«Она стояла передо мной на коленях!»
Как сказал классик – каждая счастливая семья похожа на другую счастливую, а каждая несчастливая семья несчастна по своему.
Конечно счастье – костюмчик индивидуального кроя, а вот история, которая кое-что и как-то объясняет примером из жизни.
Миха крепко «зашибал», за что был изгнан из стаи водителей железных коней и оказался в бригаде по заготовке леса – рубил сучья и часто повторял, напившись - «Сучья рублю – сукой не стал!». Эта его загадочная и неразумная фраза преследовала всех немногочисленных участников многочисленных застолий, которые разворачивались стихийно в любое время дня или ночи. «Это как столбняк…», – опять философствовал Миха, отпирая очередную спиртосодержащую емкость с видом факира открывающего сосуд с Волшебником – Джином, «….подопрет – хоть стой, хоть падай».
Марина – жена Михи – некогда жгучая брюнетка, крупная и статная дама – воспитатель детского сада, старалась держать Мишку в жестких руках, ведь негодяй, - как разойдется – пьет с «опережающим графиком», т.е. пропивает деньги быстрее, чем зарабатывает. Колачивала Марина Миху при возвращении домой скалкой. Тот не отвечал, лениво отмахивался и прятался в чулане, в котором на топчане заботливо была постелена старая доха, а рядом стояли такие же старые пимы – бегать во двор по нужде.
На работе Миха появлялся частенько битый - со следами очередной расправы и приходилось терпеть подначки сотоварищей, которые непрерывно шутили над Мишкой. «Мужик, ты или кто? Как дошел до жизни такой?». Подначивать то подначивали, но сами побаивались женщину, которая если встречала собутыльника на улице, или в сельмаге, то могла врезать по уху любому, если еще не остыла после последнего загула Михи. И таким образом Марина «наследила» почти на каждой физиономии персонажей Мишкиных застолий.
И вот конец рабочего дня, сработали нормально, бригадир уехал в контору хлопотать о квартальной премии, сели тут же у костра и , как водится, разговелись, до потери горестного состояния души и ощущения бренности собственного тела.
На работу поутру прибыли мятыми, а Мишка с огромной шишкой на лбу и синяком под глазом. «Дуплет – от борта в лузу!» - съехидничал бригадир, критически осматривая Мишкину физиономию, имея в виду двойной эффект от удара по лбу – появление шишки и синяка.
Обида полоснула Мишкину душу.
«Она стояла передо мной на коленях!» - заведясь с пол-оборота, выпалил он. В публике наступила тишина и немой вопрос, в виде крючковатого облака из дыма от папирос, повис в воздухе.
«Да! Марина стояла передо мной на коленях!» - повторил Миха, отрезая себе путь к отступлению.
«Ну?»– спросило общество.
Далее рассказ Михи следует разделить на две параллельные ветви, одна из которых соответствует рассказу героя, а вторая действительному развитию событий в Мишкиной с Мариной хате.
Рассказ Мишки.
Захожу я в хату, а Марина уже на изготовку со скалкой. А я ей говорю: «Марина …., Сань, скажи, ну я же был вчера почти трезвый?...... завтра будет большая премия,….. Михалыч,…» - это, обратившись к бригадиру – «…ты же говорил?……детям пошлем денег, купим Любе пальто новое» - закончил Миха.
А Марина спрашивает, откуда мог так много денег-то.
Так говорю – «Премия обломилась крутая, вот мы с ребятами и отметили. А что? Повод хорош и как я без коллектива? Коллектив план сделал и имеет право отметить».
В Мишкином голосе появились твердые нотки и уверенность в истинности своих тезисов.
«Так Марина меня в дом под руки…» - продолжает Мишка - «…на кровать усадила, передо мной на колени опустилась, сапоги снимает и говорит. Прости, мог, Миша, что я тебя обижала, век больше не повторится». В глаза смотрит нежно так.
Потом за стол повела, щей наваристых подала, пироги там, капустка.
«И хрен с редькой» - вставил в Мишкин рассказ Михалыч.
«Вот», - не реагируя на выпад бригадира, подвел итог сказанному рассказчик, лукаво и выжидательно оглядывая собрание в поисках поддержки и одобрения.
Как оно было.
Заходит Мишка в сени, а там уже Марина его поджидает со скалкой в одной руке и письмом от дочери Любы - студентки из города, которая написала на днях, что надо бы купить пальто к осенним холодам, не в чем ходить - из старого выросла. Да и сын, то же студент колледжа, просил деньгами подсобить.
Удар скалки и речь Марины о том, что пьяница-идиот отец совсем не думает о детях – отправил в город учиться, а позаботиться о них не в состоянии, как-то совпали и нанесли сокрушительный удар значительной физической и моральной силы.
Сдав последние редуты обороны в самом начале сражения, Мишка рванул в хату, т.к. путь в чулан на этот раз Марина ему преградила своим крепким телом. В хате, повертевшись и не видя явных путей для бегства, Мишка юркнул под кровать барских размеров, стоявшую у стены, в пыльный спасительный полумрак.
Марина разошлась не на шутку.
Став на колени перед кроватью и Мишкой она яростно шуровала скалкой, стараясь достать Миху. Но Миха, прижавшись к стенке, был практически недосягаем. Тогда Марина встала и вернулась уже со шваброй, которую она сама и сколотила для мытья полов из черенка старых граблей. С помощью крепкого слова и березовой швабры Мишке были нанесены окончательно сокрушившие его оборону удары.
Только поздно ночью Мишка осмелился выбраться из-под кровати и проструился в чулан, а рано утром, не хлебавши, отправился на работу.
Невнятный гул – то ли недоверия, то ли одобрения прошел по публике.
Михалыч, же – собранный и жесткий – взял слово.
«Ваши пьянки уже всех достали. Из-за них можете без премии остаться. А вот вчера ушли, не погасили костра, его раздуло, и погорели развешанные робы, топоры и пилы. Чуток еще, и деляна бы выгорела дотла вместе с заготовленным лесом! Идите, получайте новый инвентарь на склад, а за сожженные вычтут из вашей зарплаты».
«Погуляли - короче!» - закончил бригадир.
«Эх, бляха! – Сон в руку!» - добавил кто-то.
«Накаркал, придурок!» - донеслось, сказанное третьим в пол-голоса.