проводит большой объём таких работ. Как вас понимать? – положил палец на курок.
Спасибо, думаю, друг, за предательский вопрос, но не спеши с убийственным выстрелом.
- В пределах рудных полей, - отвечаю кратко, ровным голосом, - с развитыми на них контактово-метаморфизованными породами с выровненными сопротивлениями, картирование низкоомных пород бесперспективно, но решение частных задач по картированию высокоомных пород, таких как известняки, кремни, магматические тела, вулканические лавовые образования, возможно. К тому же, - добавляю, - электропрофилирование эффективно для выявления, прослеживания и элементарной классификации трещин и трещинных структур.
- Вы что, - не унимается Стёпка, - опустив ружьё, - не понимаете, что ставите крест на ваших площадных работах?
Я молчу. Я в такие серьёзные споры не вступаю. Пусть ответит сам себе: он начальник – значит, умный, я подчинённый – значит, дурак. Умный ещё что-то забубнил невнятно, но Антушевич прервал:
- Выступление потом. Ты что-то хотел спросить, Орест Петрович?
Обычно начальники задают вопросы, когда никто не хочет, и выступают последними, а сейчас лезут наперёд, торопясь задать нужный настрой колеблющемуся сборищу.
- Ваша, так называемая, гипотеза, - нацеливает главный инженер не дробью, а жаканом, - отвергает не только наращиваемые экспедицией площадные работы, но и поисковые геофизические исследования в целом. Намеренно или вы этого недопонимаете?
Начальству всегда надо отвечать коротко: «да», «нет», но лучше «да».
- Прямые, - отвечаю скромно, - да.
- Вас, - ярится зазря, брызгая слюной, - плохо учили в вашем знаменитом институте, если вы не знаете, что рудные тела наших месторождений относятся к классу сульфидных, а значит, и к благоприятным для обнаружения геофизическими методами.
Зря он со мной, теоретически подкованным на все сто, связался, только авторитет главного инженера портачит.
- Как показывает анализ, - просвещаю спокойно, - рудные тела местных месторождений характеризуются, во-первых, недостаточной мощностью для разрешающей способности методов и масштаба съёмок, а во-вторых, что главное – недостаточной концентрацией сопутствующих аномалеобразующих сульфидов, не говоря уж о рудной минерализации. – А дальше совсем выбил ружьё из его рук. – В учебнике по физическим свойствам, - сообщаю необидно, - есть всем известная графическая зависимость сопротивлений пород от объёма неокисленных сульфидов. В рудах они окислены почти нацело. Так вот, из приведённой теоретической зависимости следует, что аномальными являются концентрации порядка 60-70%, что не реально для рудных тел. То же самое следует и из решения прямых задач по палеткам.
Ему и крыть нечем.
- Демагогия, - рычит, пытаясь запугать административным авторитетом, - теория и практика – разные вещи. У вас есть геологические подтверждения? – сам себе в ярости канаву роет.
- Вот, - говорю, и показываю на ОМП. Он и скис, бормочет, что один случай ещё не тенденция, бодрится, настаивая, что нельзя разрушать отработанную и выстроенную систему работ, основанную на долговременном опыте, но это была пальба вхолостую.
Потом спрашивали про модель, насколько она устойчива, и пришлось разъяснить, что у меня зачаточный вариант, который необходимо по мере накопления фактического материала и, особенно, наблюдений на новых ОМП совершенствовать, а вместе с ним и комплекс поисково-картировочных методов и методик работ и задач геофизических исследований. Кто-то, ни черта не поняв или прохлопав ушами, в отчаянье спросил, какие аномалии по модели являются наиболее перспективными, и я его успокоил, ответив, что никакие, и все нужны для комплексной расшифровки. Ещё спрашивали…
А потом начались, да ещё без перерыва, разгром, раздрай, раздолбай и лёгкое издевательство. Наше активное научно-производственное сборище с одинаковым энтузиазмом вначале поверило в меня и мои идеи, а в конце так же дружно разуверилось. У нас любят не созидать, а разрушать, и поэтому с нескрываемым удовольствием давят выскочек-умников, особенно с подачи начальства. Один расшумелся, что у них отрицательные магнитные аномалии в комплексе со вторичными геохимическими ореолами являются надёжным признаком оруденения, но когда я спросил, сколько они дали месторождений, предпочёл отмолчаться. Другой долго и туго долбил, что только аномалии ЕП в совокупности с геохимическими ореолами отображают рудные объекты, но и он не мог похвастаться промышленными рудными телами. Тогда оба вперебивку заорали, что я не геофизик, а враг геофизики, и таких молодых да ранних надо давить в зародыше, чтобы они не мешали нормально работать. Но были и такие, кто, допуская издержки молодости и отсутствие практической квалификации, призывали прислушаться и использовать здоровое начало гипотезы, заключающееся в моделировании геологии месторождений и физических полей в качестве опоры при выстраивании политики поисков. Однако, больше всего было всё же тех, кто обещал вывести прохиндея на чистую воду и уничтожить в зародыше вместе с зачатком пресловутой модели. Скандальчик постепенно перерастал в скандал. Одни хотели работать, чтобы заниматься разумными поисками, другие – их было большинство, - чтобы зарабатывать легко и много, не задумываясь о поисках. Не остался в стороне от общего возбуждения и наш мыслитель.
- Конечно, - начал он авторитетно, и все примолкли, внимая местечковому оракулу, - предлагаемая гипотеза не более, чем авантюра. Но в каждой авантюре всегда есть рациональное зерно, которое следует отделить от плевел и выращивать, но не нашими мизерными силами, а где-нибудь в научно-исследовательском институте, выделив ему для этого необходимые средства. – А он, Коган, конечно, постарается, чтобы хлебное задание попало московским друзьям. «Правильно», - поддакнул неоперившийся учёный с первого ряда. – А нам, производственникам, - продолжал Лёня, - целесообразней, чтобы ускорить поиски, не тыкаться по мелочам, ориентируясь на необоснованные идеи, а наращивать комплексные площадные исследования. Кесарю – кесарево: геофизики должны заниматься геофизикой, передавать полученные материалы геологам, а те – проверять выявленные аномалии геологическими методами. Уверяю вас – все будут довольны. – Присутствующие явно были довольны, что и выразили в дружных аплодисментах. Главное, не надо напрягаться и думать, что получится – паши да паши, да спихивай с конвейера.
- Всё это хорошо, - соглашается Антушевич, отвечающий в экспедиции за геологическую эффективность работ, - найдётся месторождение, обязательно найдутся и многочисленные первооткрыватели. А кто будет в ответе за отсутствие результата?
- Природа, - не задумываясь, определил Коган.
- То есть, бог?
И все обрадовались, найдя крайнего.
- Следуя твоей логике, что геофизикам – геофизика, - продолжает главный геолог, - возникает законная мысль об изъятии из комплекса геофизических методов металлометрической съёмки. – Все недовольно загудели. – А без металлометрии на оставшийся объём геофизики и техруки не нужны. – Загудели ещё гуще. – Кроме того, - тянул своё Игнат Осипович, - деньги нам дают на поиски, на конечный результат, а не на картирование, и подменять одно другим, имейте в виду, никто не собирается. – И я подумал, что бывают и евреи настоящими русскими.
- Дай и я что-нибудь скажу, - поднялся начальник экспедиции Сергей Иванович Ефимов. – Лопухов правильно высветил кризис в нашей общей работе, в основе которого лежит низкая поисковая эффективность собственно геофизических исследований и скатывание, в связи с этим, на лёгкий путь увеличения геохимических и бездумных площадных исследований. Идёт недопустимая подмена качества количеством. Лопухов впервые поставил проблему с головы на ноги, отстаивая разумную мысль определиться сначала с тем, что ищем, имеются ли такие возможности и как должны выглядеть геофизические результаты. Мы много говорим об этом, а он предлагает синтезировать разговоры в геолого-геофизической модели месторождений, которая представляла бы совокупность геологической и геофизической мысли, фактического материала и теоретических ожиданий. Разумно. Молодец, Коган, что воспитывает молодые рационально мыслящие кадры. – Я видел, как дёрнулась щека у молодца, мысленно оформлявшего приказ об увольнении мыслящего разумника. Но после такого замечания начальника бумагу придётся порвать. – Нашей основной задачей были и остаются поиски рудных объектов с обязательным получением конкретных конечных результатов. Мы сами должны определить, что нашли или почему не нашли. Для всего для этого разумнее геофизикам заниматься геофизикой, а нашим геологам – геохимией и геологией, увеличивая объёмы проверочных горных работ. Экономику и организацию работ оставьте нам, начальникам. Особый спрос с техруков. Им, в первую очередь, отвечать за поисковые результаты, а не за объёмы исследований, им постоянно работать над усовершенствованием комплекса методов и методики поисков, им направлять поиски.
Так я вспоминал, удобно устроившись на заднем сиденьи возвращавшегося в тот вечер полупустого автобуса. Ноги вольготно вытянуты в проход, голова привольно мотается по груди, а мёрзнущий нос уютно уткнулся в овчину отворотов полушубка. Так я вспоминал, перебирая в памяти свой триумф.
На самом деле всё было намного отвратнее. Начать с того, что рассказывал я, бормоча под нос, не видя зала, путаясь, перескакивая с одного на другое и возвращаясь к ранее сказанному. Слушали плохо, переговариваясь и пересмеиваясь, не обращая внимания на потуги возомнившего о себе петушка. На редкие вопросы отвечал длинно и невнятно, плохо выстраивая фразы и вступая в споры. Пока отвечал, другие занимались своими разговорами. Выступления были снисходительными и прощающими безобидного задиру. Никто всерьёз не принимал ни меня, ни мою гипотезу, ни, тем более, модель. Всем удобно было и без них. Хорошо, что профессора не было. Окончательно всё испортил сам. Когда главный геолог, усмехаясь, спросил: вы сами-то верите в то, в чём пытаетесь убедить, верите в свои купола и воронки, верите в то, что месторождения нужно искать именно там и нигде более, я в запале и отчаяньи не нашёл ничего лучшего, как вскричать, что если бы был рудой, то отложился бы именно там. Гомерический хохот был мне окончательной оценкой.
Опозорившись, я мужественно дезертировал, не оставшись на второй день пыток – хватит с меня унижений! – и, не отпросившись у шефа, помотал в берлогу зализывать раны. За длинную, тряскую и холодную дорогу вполне успокоился и дал себе очередное слово доказать, что прав и что смеётся тот, кто смеётся последним
Ввалившись поздним вечером в родной пенал со стуком заледеневших ботинок, я сбросил шубейку и малахай и рухнул по обычаю на лежанку, поздоровавшись сквозь зубы с валявшимся с книгой Горюном. Если, думаю, вздумает спрашивать, отошлю к той матери, заору и затопаю. Правда, для последнего надо встать, и потому топот отменяю.
- Ужинать будете? – спрашивает Радомир Викентьевич, отложив книгу.
Конечно, буду. Сразу вспомнил, что даже не обедал, напрасно истратив время на Алексея.
- Буду, - буркаю.
