув брови, сделал паузу, но тут же задумчиво и уже медленно продолжил. – Ради которых они, собственно… как вы выразились… и были «потусторонними стараниями», да «чужими руками» погублены… а пропавшие эти их величайшие творения унич… – мучительно осекшись, инспектор утер рукавом пальто проступивший пот, чего никогда прежде не делал и, страдальчески хрипнув, уже спокойно, но по-прежнему тихо, добавил, адресуя свои слова не то Фаберу, не то самому себе. – Я понимаю… У вас была тяжелая ночь… Вы явно переволновались... Тут и не такое в голову… Простите великодушно… – и обратившись уже, наконец, ко мне, тяжело вздохнув, спросил. – Ну, как?
– Его нет, – ответил я. – Вчера вечером повар с женой куда-то уехал. И, по словам соседей, вроде бы налегке.
Фабер, точно с трудом оторвавшись от тяжелых раздумий, обернулся не сразу:
– Так его нет?
– Нет, – ответил за меня инспектор, спросив тут же встречно. – Скажите… а где он может быть еще, если не дома?... Скажем, дети, родственники?...
– Может он у сына? Они с женой частенько ездят на другой конец города. В гости к сыну и внукам… Это где-то в районе нового моста. Точнее, к сожалению, не знаю...
15
Большие напольные часы, натружено загудев, пробили несколько раз. Скрывая зевок пухлой ладонью, инспектор отвел меня в сторону:
– Вот что. Скоро уж будет светать. Утром повар может все же объявится. Так что, на всякий случай, останьтесь.
– Вы думаете это не он? – совсем тихо произнес я.
– Не знаю... Кто-то из них… Если что, то сразу звоните; пришлю машину. Вы меня поняли? – уловив мой вопросительный взгляд, инспектор кивнул на Фабера. – А мы пока прокатимся в участок.
– Точно! – шепнул я. – Вы тоже заметили, как Фабер пытается увести нас в сторону… Мыслимо ли вынести такой сейф одному, да еще раненому?... А этот чертов оторванный палец?... Чертовщина какая-то… А серебряные пули? Для чего они Фаберу?... Уж не хочет ли он, чтобы мы поверили в зомби?... Или и вовсе – поверили в какие-то там потусторонние силы?... Вообще, вся эта мистика… все эти его демонические «воздействия» и «вмешательства»… Мыслимо ли?...
– Вот-вот, – инспектор, глухо чихнув в пухлую ладонь, вновь полез в карман за носовым платком. – Что-то здесь явно не так…
16
Когда дом опустел и машины, разрезая шумом моторов предрассветный час, скрылись из виду, я, думая о Фабере, направился в библиотеку.
«Что он скажет, когда мы сведем его вместе с поваром?... Ничего, скоро заговорит по-другому!»
Приведенная немного в порядок, библиотека выглядела теперь столь располагающей к отдыху, что я решил подождать именно здесь. Но едва опустился в мягкое обволакивающее кресло, как сразу же ощутил каждой своей клеточкой невероятную усталость. Чтобы не заснуть, я взял со столика лежавшую рядом книгу.
– «Живой мертвец». Опять она… – проворчал я, морщась.
Отбросив однако уже всякую мысль подняться и поменять книгу, я, чтобы все же не уснуть, открыл «Живого мертвеца» где-то в самом начале. Не вдумываясь особо в содержание, выхватывая то тут, то там небольшие куски и перелистывая одну страницу за другой, я стал ждать повара, время от времени поглядывая на часы.
«Не чувствительный к боли и обладая чудовищной силой, – читал я в одном месте. – Беглец поднял огромное бревно и чтобы сбить погоню, бросил его на мостик. Тот, покачнувшись от удара, тут же затрещал сломанными досками и, уже разваливаясь, обвалился в реку».
– Ну, фантазеры! – громко воскликнул я, пролистнув несколько страниц.
«Несмотря на поврежденную стопу, – читал я дальше. – Незнакомец ловко перепрыгнул через несколько больших валунов и, едва услышав голоса, метнулся, прячась, к земле».
«Невероятно! – донесся до него чей-то высокий и громкий голос. – Ему, должно быть, раздробило взрывом стопу, а он, несмотря ни на что, уходит от нас, как и прежде.
«Тише! – донесся чей-то приглушенный голос. – Вы все еще не поняли, что имеете дело с зомби? – говоривший был с хриплым, простуженным голосом. – Ему наши гранаты ни почем. Он не остановится пока не оторвать ему башку… Или, по крайней мере, не всадить в него парочку-другую серебряных пуль».
«О, Боже! – подумал я. – И тут!… Опять эта темная нечисть… Опять эти серебряные пули…»
Отложив книгу, я сидел некоторое время, размыто уставясь в темное окно. Мне отчего-то вспомнился последний разговор инспектора с хозяином дома. Следом, подтолкнув к размышлениям, отчего-то пришла на память недавно прочитанная история жизни Гитлера. Вспомнилось, что он не только еще в молодости – во время Первой мировой войны – несколько раз избежал смерти, но и еще более поразительным образом оставался неуязвимым позднее: во всех полсотнях на него покушений во время его тиранического правления.
«Странно все-таки… – думал я, перебирая в памяти несколько особо запомнившихся покушений на вождя Третьего рейха. – Ведь, если не отказывала в последний момент смертельная техника
