преисполнены убеждения, что в этом-то и состоит основная добродетель.
Вера в нечистого и поклонение ему, как богу доброму, означает в то же самое время и убежденность, что Бог-Отец христиан был и остается богом неправедным, созданным на пагубу людям, врагом нравственности и истинной веры.
В период своего расцвета Сатанизм и Иисуса Христа заклеймил, как злодея, хотя не все секты разделяли этот взгляд полностью.
Из того, что Бог-Отец и Сын его являлись источниками Зла, с неизбежностью следовало и отрицание всего, что несет на себе отпечаток иудейско-христианской догмы. С другой стороны, прославлялось все, что было связано с чувственным наслаждением и достижением земных благ. Они прославляют гордость, могущество, силу, их буквально распирает от чувства своего превосходства над общей массой простых смертных, а желание повелевать и верховодить их не покидает никогда. Дьяволопоклонники обожают грубую чувственность, их постоянно одолевают всевозможные “низменные страсти”. Христианскую набожность с ее почитанием мира “горнего”, самоотречением, смирением, чистотой сердца и духа они с гневом отвергают, считая все это проявлением мягкотелости и слабости характера, как нечто бесцветное, неживое. “Ты покорил нас, бледнолицый Галилеянин, своим дыханием весь мир заворожив в сером однообразии”, - эта строка поэта Суинберна, звучащая, как обличение, пришлась бы им по вкусу.
Как и вообще в черной магии, в культе Дьявола поступки, отвергаемые в народе, приобретают особую ценность из-за их воздействия на психику человека. Поклонники Сатаны считают, что достижение наивысшего блаженства и богоподобия лежит через экстаз, в который они приводят себя, предаваясь диким оргиям и разнузданным вакханалиям с их опьянением плотью, половыми извращениями, ритуальным самоистязанием и даже людоедством. Поскольку христианские церкви, особенно римско-католическая, именуются ими институтами лжи и порока, воздвигнутыми для поклонения “злому” богу, принятые в них обряды, приобретают в богослужениях сатанистов форму острой и оскорбительной пародии. Делается это не столько с тем, чтобы выказать свою преданность “делу Сатаны”, сколько из убеждения, что таким образом можно завладеть духовной силой, скрытой в христианском ритуале, и использовать ее в своих сатанинских целях.
Все помыслы дьяволопоклоннника определены и ограничены рамками этого мира и этой жизнью. Он убежден, что миром правит Дьявол и что наградой за служение Ему будут удовольствия и власть над всякой живой тварью. Что же касается посмертного бытия, то тут он полагает, что после смерти он либо снова вернется в этот мир в другом обличье, либо отправится в ад, но сделает это с радостью, с ликованием, зная, что там его опять ждет наслаждение, хотя и в другой ипостаси, при этом наслаждение в масштабах, неслыханных по земным понятиям.
Дьяволопоклониник искренне верит, что придет час, когда его повелитель одолеет христианского бога и утвердится на его месте на небесах, откуда он был так предательски низвергнут. В этот день, верит он, паства Сатаны пожнет плоды своего верного служения Ему и все они получат в награду вечное блаженство и могущество...
С давних времен сатанизм связывали с широко распространенной и глубоко укоренившейся верой в дуализм божественной космогонии, в то, что в противостоянии друг другу боги добра и зла существуют независимо друг от друга и на равных правах. Сам по себе этот дуализм не означал веру в черта, но т.с. подготавливал для нее благодатную почву. Ведь куда более приятно записать себя в число приверженцев Сатаны, если знаешь, что он с Богом одного и того же ранга, а не подчиняется ему и не призван “быть у него на побегушках”.
Главная догма гностических сект, обвиняемых христианами в сатанизме, была, по существу, дуалистской. Как уже отмечалось, этот мир для гностика и есть Ад. Убеждение в том, что этот мир есть порождение Зла, мешало гностикам принять идею доброго Бога-Отца. Они полагали, что верховное, всеблагостное божество находится на недосягаемой высоте, далеко за пределами сотворенного мира. Этот же мир был создан и находится под властью божеств второго порядка, называвшихся “Архонтами”, или правителями, которые либо настроены враждебно к самому высшему божеству, либо вообще ничего о нем не знают. Некоторые гностики считали, что Архонты - это боги семи известных тогда планет нашей солнечной системы, — “хранители небесных сфер” — стоят на пути души человеческой в ее восхождении к Богу. Самый главный из Архонтов отождествлялся гностиками с Богом Ветхого Завета Ягве (Иегова) и был в их глазах олицетворением Зла, мстительности и вероломства. По словам их христианских противников, Симон-Волхв и другой гностический учитель, Манандр, оба стояли на том, что мир был сотворен архангелами, объединившийся в своей борьбе против высшего Бога.
Сатурниний, который проповедовал это учение в начале II века н.э. в Антиохии, говорил, что мир был создан семью взбунтовавшимися ангелами во главе с Богом древних евреев. Именно по наущению последнего Моисей и другие библейские пророки сбили человечество с пути истинного.
В христианском мире всегда вызывала недоумение та настойчивость, с которой гностики отстаивали свой тезис о злонамеренности Бога-Отца, как и их вера в то, что мир находится под властью падших ангелов. Однако, гностики на этом не остановились. Они считали, что и сам человек есть творение Архонтов и посему не может быть добрым по своей сути, хотя и имеет в себе искру Божью. Некоторые утверждали, что человек, такой, каким он был сотворен Архонтами, мог лишь ползать по земле, подобно огромному беспомощному червю. Высшее божество сжалилось над ним, послав ему божественную искру, и тогда он осознал себя существом духовным и стал им в прямом и переносном смысле.
Теории такого рода в корне подрубали идеи христианства, ибо, если человек с самого начала находился во власти Зла, а не стал таковым в результате грехопадения, Христос просто не должен был появляться в этом мире с намерением искупить своей смертью грехи человека. Развивая эту идею, некоторые гностики пытались отождествить еврейского бога Иегову с дьяволом; другие же утверждали, что дьявол-де добрый ангел, противостоящий злой воле Иеговы и Архонтов. Они по-своему переделали весь Ветхий Завет, извратили его догмы, осудили его патриархов и пророков, восхваляя до небес противников Иеговы. По их теории, змей-искуситель, появившийся в саду Эдемском, был на самом деле спасителем, ниспосланным свыше, чтобы дать Адаму и Еве знание добра и зла и тем самым раскрыть им глаза на порочность мира, созданного Богом-Отцом Иеговой. Некоторые гностики восхищались Каином, отмечая, что его бесхитростное приношение в дар Богу части урожая было отвергнуто, в то время как кровавая жертва Авеля была принята, что якобы свидетельствует о кровожадности повелителя мира. Другие гностики преклонялись перед содомитами, Кореем, Дафаном и Абирамом, Фараоном и египтянами и вообще, перед всеми, кого Библия обвиняла в идолопоклонстве и отступничестве от пути Иеговы. Некоторые из них зашли так далеко, что стали и Иисуса порицать, как сына злого Бога Иеговы и прославляли Иуду Искариота, освободившего мир от злого Духа. Большинство, однако, сходились на том, что Иисус был божественным Спасителем, посланным в этот мир дабы помочь людям освободиться от пут бога израильского, но и эта версия считалась еретической - порождением черной магии. Св. Ириней в своей книге “Против Ересей”, написанной в конце II века нашей эры, утверждал, Сатурниний якобы учил, что Иисус вообще не был распят. Вместо него казнили Симона Киринеянина, а Иисус в это время, якобы, стоял рядом, невидимый никем, и со смехом наблюдал за этой сценой. Отсюда делался вывод, что всякий, кто исповедует Распятого на Кресте, попадает в ловушку, расставленную Архонтами и остается их рабом навсегда. С другой стороны, отвергающий Иисуса, постигает истинный порядок вещей в мире и т.о. выходит из-под влияния Архонтов.
В добавок к полному переиначиванию и переосмыслению христианских догм, некоторые гностики подобным же образом перекроили все каноны Ветхозаветной и Христианской морали. Их главный тезис о том, что знание, полученное по наитию свыше, и сеть единственный ключ к познанию божественного, приводил их естественно, к полному отрицанию и неприятию общепринятой морали, поскольку божественная благодать уже не ставилась в зависимость от соблюдения религиозных догм. Некоторые гностики проводили жизнь в суровом аскетизме, стремясь устраниться от всякого контакта с погрязшем в грехе мире. Особенно претила им идея продолжения рода человеческого, ибо т.о. пополнялась армия существ, порабощенных Архонтами. Другие же вставали на противоположный путь. Как пишет Ириней, Валентиане полагали, что человек, которому дано знание, становился как бы бестелесной сущностью, начиная существовать в “обличье Божьем”, не подверженном никакой земной скверне. Чувствуя себя в полной безопасности от сознания своего “богом данного” иммунитета, многие из них соблазняли своих поклонниц (коих число было велико), с которыми они с особым рвением предавались плотским удовольствиям. Подобным же образом, последователи Симона-Волхва вели распутную жизнь и занимались черной магией. В свое оправдание гностики обычно ссылались на то, что и в безнравственности есть свои положительные стороны. По их мнению, мир порочен по своей сути; что же касается общепринятых норм морали, то они, якобы, были придуманы Архонтами с тем, чтобы держать человека в повиновении. Именно с этой целью злой бог Иегова вручил Моисею скрижали с законами и заповедями, Он же был вдохновителем пророков, выступавших с гневными речами и обвинениями. Единственным способом избежать рабства, сорвать злые помыслы Архонтов и обрести спасение, было идти наперекор всем установленным канонам. Некоторые гностики доводили эту идею до точки, в которой она переставала укладываться в рамки их дуалистической концепции и попахивала откровенным чернокнижием. Они утверждали, что добро и зло есть всего лишь бессмысленные ярлыки и что путь к совершенству лежит через всеядность. “Ибо, по их мнению”, говорит Ириней о гностиках, считавших мир порождением Злого Духа, “все в мире носит отпечаток добра и зла по человеческому установлению. Поэтому, необходимо, чтобы души переходили из одной телесной оболочки в другую и таким образом набирались опыта во всех слоях жизни с тем, чтобы, испытав себя в разных обличьях, уже не иметь желания остаться в этом мире, когда придет час расставания с ним”. Необходимость переселения душ отпадала в том случае, когда посвященному удавалось в течение одной жизни испытать все, “о чем мы и сказать-то не смеем, слышать не можем, чего у нас и в мыслях-то не должно быть”.
Все эти идеи гностиков хорошо укладываются в общую схему сатанизма; можно сказать, что они послужили основой его возникновения. Вряд ли можно утверждать, что гностики открыто проповедовали веру в Дьявола, хотя многие христиане склонялись к мысли, что так оно и было и в этом взгляде нет ничего удивительного.
