Щёлкнуло. Столбы с тихим гудением полезли под асфальт, шлагбаум плавно взмыл вверх. Часовой вернул пропуск, наклонился, разглядывая пассажира. Козырнув Генриху, махнул рукой: "Проезжай!"
Блестящие крышки столбов легли в углубления, лимузин выпустил белесоватое облачко и, рокоча двигателем, выкатился за периметр. Генрих обернулся, в овальном окне увидел, как удаляющийся шлагбаум потянулся навстречу растущим столбикам и замер параллельно земле.
Напоминает гигантскую расчёску", - подумал он, вернувшись в прежнее положение.
Всю дорогу до госпиталя Йодли провёл в воспоминаниях. Он опять переместился в тот злополучный день, когда спецназовцы улетели на Низебул, а ему пришлось искать наёмников посреди поля, грузить их тяжелораненых в кузов пикапа, а потом гнать под дождём не разбирая дороги. Он так задумался, что не замечал взглядов водителя, которые тот бросал на него через зеркало заднего вида, не видел, как они въехали в шумный Атлантик-Хиллз и попетляв по улицам остановились перед госпиталем.
К реальности Генриха вернул шофёр, он открыл дверь и сказал с вопросительными интонациями:
- Сэр?!
Пока лимузин колесил по улицам, в городе прошёл дождь. Гранитные ступени крыльца влажно поблёскивали, в мокрых глазах стеклянного фасада отражался чёрный автомобиль. Вице-председатель покинул салон, шлёпая по лужам, направился к широкому крыльцу.
Отражение представительского авто, переламываясь, покатило из окна в окно. Вскоре оно исчезло в алюминиевом каркасе, моргнув на прощание красным огоньком.
Генрих поднялся на крыльцо, оглянулся. Колёса оставили на асфальте две чётких линии, от которых тянулась цепочка следов, прыгала по ступеням, пряталась под лакированными ботинками.
Вдохнув влажный, пахнущий мокрой пылью воздух, Генрих вошёл в распахнувшиеся двери. В светлом просторном холле царила ионизированная прохлада. Почти все кожаные диваны оказались пусты, только в дальнем углу сидела мама с девочкой, да возле торгового автомата на полдивана развалился какой-то старик.
За стойкой ресепшена Генриху улыбнулась очаровательная медсестра, хотела выйти к нему, но он жестом велел ей оставаться на месте, пересёк зал и скрылся за дверью с табличкой "Служебный вход".
56
Элтон Голдмахер очнулся в незнакомой комнате с персиковыми стенами, ослепительно-белым потолком и сильным запахом лекарств. В занавешенное прозрачной шторой окно лился дневной свет, образуя на полу тёплый прямоугольник. Лёгкий ветерок, заглядывая в раскрытую форточку, надувал занавеску как парус. Та, шурша, дотрагивалась до графина на столе и брякала кольцами о карниз.
Элтон сел, свесив ноги с кровати, пошевелил пальцами, огляделся.
Судя по мешковатой пижаме, он в больнице. У противоположной стены стоит кровать, на ней, завернувшись с головой в одеяло, лежит человек. Слева от стеклянной двери расположился шкаф-купе, а справа в угол втиснулся умывальник. Сбоку от раковины на стене висит квадратное зеркало с позолоченными заглушками, два весёленьких крючка с розовыми полотенцами и стеклянная полочка с гигиеническими принадлежностями.
Элтон хотел встать на ноги, прогуляться по нагретому полу, но в глазах появилась сильная резь. Он зажмурился, поморгал, посмотрел на шкаф. Дверцы задёргались, расплылись. В глазах зарябило, перед ними промелькнули какие-то цифры, значки, цветные фигуры, как в настроечной таблице головизора.
Элтон опешил, сильно потряс головой, постучал по виску. В поле зрения появились какие-то двигающиеся окружности. Одна большая с частоколом светлых чёрточек, окружённая какими-то пиктограммами, вторая в несколько раз меньше с четырьмя направленными к центру зубчиками и белым крестиком внутри.
Он сменил направление взгляда, маленький круг тут же переместился, а справа от большой окружности замельтешили какие-то цифры. Решив провести эксперимент, Элтон подошёл к окну, оно выходило на маленький парк, где прогуливались люди в полосатых пижамах, сдвинул штору. Выбрал невысокое деревце в стороне от беседки, присмотрелся. Дерево оказалось в центре маленького круга, в окошечке появились цифры 37,52. Тогда он посмотрел на забор, внутренняя окружность соприкоснулась с большим кругом, затем застыла посередине. Число поменялось на 69,47. Он снова глянул на дерево - высветилось прежнее значение. Посмотрел на цветы вдоль дороги - цифры застыли на отметке 22,15.
"Дальномер! - догадался Элтон. - Что с моими глазами, где я?"
Он шагнул ко второй кровати, сдёрнул одеяло. Его соседом оказался близкий друг и напарник - Карлос Санита.
Элтон потряс приятеля за плечо. Карлос промычал и повернулся на другой бок. Тогда Элтон схватил его за ухо, сильно ущипнул и отскочил.
Страшный вопль пронёсся по палате. Санита открыл глаза, хотел спрыгнуть с кровати, но вдруг пошевелил носом и оглянулся в недоумении.
- Чем это пахнет? - прохрипел он и глянул на Элтона. - А почему ты в пижаме?
- На себя посмотри, - огрызнулся Голдмахер, садясь на свою кровать. - Судя по запаху - мы в больнице. Ты помнишь, как сюда попал? Я нет. У меня вообще полный провал, будто всю память стёрли, - Элтон со вздохом погладил колени.
- А ты совсем ничего не помнишь? - Карлос уселся на кровати, поджав под себя ноги.
- Что значит ничего? Детство помню, как познакомились с тобой - помню, как вместе работали на мистера Ди, потом на мистера Йодли. Помню последнее задание, поле, как мы устроили засаду. Ты стрелял из базуки по броневику, а я из снайперской винтовки пытался прикончить спецназовцев. Шустрые ребята оказались, всё время с разных точек огонь вели. А потом вспышка и темнота. Всё, дальше провал.
- Тебе в голову попали. Я слышал перед тем, как потерять сознание. Очнулся я от телефонного звонка. Босс нас потерял, думал в борделе сидим, девок лапаем, - Карлос невесело усмехнулся, - а мы в поле валялись, как подстреленные куропатки. Я думал, ты умер, так ему и сказал, потом небо померкло. В следующий раз я пришёл в себя от сильной тряски. Помню - шёл дождь, я сильно промок и впал в беспамятство. Когда очухался - увидел яркий свет, каких-то людей в масках и белых халатах… всё.
Элтон посмотрел в угол. Умывальник очертили белые окружности, цифры показали расстояние десять метров и исчезли. Он вздохнул и повернулся к другу.
- Не густо. Ну ладно, я получил пулю в голову, а тебя куда ранили?
Карлос поднял глаза к потолку. Там подрагивали светлые пятна, это вода в графине отбрасывала солнечные зайчики. Он помолчал, заново переживая прошлое, собрался с силами и медленно заговорил:
- Ты исчез в траве, а я спрятался недалеко от броневика. Всё равно, думаю, кто-нибудь сюда забредёт и оказался прав. Минут через пять около машины появился сержант. Я выхватил нож, хотел напасть на него со спины, а он, зараза, обернулся и всадил в меня всю обойму из автомата. Пули попали в бронежилет, я надвигался на него как танк. Тогда он выхватил пистолет и расстрелял по рукам и ногам все патроны. - Санита облизнул губы, сглотнул. - Дай воды, - хрипло попросил он.
Элтон посмотрел на графин, уже привычно отметил расстояние.
"А ничего так, вполне удобно, хотя бы знаю, сколько идти".
Скрипнула кровать, босые ноги прошлёпали по нагретому полу, стекло графина тонко дзинькнуло о край стакана. Вода громко забулькала, выливаясь из узкого горлышка.
Всё время пока Элтон хозяйничал у стола, Карлос смотрел на дверь. Ему было неприятно видеть давнего друга в пижаме, в больничном наряде тот походил на старика.
Опять раздались негромкие шлепки.
- Пей! - услышал Карлос и увидел перед собой полный стакан.
- Спасибо, - он ухватился за прохладные грани, толстое стекло хрустнуло, разлетелось на тысячи сверкающих алмазами осколков. Вода брызнула в стороны, тёмным пятном расплылась по одеялу, растеклась лужицами на полу.
- Здоров ты!
- Я ничего не делал, только слегка к нему прикоснулся, даже ладонь сжать не успел.- Карлос посмотрел на руки. Рукава пижамы соскользнули, оголив багровые рубцы шрамов. - Что за хрень?
За дверью раздались приглушённые шаги. Они приближались. На матовом стекле появился двойной силуэт, дверь распахнулась и друзья увидели босса. За ним топтался главный врач со стулом в руках и фонендоскопом на шее. Он чем-то напоминал доктора из детской книжки. Сходства добавляли круглые очки на носу, бородка клинышком и соломенные усы.
- Ну, как вы себя чувствуете? - Генрих шагнул через порог, поправляя наброшенный на плечи халат. Под ногами хрустнуло битое стекло. - Что это? - он посмотрел на разбросанные всюду осколки.
- Я случайно раздавил стакан с водой, - пробубнил Карлос, пряча руки под одеялом.
- А у меня какая-то фигня маячит перед глазами.
Генрих повернулся к главному врачу:
- Что здесь происходит, милейший?
- Я сейчас всё объясню, мистер Йодли, присядьте, пожалуйста, - врач угодливо подставил стул.
- Уж постарайтесь, - Генрих опустился на круглое сиденье, закинул ногу на ногу, обхватил колено руками. - Ну-с, батенька, я жду.
Врач подошёл к кровати Элтона:
- Вы не против, мистер Голдмахер?
- Валяй, - махнул Элтон и сунул руки под голову.
Доктор присел на краешек, поправил очки, откашлялся и заговорил лекторским тоном:
- Думаю, для вас не секрет, мистер Йодли, оба пациента были в плохом состоянии. Задержись вы на десять минут и спасать было бы некого…
- Так это вы нас привезли сюда? - перебил врача Элтон. - Как вы нас нашли? Карлос сказал, меня ранили в голову. Это правда?
- Босс, расскажите ему, он мало что помнит.
Генрих мельком глянул на Карлоса, потом на Элтона, затем повернулся к доктору:
- Так и должно быть?
Главврач заговорил, поправляя очки:
- Понимаете, оба пациента пережили сильный травматический шок. К тому же характер раны мистера Голдмахера способствовал развитию краткосрочной амнезии. Мы провели ряд серьёзных операций и, к сожалению, а может быть к счастью, смотря под каким углом на это смотреть, нам пришлось несколько модернизировать их организмы…
Карлос приподнялся на локте:
- Эй, док, ты чё нам внутренности заменил?
- Э-э, не совсем так, мистер Санита.
Элтон вертел головой, переводя взгляд с одного на другого. Генрих молча следил за врачом, у того на лбу проступили капельки пота, глаза бегали за стёклами очков, чуть подрагивали сцепленные на животе руки.
- Внутренние органы мы не заменяли, - заговорил врач, дёрнув кадыком.
Карлос облегчённо вздохнул, упал на подушку. Палата закружилась. Она кружится всё быстрее и быстрее. Рядом никого нет ни Генриха, ни Элтона, ни доктора. Он снова ребёнок, бежит по улице, за ним летит бумажный змей. Карлос сам сделал его, целых два дня мастерил. Вдруг какой-то старик в рваном пальто, дырявых башмаках, с мятой шляпой поверх свалявшихся волос хватает его за руку, заглядывает в глаза. От него плохо пахнет кислятиной и ещё чем-то противным. Старик тычет жёлтым пальцем в новую куртку Карлоса, говорит скрипучим голосом: "Береги своё сердце, мальчик, не дай его украсть у тебя".
С той поры Карлос боится больниц, врачей, хирургических операций и всего, что связано с медициной. Ему часто снится один и тот же сон: хирург вырезает ему сердце без наркоза и с жутким хохотом вонзает в него острые зубы. На этом