и этак. Кому как нравится.
Подобные ответы никому не могут понравиться, но, похоже, иных от Гипериона и не ждали. Во всяком случае никто из присутствующих и глазом не моргнул. А если и моргнул, то под плотной маской знаки обиды никак нельзя было заметить.
Но имя у тебя есть?
Конечно есть. Странно было бы, если бы его не бы-ло.
Так какое же оно?
Длинное. Хотя бывают ещё длиннее.
Чёрные фигуры начали шушукаться. Разобрать их слова не удавалось, да и не стоило разбирать. Затем допрос продолжился.
Куда ты следуешь?
Туда.
Куда туда?
А если не туда, то куда? ответил Гиперион вопро-сом на вопрос и тем несколько смутил упорных дознавате-лей.
А если туда, то зачем? спросил лысый.
Вообще-то вначале не было заметно, что он лысый. Но желая отмахнуть назойливую муху, он на миг сорвал с го-ловы шляпу, и тут сразу стало видно, что злодейка-судьба явно поскупилась на сколько-нибудь приличную расти-тельность на его темечке.
Пеликен промолчал ведь он и сам не знал, зачем.
Что тебе известно о Золотом Коне? задали более конкретный вопрос эти настойчивые люди, посчитав, что нет смысла продолжать бесплодную увертюру.
То, что я в нём нахожусь, и что здесь вместо ужина мне предлагают дурацкий карнавал, ответил король.
Мы имеем в виду вовсе не эту гостиницу.
Ну, если вы действительно имеете в виду нечто иное, то и смотрите на него.
Мы хотели бы услышать кое-что о Золотом Коне.
Я тоже, засмеялся Пеликен.
Непонятно, что он увидел здесь смешного. Увидеть, как ваши шаловливые фантазии, продукты невинных забав и игры свободного ума вдруг самым непостижимым обра-зом ожили и обрели самостоятельное существование разве это смешно? Когда Галатея милостиво поманила пальчиком Пигмалиона, он что расхохотался? Как бы не так!
Ну, если ты ничего нам не скажешь, тогда до свида-ния, разочарованно сказали чёрные люди.
До свидания, вежливо откланялся Пеликен.
Боюсь, что внимательный читатель ничего здесь не понял. Автору, который привык всё высасывать из собст-венного пальца, неиссякаемого источника всех его науч-ных достижений, тоже многое поначалу было совершенно непонятным, но потом по долгом и мучительном размыш-лении он пришёл к выводу, что диковинное приключение, происшедшее с Гиперионом, совсем нетрудно объяснить. Люди в чёрном это несомненно заговорщики, потому что нормальный человек не станет просто так от нечего делать надевать такой пугающий наряд. Это было бы просто дико появиться на людях в длинном, чёрном, совершенно глу-хом плаще, особенно в жаркую погоду. Треугольные шля-пы сейчас тоже никто не носит они вышли из моды ещё в эпоху, последовавшую за наполеоновскими войнами. Ну а маски незаменимый атрибут карнавалов в обычные дни они хороши лишь для того, чтобы прикрывать отдельные отвратительно порочные лица. Остаётся заговорщики, заговорщики и ещё раз заговорщики!
Теперь уже нетрудно додумать остальное. Скорее все-го, это была тайная организация, что-то вроде «Передового отряда совсем несгибаемых борцов за светлое будущее своей многострадальной родины». Или что-то иное, но обязательно в таком же прекрасном духе. По-видимому, эта удивительная публика ожидала посланца от другой столь же скрытной и столь же полезной организации, на-пример: «Красные дьяволицы феминистки и суфражист-ки». Курьера должны были признать по паролю, которым, совершенно очевидно, являлись слова: «Золотой Конь». Гиперион, по мнению заговорщиков, весьма сильно похо-дил на ожидаемого сверхсекретного агента, а то что он для видимости нёс всякую чушь, только укрепляло в этом мнении. Этот молодец, вполне возможно, позабыл необхо-димый пароль. Такое уже не раз случалось. Поэтому ему попробовали деликатно подсказать, что, впрочем, не при-несло желаемого успеха. Вот и всё. Видите, как просто? А вы как думали?
6.
Если Гиперион простодушно приписывал самому себе изобретение Золотого Коня, то был он в том совершенно неправ, хотя, возможно, даже не ведал о том. Конечно, из-вестны случаи, когда отдельные недостойные личности нахально приписывали себе чужие выдающиеся открытия, но наш король к этой неприличной породе не принадлежал ни единой клеточкой.
Просто бывает так, и нередко, что человеку нечто представляется изобретением его собственного ума или собственной фантазии, и самомнение его по такому поводу искренне ликует и воспаряет до сияющих высот, с которых гора Сен-Виктуар представляется ничтожным обломком кирпича. На самом же деле это случайно вылезла наружу заноза, которая незамеченная засела в сознании, или даже в подсознании, ещё в те дни, когда этот человек, впитывая извне полезные знания, не умел разобраться толком в сво-их впечатлениях и чувствах.
Теперь уже твёрдо установлено, что при всей своей изобретательности Гиперион вовсе не был изобретателем Золотого Коня.
Сегодня, в наши дни, после того как целые полчища историков потрудились над проблемой рождения, возник-новения и воспитания этого Коня, можно смело утвер-ждать, что данное замечательное животное или, точнее, данный образ, что, впрочем, почти одно и то же, считалось хорошо известным уже во времена Заратустры и было дос-таточно подробно описано на тех страницах «Авесты», ко-торые, к сожалению, до нас не дошли.
Но недолго Золотой Конь пребывал и резвился в своём первоначальном искромётном облике, потому что в ходе возникновения на планете всё новых и новых философских направлений честолюбивые основоположники их, руково-дствуясь далеко не лучшими намерениями, стали отхваты-вать от Коня, исключительно оригинальности ради, одни части и приставлять взамен другие. При этом первоисточ-ник оказался искажённым до полной неузнаваемости. Так постепенно возникли священная индийская корова, а за ней и якобы свалившийся с неба божественный буйвол не-цивилизованного племени Пагу-Пагу и столь же священ-ный бык Апис египтян, которого вначале изображали с лошадиной мордой, но потом сами удивились такой неле-пости и в дальнейшем стали прибегать уже к более реали-стической манере. И заметим, что при всём разнообразии форм и видов все эти славные создания всегда и везде упорно изображались рыжими, то есть Золотыми. Но ещё намного раньше наш совсем уж первобытный предшест-венник в тихий вечерний час стоял на берегу какого-нибудь Эгейского моря и с умилением наблюдал волны, позлащённые косыми лучами заходящего солнца. При этом он невольно представлял их движение как стреми-тельный бег золотых коней, и его нарождающаяся душа уносилась вместе с ними на лёгких крыльях пока ещё не-развитого воображения.
Тем, у кого осталась хоть капля сомнений, мне при-дётся напомнить, что из двух лошадок, обитавших в ковче-ге Ноя, одна уж точно была конём во всех отношениях. Последние раскопки геологов на горе Арарат представили убедительные доказательства в виде нескольких хорошо сохранившихся шерстинок, что конь этот был безусловно золотистой масти.
7.
Уж не припомню, говорил ли я, что Пеликен был та-лантлив. Если раньше не говорил, то скажу сейчас. Вы, ко-нечно, можете поинтересоваться были ли это музыка, или литература, или, что чаще всего встречается, изобра-зительное искусство? Понятия не имею. При этом замечу, что у меня нет никаких оснований утверждать, что Пели-кен не в силах был проявить какие-то особые способности в сочинении торжественных кантат или высокохудожест-венных повестей, что он никаким образом не мог изобра-зить на холсте все краски и всю мощь волнующегося океана. Но также не могу утверждать, что проявлял. Про-сто сие мне не ведомо, а потому пускаться в долгие рассу-ждения о вещах, автору незнакомых (о, сколь многие писа-тели этим грешат!), было бы непростительным злоупот-реблением доверчивостью читателя, который, отложив в сторону всякие неотложные дела, и пренебрегая сердиты-ми призывами супруги явиться на кухню к обеду (а призы-вы эти звучат всё громче, и в них начинают проскальзы-вать далеко не меланхолические нотки), уткнулся в эту книгу и тщится попытаться понять, о чём вообще здесь речь ведётся. Сочинитель данного труда с бесконечным удовольствием пошёл бы навстречу этим вполне разумным желаниям, но внутренняя логика событий, которой невоз-можно сопротивляться, гонит его вдаль и вдаль, хотя поза-ди остаются вздохи непонимания, лёгкое раздражение и другие признаки быстро надвигающегося разочарования.
Никто не станет отрицать, что талантливым людям свойственно легкомысленное пренебрежение всякого рода условностями. Ведь иначе они утонули бы в этом болоте точно так же, как в нём безвозвратно тонут более чем мно-гочисленные личности, чей неповоротливый разум в силу игры слепого случая не оживлён хотя бы самой маленькой искрой божией. Вот и наш добрейший Пеликен поутру по-кинул постоялый двор, не расплатившись за постой и не слишком вкусный ужин. А ведь простейшие правила при-личия предписывают нам в подобных случаях не только рассчитаться до последнего фартинга (даже если в подан-ном вам счёте указана стоимость овса, скормленного ва-шей несуществующей лошади, при этом её прожорливость заставляет думать, что она вполне могла бы оказаться не слишком дальней родственницей Золотого Коня), но и ве-ликодушно презентовать пару лишних шиллингов чаевых.
Именно это восхитительное неуважение так называе-мых элементарных правил хорошего тона заставляет авто-ра думать, и даже утверждать, что Пеликен был талантлив. Хотелось бы ещё знать, в чём заключались его таланты.
А я вас давно поджидаю, сказал человек в сером пальто.
Он всем своим массивным телом перегородил Пели-кену дорогу и не сделал даже шага в сторону, чтобы про-пустить путника.
Это вы правильно сделали, сказал человек в сером пальто.
Пеликен смутился.
Это не в моём стиле, пролепетал он, но так уж получилось.
Ну не рассказывать же незнакомцу о бессонной ночи в холодном номере на жёстком ложе под мелким дождиком осыпающейся с потолка штукатурки.
Вы правильно сделали, что не сказали пароль, по-яснил свои загадочные слова человек в сером пальто. Это была совсем не та публика.
?
Они изображают из себя инакомыслящих и охотно играют в заговорщиков. А на самом деле они жалкие тру-сы, готовые лизать руку властей, если только власти наду-мают протянуть им эту руку.
«Не хватало мне, подумал Пеликен, ввязаться в дурацкие политические разборки и к тому же вести заду-шевные беседы с дешёвым провокатором. Придётся снова обратиться к книге мудрых изречений».
И вы тоже совершенно правы, самым мирным то-ном сказал он. Вот так всегда кому муха на обед, а ко-му богатый дед. А нам, сермяжным, что прикажете делать? И вот ведь как получается у других долото бреет, а у нас и бритва не берёт.
Серопальтовый человек вздрогнул и внимательно по-смотрел на короля.
Вы хоть сами понимаете, что вы говорите?
