Записки опера особого отдела

Игорь смотрел на окружавших его моряков и отметил для себя, как светятся от воодушевления их лица. Эти люди были сродни дельфинам, в море она были в своей стихии, а на суше - в ожидании моря. Он не заметил, как к нему подошел штатный руководитель полетов подполковник Каплунов и поинтересовался:
  - Что, интересно?
  - Не то слово! - с восторгом ответил Игорь. - Кто бы мог подумать, что за эту работу еще и зарплату платят.
  - В каком смысле? - не понял услышанного Каплунов.
  - За такое удовольствие еще нужно самим деньги платить, как на аттракционах.
  - Это поначалу. Потом ты убедишься, что морская служба - это тяжкий труд. А когда проболтаешься в море несколько месяцев, не представляешь, какими натянутыми становятся отношения между моряками. Они так надоедают друг другу, что порой даже до драк доходит, - он посмотрел на удивленного Чернова и добавил: - Ну, ты не волнуйся, мы в море будем недолго, выйдем в нейтральные воды полетаем, постреляем и вернемся.
  Подполковник усмехнулся и, похлопав Игоря по плечу, сказал:
  - Я вообще-то за тобой пришел. Ты в моряки посвящаться собираешься?
  - А что, уже пора? - спросил Чернов.
  - В море вышел - значит пора. Пойдем, спустимся в ангар. У нас посвящают в моряки рядом с вертолетами.
  На месте торжественного ритуала присутствовал почти весь личный состав авиагруппы. В отдельном ряду стояли несколько молодых офицеров и прапорщиков. Старший авиагруппы подполковник Медведев дал первому из них плафон от светильника, наполненный морской водой. Согласно традиции каждый из посвящаемых должен был его выпить полностью, но, учитывая индивидуальные особенности каждого, пили, кто сколько сможет. Чернову ранее приходилось глотать воду Азовского моря, но вода Баренцева моря оказалась более соленой и горькой. Но традиции есть традиции. Пришлось выпить почти все.
  Ночью первое радужное представление о морской службе было омрачено погодными условиями и морской стихией. Игорь проснулся оттого, что упал с койки и сильно ударился плечом. Сначала он не понял, что произошло. Чернов попытался встать, но ноги его не держали. Ощущение было таким, что каюта превратилось в вагонное купе скорого поезда и лифт одновременно. Мало того, что каюта качалась по горизонтали, она еще опускалась на несколько метров вниз, а затем сразу начинала подниматься вверх. Игорь сел на койку и уцепился руками за стол, чтобы зафиксировать свое положение и прийти в себя. Теперь наконец он понял, что это шторм. "Теперь смогу рассказать Можайскому, как я переношу качку", - улыбнувшись, подумал Игорь. Однако на этом его оптимизм закончился. Примерно через час он почувствовал первые позывы тошноты. Пролетав несколько лет на самолетах транспортной авиации и испытав перепады высот при воздушных ямах, он был уверен, что окажется невосприимчивым к морской качке. Но в море все оказалось наоборот. Ближе к утру, он был в полуобморочном состоянии от постоянных рвотных позывов. Игорю казалось, что вот-вот сознание его покинет, как вдруг в каюту зашел старший авиагруппы подполковник Медведев. Почувствовав специфический запах в помещении, и увидев, чуть живого опера, он колоритно выругался и сразу вышел. Спустя несколько минут он вернулся вместе с инженером эскадрильи майором Антоновым. Тот, как дежурный фельдшер, держал в одной руке флягу со спиртом, в другой - стакан.
  - Я не буду пить, - с ужасом вскрикнул Чернов, увидев гостей.
  - А придется, - театрально ответил подполковник, - ни одно лекарство так не помогает от рвоты, как "шило".
  - Ты не спорь, Игорь - примиренчески сказал инженер, - не ты первый, не ты последний. Почти все через это прошли.
  Он заботливо налил полстакана спирта, вытащил из-за пазухи кусок черного хлеба и протянул Чернову. Тот, едва совладав с собой, проглотил жидкость и долго не мог восстановить дыхание, так как воды рядом не оказалось. Затем лег на койку и, к своему удивлению, ощутил, как тепло растеклось по всему телу и перестало тошнить.
  - Мы сейчас уйдем, - сказал Медведев, убедившись в успехе своей миссии, и добавил: - Ты пока не засыпай. Пришлем тебе специально обученного матроса, чтобы приборку сделал, а потом поспи. Где-где, а здесь про тебя никто не вспомнит, поэтому отдыхай.
  Офицеры тихо вышли, закрыв за собой дверь. Через несколько минут в каюту вошел перепуганный матрос с тряпкой и, украдкой взглянув на офицера, быстро начал убирать последствия его первого выхода в море.
  Игорь незаметно заснул и сколько находился в этом состоянии - не помнил. Но проснулся он от сильного шума неизвестного происхождения. Он быстро привел себя в порядок и вышел на палубу. В это время вертолеты с грохотом поднимались в небо. Остановившись возле самолетоподъемников, Чернов долго наблюдал эту завораживающую картину. После возвращения машин на базу неожиданно раздался оглушающий залп. В ход пошли ударные силы ракетного и зенитно-ракетного комплексов.
  Чернов спустился в каюту капитана 3-го ранга Полежаева. Тот сидел за столом и что-то сосредоточенно писал.
  - Не помешаю? - спросил его Игорь.
  - Заходи, - ответил Полежаев, не отрываясь от бумаг: - Ну, как пережил шторм?
  - Неважно, прямо скажем, наизнанку выворачивало, - честно признался Чернов.
  - Это потому, что ты каюту выбрал не по центру. В центре не болтает, а ближе к баку или юту при шторме амплитуда бывает до сорока метров. Так что с флотским крещением тебя, Игорек!
  Полежаев отложил авторучку в сторону и, улыбаясь, пожал руку коллеге.
  Затем совершенно серьезным тоном добавил:
  - Ты давай, приходи быстрей в себя и начинай работать с летчиками. Они доложили командиру корабля, что в нескольких милях от нас барражирует разведывательный корабль НАТО "Марьятта", в районе поиска обнаружена неопознанная подводная лодка. Так что включайся, на учениях всякое может быть, и вертолет угнать за границу могут, и за борт бросить не то, что нужно, и, не дай Бог, вывести из строя боевую технику. А в этом случае с тебя не просто шкуру снимут, а еще и под трибунал отдадут.
  - Да, красочные ты мне картины расписал, - пытаясь шутить, ответил Чернов.
  - Это не картины, это жизнь. И то, что я тебе сказал в общей форме, все когда-то где-то с кем-то уже произошло. Поэтому делать выводы тебе. Кстати, в прошлом году мы были в Средиземке на боевой службе. Так вот, когда проходили пролив Гибралтар, то один из матросов выпрыгнул из иллюминатора и вплавь направился к берегам Испании. Потом, когда стали разбираться, оказалось, что он заблаговременно вырезал из коврика ласты, сделал непромокаемый пояс из спасательного костюма, а до этого самостоятельно учил португальский язык. Вот так. К сожалению, я все это узнал потом.
  - И чем ты отделался ?
  - Можно сказать, легким испугом. Объявили строгий выговор и вычеркнули из резерва на выдвижение. Так что теперь я - вечный опер и вечный капитан 3-го ранга.
  Он вновь сел за стол и продолжил писать, уже не обращая внимания на Чернова. А тот тихо вышел из каюты и направился к летчикам. "Да, видимо, морского круиза не получится, оперативная работа должна быть непрерывной, независимо от условий службы", - сделал для себя очередной вывод Чернов.
  Неделя на корабле прошла быстро. За это время Чернов стал почти свободно ориентироваться в морской терминологии и командах, однако постоянное нахождение в замкнутом пространстве стало действовать на него угнетающе. Ему хотелось вновь почувствовать твердую почву под ногами, погулять по сопкам, посмотреть на диване телевизор, ну и, конечно же, поскорее увидеть жену и детей. Последнее желание было нереальным, так как семья должна была вернуться домой только к концу августа.
 
  ГЛАВА 5
 
  В гарнизон Игорь попал вместе с экипажами на вертолете. На берегу ждать его было некому, поэтому примерить на себя еще одну морскую традицию - встречу с семьей на причале - у него не было никакой возможности. Первое, что сделал Чернов, войдя в квартиру, - это набрал ванну горячей воды и поставил варить пельмени. Лежа в ванной и предвкушая домашний ужин, Игорь окончательно понял, что морская служба - это не его стихия. Ночью он долго не мог не заснуть, его продолжало качать, как на корабле, и на уши давила непривычная тишина.
  На следующий день ровно к девяти капитан прибыл на доклад к начальнику.
  - С возвращением на базу, - протянул ему руку Можайский. - Как впечатления?
  - Знаете, Андрей Викторович, в очередной раз убедился, насколько я правильно поступил, что решил посвятить себя авиации, а не флоту, - ответил Игорь.
  - Неужели не понравилось? - улыбаясь, поинтересовался начальник.
  - Понравилось, но только первые несколько часов, а потом начались сюрпризы.
  Чернов начал рассказывать о том, какие приключения произошли с ним на корабле.
  Можайский внимательно слушал Чернова, периодически вставляя в разговор свои шутки и комментарии. После того как капитан закончил свой рассказ, начальник прекратил улыбаться и серьезно сказал:
  - В отношении твоего Омельченко пришел ответ из Особого отдела КГБ СССР по Кронштадтской флотилии. Как оказалось, причиной для снятия с должности послужил привод его в милицию. Наш подопечный, находясь в Ленинграде в командировке, был задержан милицией с проститутками. Будучи в нетрезвом состоянии, он устроил дебош в гостинице и оказал сопротивление милиции при задержании.
  - Ну и за что было снимать с должности? Обычный случай для командированного офицера, - попытался возразить Чернов.
  - Согласен. Случай обычный, - он сделал паузу и добавил - но для обычного офицера, а наш офицер осведомлен в государственной тайне, и об этом не следует забывать. И самое интересное, что при задержании у него оказалось шесть тысяч рублей, происхождение которых он отказался пояснять и милиции, и командованию.
  - Это действительно интересно, - согласился Игорь, - для командировочных расходов многовато. Хотя, если предполагать, вариантов может быть куча.
  - Я знаю, что у тебя буйная фантазия, но давай не будем гадать, через агентуру выясни, насколько его материальное положение соответствует доходам, и проведи в отношении него полную спецпроверку. Может быть, это нам даст какую-то зацепку, - посоветовал Можайский, - первичные запросы тоже вернулись, но там все чисто.
  Подполковник протянул капитану бланки спецпроверок. Чернов просмотрел их и, положив в свою папку, спросил:
  - Я направлял мотивированные запросы по местам рождения его и членов семьи. Ответы на них прислали? - с надеждой спросил Игорь.
  - Пришли. Позже возьмешь их у секретаря. Но там тоже ничего интересного. Рождение отца подтвердили, а на мать данных нет.
  - Что значит, нет данных? - переспросил капитан.
  - Такое бывает, она родилась до войны, а в войну могли архивы сгореть. Здесь ничего необычного нет, такое часто бывает, особенно, если города находились под немецкой оккупацией, - ответил Можайский.
  - А я думаю, есть. Отец родился в Полтаве. Этот город был под оккупацией, а архивные данные сохранились. Город Энгельс в годы войны не был под немцами. Его даже не бомбили, а архивы не сохранились.
  - Коллега, откуда такая осведомленность в истории этого города? - спросил Можайский, раскачиваясь на стуле.
  - Я там был на стажировке после