Чистый хозяин Собственного Мира

Зеркальный Альбом принадлежал не Гаю. Не ему, Юлии-Альбе...


Чистая хозяйка Собственного Мира... Она и дала ему имя - Гай, с улыбкой, задумавшись о чём-то, половину раковины-гребешка покачивая в руке, то поднося к губам, то держа на отлёте, из второй пил он, вслушивался, как она повторяет: "Гай... Тебе нравится? Это древнее, человеческое имя, Гай..." Ему нравилось. Ему всё нравилось в ней.
Для него Юлия-Альба значила больше, чем дроид, чем  манок дроида. Восходящим, на заре жизни Гай встретил её и любил больше жизни, больше мыслей о завтрашнем дне. Он ждал, ждал, нетерпеливей чем кто-либо, времени завершить эскиз, войти в Собственный Мир, но не заботился об его украшении. Успеется... Юлия гостьей сделает лучше и красивее, чем он. Главное - она - сделает, она... Были бы небо и земля. Дом, ладно, дом... Стол и стул, ладно... Пока же, гость и возлюбленный Юлии-Альбы, счастливейший из людей, он бродяжничал под ливнями между её миром и Мелоди. Высоко. Слишком высоко в беспечности.


Прислонённый к Зеркальному Альбому, как к синей раме, на столе каждодневно встречал Гая, несколькими штрихами обозначенный, её автопортрет. Воплощённая нежность. Каждый раз, вглядевшись, прошептав дорогому лицу несколько слов, Гай очень досадовал, что профиль, что рисовано с отражения. Глаз не поднимает она, не посмотрит на него даже нарисованными глазами. А за хрупким, уже пожелтевшим листом, прозрачные страницы в лазуритовой раме скрывали последний день её, Гай знал это! Что ещё там могло быть?! Ради чего ещё передан ему альбом?! Там место её исчезновения! И лицо её похитителя! И Гай не в силах открыть Зеркальный Альбом!..
"Машина, - так решил он однажды, вынырнув со дна горя, - если я не могу, то механика сможет увидеть содержание этих проклятых листов! Покажет мне хищника..."
Человек передавший, бросивший Гаю его, летел не с земли. Появился из облаков, в них же скрылся. На второй день, когда Гай уже потерял её, когда Белый Дракон не приносил его к раме её Собственного Мира. Как Гай гнался за ним, как просил его, крича: "Лицо или имя!.. Месть не коснётся тебя! Гостем сделай мне изображение, его лицо!.." Кто поверит в такое? Упустил. Словно тот растаял. Вот и всё, светлая полоса жизни кончилась, белый свет померк.
Гай наметил себе план действий и придерживался его. Столетие за столетием. Войдя в компанию хищников, играя Против Секундной Стрелки в глубине души он каждый раз надеялся погибнуть, надеялся так же бесстрастно, как делал всё остальное, как проживал день за днём. Возвращаясь в пустой, безмолвный Собственный Мир, он досадовал слегка, что небрежно стал хищником, не заманил никого, не создал живой артефакт, хоть птичку в клетке, певчую. Чирикала бы. Скакала. А впрочем, и глухим молчанием мира без дроида Гай не тяготился. Всё всё равно.


Глава 34.
Начавшееся указанием отдать артефакт Шершню через Буро, и через него же искать доступ к последней карте, письмо Олива во второй части сообщало Густаву поразительные сведения. Относительно Чудовищ Моря. Ему оставалось верить на слово, ничего по сути не зная о них.
Олив писал: "Если сейчас ты жив, то значит, стал единственным из пытавшихся, кто дошёл до последнего короля, собирая проклятую колоду. Пусть тебя это не обнадёживает. Остался Минт, верно? Он погиб закономерно, учитывая его ненасытность. И при том, непостижимо, учитывая его тактику и силу, характер его преображения. Избранный способ защиты и нападения Впечатления сохранили вполне. Вот что сказал мне Шершень... Почему призрак морской прозвали Минтом? Он становился видим жертве только в предсмертном холоде. Заледеневшим, неподвижным глазам. Да, ты правильно понимаешь, Впечатление тоже. Вот так. Холодным было и его оружие, но сейчас не об этом. Важно не как он охотился, будучи живым, а как поймать его умерший облик. Тёплому человеку в нормальном состоянии потрогать, выпить его Впечатление ничем не грозит, Минт покажется в нём призрачной дымкой. Вот. Я выполнил обещание. Могу добавить. Подобное свойство не было случайным, побочным эффектом преображения. Открытые глаза человека так же слепы, как и закрытые. Видит, струящееся из них, желание увидеть. Разглядеть. Дважды сильное, правомочное желание. Как тревожное стремление распознать опасность, и как обычное жадное любопытство, ищущее новизны. Тем и пользовался. Минт вовсе не прятался. Голосом, атрибутами угрожающими и заманчивыми он привлекал внимание, старался предстать перед врагом или жертвой. Показать им свой облик. Но не взгляд, а зубы Юбиса последнее, что увидел сам Минт..." Меланхолично, философски закончил Олив письмо.
Весело... Ну и как быть?..


- Минт, Минт?.. - проворчал Буро, забирая искру и отдавая карту. - Пена морская, морозная?.. Не знаю, не знаю, может и есть где, среди старых чашек. Если не высохла. Да там ничего не видать...
- Я осведомлён, Биг-Буро, - чинно настаивал Густав. - Пожалуйста, Биг-Буро, твои условия, твоя цена?
- Какие условия, какая цена?.. - бормотал Буро, по-королевски угощая его, разливая и смешивая музыку и голоса отдельных Впечатлений, как один он умел. - Поговори-ка ты с Гаем. Да, так будет хорошо. А дальше видно будет... Дальше по ходу...
«Поговори!.. Кого он и навещает, кроме Раджи, на континенте? На Техно можно поискать... И что я скажу? Гай-технарь, а не покажешь ли ты мне тварь морскую, которую не увидеть, и сам не посмотришь, не сделаешь ли?.. А то мне карточного короля не хватает... Относительно Гая, какой-то нереальный бред, вообще». И к шатру-то с его пирамидкой Густав приводил похищенных в отсутствие хозяина, самого не дожидаясь. Чего ждать? Когда под тентом Белый Дракон просияет крыльями, и вот уже нет его? В рядах, устремляясь куда-то в торговой пыли, не то чтобы Гай не отвечал на приветствия... Если отсутствовала интересная механика у встречного в руках... Но встречный сам редко горел желанием останавливать, не запасшись предлогом для разговора... У Хан-Марика нашёлся такой предлог.


В общем, большом шатре игроков Против Секундной Стрелки царило азартное оживление. Не ожидаемая публичная казнь была тому причиной, напротив, полудроидам не свойственна симпатия к неизбежному, безвыходному. Они живут столь долго, и неопределённо долго, вольно... Зрелище чьего-то тупика озадачивает и отвращает их. В частности, плена, одержимости местью или единственной страстью. Такое принято скрывать. Ещё минус Густаву: какая-то суеверная, проклятая колода...
Атмосферу создавала непривычная теснота, толпа хищников в одном шатре, много гостей, не принадлежавших к группе, пришедших на открытую игру, подразумевавшую ставки без личного участия, без риска. От посторонних - тройные ставки, что не уменьшило число желающих. Которые незнакомы, получили возможность завязать связи, иные - возобновить знакомства. Иные же предпочли бы, не пресекаться, но любопытство победило опасения. Припозднившихся, Марика - ждали не скучая. Просторный тент цвета пыли стал рынком внутри рынка. Всем хотелось разглядеть чужие ставки. Махнуться без церемоний прежде начала игры. Публика собралась опытная, разных артефактов захватили с собой на всякий случай.
Как обычно в интересах лидировала механика, скрытая механика.
Можно объяснить ценность подобного на чём-то простом. К примеру, небывалой на Мелоди, но ценимой в Собственных Мирах, арфе. Вот кто-либо желает создать Восходящим или из похищенных. В чертеже механики много деталей, у арфы много струн. И то и другое, расположение условных шестерёнок, тон, натяжение струн надо знать, изучить прежде. Идеальный технарь, тренированный, вроде Гая, может, сосредоточившись, удержать все струны или шестерёнки в уме одномоментно, опуская и поднимая руку над похищенным. Ему достаточно одной жертвы, чтобы создать артефакт целиком. Но подобных мастеров очень мало! И они нередко... с причудами. Все прочие создают артефакт послойно, по деталям. Долго. Да ещё надо сообразить что куда. Полудроиды восхищаются сложными задачами, но склонности не имеют к долгим проектам и сосредоточению не на минуты, а на годы... Арфа в облачном мире, это здорово. Ещё лучше, если сделал кто-то другой! Струнам разные свойства можно придать, от ветра поют... От приближения танцора... Вон Густав до сих пор не забыл потерю.
Ещё интересовали народ такие вещи, как Сомбреро Собирающее Дожди. Достояние Биг-Джуна, оно разворачивалось с первыми каплями из невзрачной тюбетейки и впитывало столько воды, что хватало на десяток средних бутылей. Бродяжничество, поиск редкостей в ливнях и грозах, единственное, чем занимался изредка Джун, кроме игр и грабежей. Охотник он был никчёмный, заметный очень, хулиган, вроде Марика.


В шатре становилось даже тесновато. Знакомые знакомых появляясь в обязательных двух шагах перед откинутым пологом, приветствовали Злотого, наблюдавшего рыночные ряды. Интересовались условиями игры. Большей частью присоединялись. Тесновато... Обрезанная вершина общего шатра ждёт, чтобы продлиться ввысь призрачным шатром победителя, достигающим его Собственного Мира. Пространство под тентом освещали Пузырьки-Минутки, развешенные по стенам раковины, испускавшие струйки пузырьков, быстро улетающих, но очень светлых. Пирамидки договорились ставить в последний момент, а то чёрт знает, во что эта толкучка может вылиться. Дорогие артефакты, рисковые хищники.


Бутон-биг-Надир играл. Почтил присутствием...
Он заявился не рано. С тремя вещичками: змейка-браслет, рыхлый сноп идеально ровной соломы, если поджечь такую, пламя встаёт два человеческих роста, если дунуть, наклоняется, поражая тени в тумане, и нитка разноцветных, разнокалиберных жемчужин. Что поставить, что выиграть, проиграть, без разницы... "Сойдёт?.." - бросил он Злотому. Биг-Буро шёл послушать и посмотреть. Махараджей было предложено ему кресло на стороне противоположной входу, рядом со своим. Утопающий в складках лилового шёлка, браслет на браслете звенит, с непременной короной на голове, шестью дугами расходящейся от венца, высоченной, тяжёлой, Биг-Буро протопал к креслу, приветствуя знакомых.
- Раёк! Надеюсь, ты ставишь не скворца? Не то, из-за чего твой мир называется твоим именем? Я надеюсь заполучить его, учти!..
Раёк в ответ взмахнул раскрывающейся Кистью Ста Миражей, и Буро укоризненно покачал головой. Дороговато. Раёк пижон и хвастун, и Кисть Буро не отказался бы сам выкупить.
- Биг-Рамон, моё предложение в силе.
- Гратия, ужас! Сними диадему немедленно, на фоне твоей красоты она кажется дешёвкой. Тебя не допустят к игре, королева!
- Симург?..
Буро остановился.


Симург, хищник в стальных доспехах. Шатров не ставил. На рынке появлялся редко. Крайне редко. Всегда одним и тем же манером: приведя пленника из облаков. Охотник небес, как и Густав. Менее активный на посторонний взгляд. Либо, менее везучий. Наверное, полная ему противоположность.
И даже в самом стиле возвращения на Южный с добычей проявлялась громадная разница. Лукавый, непроницаемый, тысячеликий Густав до двух последних шагов, до Хан-Марика вёл жертву под локоток. Мурлыкая или споря. Успокаивая, задирая, беря на слабо. Интригуя, просто отвлекая байками. Шутя. Симург же шёл впереди. Направляясь к Бутон-биг-Надиру, он пересекал Южный Рынок стремительным шагом, так что пленник,