I
Время было застойное, но наука процветала. В провинциальный институт военного профиля, где в то время служил Вадим, пришло приглашение из Академии наук СССР принять участие в работе международного симпозиума с интригующим названием «Ситуационное управление большими системами». Что подвигло столичных корифеев науки пригласить на симпозиум провинциалов, неизвестно. Тем не менее письмо было получено, и на него нужно было реагировать. Случайно или нет, но выбор пал на героя нашего рассказа.
Вадим блестяще окончил военное училище и, как положено, через год получил звание старшего лейтенанта. Сейчас он работал младшим научным сотрудником и полагал, что вскоре может с успехом освоить эту специфическую профессию. По крайней мере, он не ленился и проявлял интерес ко всем новинкам в области прикладной математики, кибернетики и вычислительной техники. Все бы хорошо, но не хватало общей научной эрудиции, что и было отмечено в ежегодной аттестации.
Под вечер, к концу рабочего дня его вызвал начальник лаборатории и после краткого, но содержательного инструктажа выдал командировочное предписание с наказом:
— Расширяй свой кругозор. Внимательно слушай, записывай и запоминай. Потом расскажешь нам, что это за «зверь» такой — «ситуационное управление», и вообще узнай, что нового творится в научном мире, над какими проблемами работают маститые ученые. Может, для нашего дела что и сгодится. А то замкнулись мы в своем тесном военном мирке, ничего вокруг ни видим, а порой и не хотим видеть. Так можно мхом зарасти.
Начальник слегка задумался, как будто припоминая что-то из давно минувших дней.
— Ты человек молодой, да в придачу еще и холостой, для таких командировка — источник всяческих неприятностей. Помни, что подвыпивший офицер может не только обнять, но и поцеловать классового врага. Поэтому переоденься в гражданскую форму и будь бдителен, не ищи приключений на свою задницу. Веди себя так, чтобы не пришлось собирать партийное собрание по поводу твоего поведения в командировке.
Вадим не понял, какого классового врага имел в виду начальник и зачем его нужно целовать и обнимать, но уточнять не стал. Отдал честь и, на ходу запихивая бумаги в портфель, кинулся в бухгалтерию получать командировочные денежки. С финансами у него всегда было туго. Не то чтобы их было мало — просто разлетались они чрезвычайно быстро, причем так, что обнаружить их следов не было никакой возможности.
II
По традиции подобные научные сборы всегда проходят в экзотических местах. На этот раз выбор пал на поселок Черноморка, что под Одессой.
Бархатный сезон, теплое море, седовласые корифеи науки с молодыми ассистентками, важные люди из организационного комитета, деловито снующие аспиранты и соискатели — вот неполный перечень того, что предстало перед взором растерявшегося провинциала.
Потолкавшись среди приезжего люда, он пристроился в очередь на регистрацию. Симпатичная блондинка с большущими васильковыми глазами проверила его документы. «Полина. Секретарь оргкомитета, — прочитал Вадим надпись на бэджике. — Надо же, какая красавица-секретарь у них на симпозиуме! А может, потому и красавица, что секретарь? Помести ее, к примеру, в нашу бухгалтерию, красоты, наверное, поубавится. Впрочем, вряд ли».
Полина вернула Вадиму документы, и обворожительная улыбка приоткрыла идеально ровный ряд ослепительно белых зубов.
— К сожалению, места в гостинице забронированы для делегаций из Москвы и Ленинграда, но мы можем разместить вас, молодой человек, в пионерлагере, что в пятистах метрах отсюда.
Внимательно посмотрев на впавшего в задумчивость Вадима, она, как бы извиняясь, добавила:
— Там совсем даже неплохо — отдельные домики, пляж рядом, днем прохладно, ночью тепло. Правда, проживающие в лагере не обеспечиваются питанием, но вопрос легко разрешимый — в поселке есть недорогое кафе.
Вадим, как завороженный, неотрывно смотрел на девушку: «Бывает же на свете такая ненаглядная красота. Наверняка она тоже забронирована кем-то из москвичей или ленинградцев».
Красота помахала нежной ладошкой у него перед носом, пытаясь привлечь внимание к своим словам.
— С вас десять рублей за дружеский банкет, который состоится послезавтра в нашей столовой, и если желаете, то за пять рублей можете приобрести сборник материалов нашего симпозиума.
Заплатив десятку, Вадим любезно отказался от сборника, полагая, что не стоит в первый же день транжирить весьма ограниченные денежные ресурсы. Лучше внимательно выслушать доклады и тщательно их законспектировать. Собственно за этим он сюда и приехал.
Время шло к обеду. Потоптавшись на месте и несколько раз украдкой взглянув на синеглазую красавицу, Вадим поплелся в пионерский лагерь с чувством человека если не второго сорта, то уж точно не первого.
III
Лагерь являл собой огороженную колючей проволокой территорию с десятком летних щитовых домиков, покрашенных стандартной темно-зеленой краской. Внутри они оказались весьма уютными, хотя и несколько аскетичными: две железные кровати, застланные синими одеялами, две казарменных тумбочки и столик с двумя табуретками, покрашенными в канареечный цвет.
Несмотря на теплый солнечный день, в домике, куда вошел Вадим, было прохладно и царил полумрак. На одной из кроватей сидел взъерошенный мужчина среднестатистического возраста в очках типа пенсне и, низко склонившись над табуреткой, заменявшей ему письменный стол, что-то черкал на листах бумаги.
— Добрый день, — представился Вадим, — я из Воронежа, приехал на симпозиум.
Очкарик поднял голову и, посмотрев куда-то мимо Вадима, возгласил:
— Истинным может быть только то, что противоречит самому себе!
Он наклонился над табуреткой, записал им же произнесенную фразу и, подчеркнув ее в двух местах, обратил свой взор на Вадима.
— Вот вы, молодой человек, сказали «добрый день». Эта фраза ложная. Какой же это добрый день, когда в аэропорту у меня украли портфель с документами. Таксист содрал трешку за то, что довез меня сюда. Десять рублей пытались взять за банкет, не зная, что я принципиальный противник подобных мероприятий. Разместили черт знает где — в клоповнике… Перечислять дальше?
— Надо же, сколько у вас неприятностей случилось, и все именно сегодня, — искренне посочувствовал ему Вадим. — Но все-таки мне интересно, с какой же фразы я должен был начать наше знакомство?
Очкарик чихнул так, что бумаги, лежавшие на табуретке, слетели на пол, а на глазах выступили слезы. Достал из кармана носовой платок не первой свежести и смачно высморкался. Снова чихнул и, с трудом преодолевая напавший на него чих, произнес:
— Правильнее было бы сказать, молодой человек, добрый отвратительный день! — Он приподнялся с кровати и протянул Вадиму руку. — Меня зовут Борис Самуилович — доцент Рижского института гражданской авиации. Не климат мне здесь, слишком жарко и клопами пахнет. Видимо, травили недавно эту живность... Апчхи…
Неожиданно в голове у Бориса Самуиловича что-то переключилось, чих иссякнул, и он, отключившись от Вадима, изрек:
— Чем категоричнее суждение, тем больше в нем неопределенности!
Затем, подобрав разбросанные по полу бумаги, стремглав бросился записывать результат озарения.
— Ну и ну! — поразился Вадим — Такое впечатление, что кто-то сверху диктует вам свежие мысли нетрадиционной научной ориентации.
— Юноша, грех надсмехаться над несчастьем других. Я же вам говорил, что сегодня утром в одесском аэропорту у меня своровали портфель, где лежал мой доклад, написанный дома нечеловеческим напряжением ума. Вот теперь я пытаюсь восстановить его по тезисам. Может быть, до завтрашнего утра что-нибудь выйдет. Иначе — конфуз!
Борис Самуилович опять отключился от мира сего и, уткнувшись в свои бумаги, пробормотал:
— Без системного понимания сути вещей математика — это наука, которая правильно решает неправильно поставленные задачи!
«Спорная мысль», — подумал Вадим, но в дискуссию вступать не стал. Одесский воздух как-то незаметно выдавил из него научные мысли и впустил вместо них что-то другое.
Заняв свободную койку, он распаковал свой нехитрый багаж, пересчитал командировочные деньги и пришел к выводу, что хотя (как выразился его сосед) это место — клоповник, но для него оно является оптимальным по критерию «цена-качество». Впрочем, другого и быть не могло: командировочные выдавались из расчета не больше стоимости одной бутылки «Московской» водки — три рубля шестьдесят копеек в сутки, включая оплату за проживание.
Мысленно посочувствовав соседу, с головой погруженному в свои мысли, Вадим переоделся в летний костюм и пошел на пляж, где к тому времени собралась уже добрая половина участников симпозиума. Наука — наукой, а бархатный сезон — бархатным сезоном.
IV
Искупавшись в теплой, слегка мутноватой морской воде, Вадим прилег на свободный лежак, немного понежился в лучах яркого, но не палящего солнца. И заскучал. Ему хотелось влиться в общую научно-отдыхающую струю: пообщаться с людьми, обсудить проблемы, поспорить, выпить стаканчик-другой молодого одесского вина — в общем сделать так, чтобы этот праздник жизни стал и его праздником. Но окружающей публике его проблемы были неинтересны, каждый занимался своим делом.
Лысеющий мужчина с бегающими глазками, по виду профессор, что-то рассказывал трем молодым аспиранткам, постоянно подливая красное сухое вино в бумажные стаканчики. Они закусывали вино конфетами, весело смеялись и смотрели на него как на бога. «Интересно, — подумал Вадим, — что он будет делать с этими девицами после того как они допьют бутылку вина и съедят все конфеты». Но ничего интересного не произошло — «профессор» достал из пляжной сумки вторую бутылку, но уже не красного, а белого вина, распечатал еще одну коробку конфет, и сцена повторилась. Правда, глаза ученого мужа перестали бегать из стороны в сторону и сфокусировались на рыжеволосой аспирантке, выделявшейся из общей массы загорающих своими аппетитными формами, слегка прикрытыми купальником-бикини.
В прибрежных волнах группа молодых ребят играла в волейбол. То один, то другой, пытаясь достать мяч, плюхался в воду, поднимая фонтаны брызг. Капли воды падали на загорающих рядом девушек, и они, улыбаясь, отмахивались от них руками, но никуда не уходили. В конце концов пляжный волейбол завершился тем, что две компании соединились, и парни с девушками подались куда-то в сторону поселка.
Чуть поодаль группа барышень нарочито неприступной внешности рассматривала буклеты с достопримечательностями Одессы. Вызывающе-белый цвет кожи и невнятный цвет волос выдавал место их постоянного проживания — северную столицу. Вадим, развернувшись в их сторону, подумал: «Может, присоединиться к культуре?». Однако пока он думал и решался, около девушек невесть откуда появились ребята кавказского вида, и юные дамы, забыв про буклеты, смеясь и радуясь, помчались с ними плескаться в сентябрьских волнах Черного моря. «Наверняка знакомые, — рассудил Вадим. — Здесь, похоже, все друг друга знают, а новенькие (вроде меня) не болтаются по пляжам, а сидят в номерах и готовятся к докладам».
Солнце медленно склонялось к горизонту. Вадим с
