«уберите руки», покачали головой и дальше полезли. Наконец добрались до центральных пещер!
Красота-то, какая там! Сталактиты, сталагмиты! И все остальные пещерные прелести! Перекусили! Хлеб у нас был, сырочки, сахар кусковой, колбаса была и немного воды в флягах. А руки не мыли! В общем, совсем хорошо нам стало! Но чувствуем, что, как двигаться перестали, стали понемногу мерзнуть. Мокрые все были. Побежали домой, то есть полезли, по щелям извиваясь, по нитке сверяясь, быстрее к солнцу, чтоб не загреметь куда - нибудь.
Вот и опять наша дыра, но уже под ногами. Наташка как заорет: « Не полезу я в низ! Или расширяйте дыру, или пошли в обход!». Ну, в обход она, конечно, зря нас послала. Нет его! А вот расширить дыру можно. Так мы ей сказали. Полазили мы возле нее, постучали молотками и айсбайлем для верности и с криками: « ну, так это теперь совсем другое дело» или « во, сколько отвалилось» предложили всем спускаться. Опять Валера стоял внизу, ему становились девочки на плечи, а потом по нему сползали в низ. Наташа вначале не решалась, но мы ее убедили. Она встала на плечи Валеры, а мы ее сверху держали за руки. Потом Валера отошел в сторону, и Наташа повисла на наших руках. Ребята снизу ей подсвечивали фонариками и на просвет командовали вверх, куда и на сколько им повернуться. Наконец, нашли оптимальное положение, и мы все внизу, сразу резко как дернули Наташу за ноги. Она опять вскрикнула зачем-то, но все-таки проскочила дыру. Пока остальные спускались сквозь дыру, ей уже успели замазать зеленкой на бедрах почти те же места. Так как еще часа полтора надо было блукать в полутьме, то мы доели все остальное. Ну, не нести же это наверх! Вылезли мы из пещеры уже под вечер. Глянули мы на себя и хохотать. Какие мы были грязные! И лицо, и руки и ноги! А мокрые, хоть выжимай! Глянули мы еще раз на свои руки, и стыдно нам стало. И такими руками мы ели? Ужас! Да ни за что мы в пещеру больше не полезем, сказали мы, глядя на Наташу, и вовсю хохочем. Ну, разве можно есть в таких антисанитарных условиях? И она тоже смеялась. Радовалась, что все-таки проскочила она в дыру.
***
На Кавказе это было. Завхоз уже с полчаса как перебирал консервные банки. Он, то рассматривал их, как обезьяна очки, то пытался ими хлопать, надавливая большим пальцем.
- В чем дело, завхоз? – спросил я.
- Да вот девчонки банки с тушенкой принесли, говорят, они хлопают.
- Ну и в чем проблема? Нашел что?
- Банки четыре есть, а остальные вроде нормальные. Не знаю, что и делать. Выбрасывать жалко, а есть страшно. Хлопают же!
- Ладно, не будем рисковать, все же не дома. Выбрасывай!
Но от народа не утаишь. Что, да зачем спрашивают. В общем, собрался «народ» и мнения разные высказывает. И тут наш Боря подошел и говорит:
- А давайте-ка я лучше все это съем!»
- Да ты что? Отравишься! – говорит наш «врач», да и я согласно киваю головой.
- Не! Не отравлюсь! Я уже раз ел такую банку. Вы то, как хотите, а тебе, командир, я расписку напишу, что все было добровольно.
Кругом все хохочут, думают, что это шутки такие. А Боря написал расписку, взял банку, достал нож и начал ее открывать. Тут Володя подскочил и кричит:
- Начальник, и мне выдели банку! Я бумажку потом напишу.
- Нет, пиши сейчас, - сказал я. И еще двое решилось и написали.
Так вчетвером они эту хлопающую тушенку и съели. Время идет, а мы наблюдаем. А им ничего. Правда, наш «врач» заготовила воды полведра и уговаривала их выпит ее, а затем с помощью двух пальцев освободиться от съетого.
- Получили удовольствие и хватит! Зачем рисковать? - уговаривала она.
- Да ты что? Какое это удовольствие от двух пальцев? Не для того мы мясо ели.
- Да вы, что? Идиоты?- закричала она.
- Вспомните, как в древнем Риме патриции обжирались, а потом с помощью двух пальцев и облегчали свою душу и желудок.
- Ага! Дураков нашла! Где те патриции, а где мы. Может, поэтому они и вымерли! А мы вот где, здесь, сытые и веселые!
Прошло еще время, а им ничего. Кое-кто даже стал жалеть, что без них съели. А некоторые эгоистами их называли и другими словами. В общем, завидовали. А им все ничего. Ходят да посмеиваются.
- Завхоз, пощупай, может еще какая - нибудь там банка хлопнет. Так давай нам ее на съедение, чтоб не пропадала, - говорили они. После этого мы ели все банки независимо от того, хлопали они или молчали. Ну, дома еще можно похлопать банкой и отложить в сторону, а на маршруте - это уж извините, есть надо все, чтоб не опозориться, как тогда. Да и калории нужны организму, однако!
***
Нас уже сутки как гонял егерь по горному заповеднику. Еле оторвались. В общем, шума, крика и стрельбы уже не слыхать. И местность уже другая: горы кончились и вроде как бы яйлы начались. Факт, что ушли. Правда, при выходе на яйлу вот что произошло. Там был молодой дубняк. Иду я, и вдруг чувствую на себе чей-то взгляд. Смотрю налево, а там, в метрах 15-20 стоит ко мне боком кабан и косится желтым глазом. И так глухо с большими паузами похрюкивает. А какие у него клыки большие!
Я поднял слегка правую руку вверх, чтоб все остановились. Как-то все сразу осознали серьезность ситуации и, молча, стояли и даже не шутили. А ведь рядом стояло 300 - 400 кг экологически чистой свинины! Мы стояли и молчали. А он стоял и хрюкал. Хорошо, что это был дубовый молодняк. Не спуская глаз с кабана, я уже нашел себе ветку, до которой должен добежать, подпрыгнуть, ухватиться и подтянуться. Только успеть бы! Кабан же постоял, постоял еще немного, а затем с достоинством, басовито хрюкая, медленно пошел от нас. Минуты через три среди нас началось какое-то оживление. Потом каждый признался, что в первые же секунды он нашел свое дерево. Но все это было уже позади. Пошли дальше. Начал накрапывать дождь. Темнело.
И тут мы увидели вдали огоньки, каких-то домов. Подошли, читаем - « санаторий». Санаторий, так санаторий. Правда, как он тут очутился в такой глуши, не понятно, но зашли. Было уже за 9 вечера, и мы попросились переночевать да заодно и кипятку взять в столовой.
- А зачем кипятку, у нас в 22 всех больных молоком горячим поят, вот и вы с ними, или вернее после них и попьете, - разъяснила нам дежурная медсестра. Скинули мы рюкзаки, сложили в углу, а сами сели за стол в углу и ждем. А вот и первые выздоравливающие появились. Они с интересом разглядывают наши давно «умытые» лица и не совсем чистые штормовки. Им на каждый стол поставили по чайнику горячего молока, тарелочки с булочками и сливочным маслом. Кто ел, кто пил или просто ковырялся в масле. И все это проходило у них без энтузиазма, как-то вяло. Смотреть противно! Нам это было не понять! Но мы ждем. Стали больные расходиться, и опять на нас поглядывают. А некоторые даже с улыбкой смотрели, как вроде понимали нас.
Наконец остались мы одни. Олег не выдержал и пошел по столам булочки и масло собирать. Ну, то, которое не тронутое было. Виктор же в это время два полных чайника с молоком нашел. И вот сидим мы, пьем и лечимся. Только попили, как вошла наша знакомая медсестра с чайником и булочками.
- О! А вы уже отоварились! Да вы ешьте, не бойтесь! Тут все без палочек, все здоровое, все стерильное - сказала она.
- А мы и не боимся! Мы всегда только стерильное едим! Мы к нему привыкли. А вообще-то от чего тут вечером молоком лечат? - спросили мы.
- Как! Вы не знаете? Да ведь это ж туберкулезный санаторий!
Во! Где мы только не были, а вот только в туберкулезный санаторий нас еще не заносило. Съели мы все булочки с маслом и выпили все молоко, что оставалось в чайниках, а затем расстелили спальники на полу в какой-то дежурной комнате и заснули. А утром нас снова позвали в столовую. С нами больные уже здоровались, расспрашивали обо всем и, вообще, ощущение было такое, как вроде мы тут и жили, или лечились. Накормили нас их лечебным завтраком с добавкой, и пошли мы дальше по маршруту. Сбились мы тогда с курса немного, но не без пользы для расширения кругозора и вообще… Да, а было нас всего четверо. Я, Виктор, Олег и Сережа. Так что не так-то много мы и съели в том санатории.
