лейтенантом Гороховым. Документы, удостоверяющие личность, я у него не проверял, так как приданные нам, для несения службы, местные милиционеры подтвердили его личность. Пассажиры, с их слов, так же местные. Девушка и молодой мужчина. Девушку, я видел раньше три дня назад при проверке документов в рейсовом автобусе № 25 «Щумячи — Становое». Паспорт у нее был в порядке, с пропиской в селе Чернево. Запомнил, что зовут Лопатина Мария, учащаяся Смоленского медицинского университета, что так же подтверждается одним из милиционеров, знающим ее лично. Мужчину, сотрудники милиции не опознали, но оба уверены были, что местный.
Дубровин сделал знак майору и тот прервал чтение.
— Вот, Николай, поверь мне старику, этот третий на мотоцикле и есть наш мистер Х, вернее на немецкий лад — герр Х. Ничего странного не замечаешь?
— Что значит, не замечаю? — генерал вскочил и оперся руками в край стола, не сводя взгляда с изрисованной мелом доски, — да тут все для меня странно! Ведь как воспитан наш советский человек?! Да любой гражданин, этого «черта из табакерки», должен был сдать сразу, ну или в ближайшее время! А тут что получается? Трое человек уже с ним связаны, и не то, что не сдали, а и помогают! И не какие-то прощелыги бедовые, а, наоборот, самые что ни на есть примерные, образцовые советские люди, строители коммунизма! Пасечник — бывший партизан, медалью награжденный, воспитавший парня-героя. Закладывает за воротник, но то в нашем деле, грех не смертный! Офицер милиции с самыми лучшими характеристиками, спортсмен, служил в спецназе, с перспективами по службе. Студентка, отличница, не то что комсомолка, а комсорг курса. И вдруг такое…Всем им, несомненно, полагалось сдать немца.
— Ну, будем честны, старик-пасечник пытался что-то сообщить. Может, если бы не приехал с ружьем и вдрызг пьяный, и прислушались к нему в правлении, — задумчиво, негромко добавил полковник, потирая подбородок, — но ты прав, много тут странного. После его пьяного дебоша, с ним имел разговор участковый Горохов. И… вот те на! Оказывается, на стороне нашего объекта. Не мне тебе, Коля, объяснять, дело кажется серьезнее чем предполагалось. Трое — это уже организация. Антисоветская организация!
Дубровин вновь подал знак Рощину, тот поискал какой-то листок, найдя, положил его сверху остальных и продолжил доклад.
— Собственно, дальше уже более наши домыслы, чем достоверная информация. Мы сразу задались мыслью, куда они подались дальше? В этой дыре — поселке городского типа Шумячи, особо делать нашему Х нечего. Самое что ни на есть захолустье. Милиционер к вечеру вернулся в Чернево так же на мотоцикле, но уже один. Но из райцентра ходят автобусы по разным маршрутам, в том числе и в Смоленск. Словесного портрета нашего интересанта составить не удалось, но девица с ним, Мария Лопатина, девушка видная, и есть даже ее фото. Но по фото, никто из водителей автобусов и кондукторов ее не опознали, хотя признаться, местные товарищи не всех опросили, ссылаются на нехватку времени.
Майор, сняв с одного из листков приколотое скрепкой фото, выложил перед Кожевниковым. Тот взял со стола фотокарточку и внимательно всмотрелся. Действительно, Мария Лопатина, имела незаурядную, привлекательную внешность. Фото насквозь помпезно-официальное, по-видимому из тех, что вешают в станах альмаматер, отмечая, таким образом, отличников. Светлая водолазка под горло, подчеркивала не большую, но красивую грудь с комсомольским значком. Смотрит чуть в сторону от камеры. Правильной формы овальное лицо с чуть вздернутым носиком и небольшими ямочками на щеках. На черно-белом фото цвет глаз не разобрать, но, наверное, или серые или голубые. Светло-русые, чуть вьющиеся волосы локонами покрывают плечи. Положив фото обратно на стол, генерал вопросительно взглянул на докладчика.
Рощин чуть замешкался, пробегая глазами по одному из листков в руках, а потом вновь заговорил:
— Далее. Вот… мы перелопатили груду шлака, но вот интересная информация. Рапорт оперуполномоченного капитана Жукова. Два дня назад, в магазин «Обувь» по адресу: ул. Желябова 53, зашел молодой мужчина, чтобы купить себе обувь. С покупкой возникли проблемы, и у него с директором магазина, Валентиной Андреевной Киш, произошло занятное выяснение отношений, в ходе которого неизвестный гражданин допускал антисоветские высказывания и так далее. Особо примечательными мне показались фразы:
— Как же вы живете таким образом? Вы же обречены!
Никакой шпион, как вы понимаете, подобного выражения не допустил бы, а вот наш объект Х, столкнувшись с… хм… некоторыми… временными недостатками общества развитого социализма, вполне мог выдать. И наконец, появилось описание внешности возможного объекта. Директор магазина — агент капитана Жукова, так его описывает: «чуть выше среднего роста, волосы темно-русые, глаза серые. Телосложение худощавое, но без худобы». Лицо с правильными чертами, агент оценила, как красивое, но с признаками усталости или утомления, с характерными синяками под глазами. Короткая стрижка. Одет в голубую рубашку с засученными рукавами, брюки серые с ремнем. Одежда не новая, самая обычная. Теперь очень интересная информация. По-русски говорит правильно, но употребляет непривычные архаизмы, к сожалению, нет информации об акценте. К сожалению, у нас не было времени пообщаться с источником, и составить со слов товарища Киш портрет, но можно это сделать.
Кожевников кивнул, он почувствовал в груди разгорающийся огонь охотничьего азарта. Будто гончая, травившая долгое время добычу чует: загнала в угол.
— Обувной магазин наш объект предположительно покинул с местным фарцовщиком, — майор опустил глаза в рапорт и прочитал — Брыль Яков Самуилович, 1953 года рождения. Местный житель, уже не раз попадавший в поле зрения милиции. Фарцовка, подозрения в незаконных сделках с валютой, но отчего-то до сих пор ни разу не привлекался. Но это второстепенный вопрос. Судя по всему, этот еврей продал нашему Х то, что тот не мог приобрести в магазине «Обувь». С ним так же пока пообщаться не удалось. По месту прописки не застали. Выставлено наружное наблюдение, надеюсь, в ближайшее время объявится.
Дубровин слушал доклад своего человека, слегка прикрыв глаза, чуть кивая в некоторых моментах. Он явно доволен был проведенной работой и тем, какое впечатление она оказывает на начальника местного КГБ. Он чуть прихлопнул Кожевникова по плечу:
— Чуешь, Коля, тепленькими возьмем гадов!
— Далее, информации не было до сегодняшнего утра. Но тут лучше меня доложит старший прапорщик Забелин. — майор сделал шаг назад, а к школьной доске, изрисованной кружками, буквами и стрелками шагнул второй оперативник.
— Сегодня утром, когда я завтракал в столовой, кстати, какао у вас, товарищ генерал, говно полное… — совершенно неофициально и без оглядки на высокий чин Кожевникова, заявил Забелин, — краем уха услыхал разговор за соседним столом. Два местных офицера, просто лениво трепались во время еды. Один из них, старший лейтенант Руденко, как смешную историю рассказывал собеседнику, будто вчера кто-то из стоящих у него на связи людей, про которого он сказал «выжившая из ума старуха», звонила ему поздно вечером. Источник доложил о том, что в студенческом общежитии, кто-то исполнял на языке оригинала, гимн Испанской фаланги. Я остановил этого офицера на выходе из столовой и задал несколько вопросов. Признаться, этот Морозов изрядный хам. Пытался построить, но быстро прикусил язык и теперь, извините за некоторое самоуправство, вашим именем заперт в одной из камер на первом этаже.
Генерал-майор недовольно насупился, этот старший лейтенант Руденко был ему известен. Совершенный бездарь и бездельник, таких к органам и на пушечный выстрел допускать нельзя. Беда в том, что чей-то там племянник, обосрался в Москве на валютчиках. Пристроили его к нему в управление полгода назад по звонку из Москвы, чтобы пересидеть полгодика-год, пока не утихнет скандал.
— Старший лейтенант в нарушение полученного прямого приказа, не отразил в рапорте сообщение агента Кобра о происшедшем, а информация оказалась очень важной.
— Кобра? — переспросил Дубровин, морща лоб и потирая подбородок. Явно что-то вспоминал. Он сам не знал последних новостей, положившись на слова Рощина о успехе.
— Так точно, товарищ полковник, — Забелин скосил глаз на бумаги, лежащие на столе, Берг Екатерина Германовна, 1902 года рождения.
Старый чекист кивнул прапорщику, что-то буркнул в ответ, помрачнев лицом.
— И как вы думаете, где все произошло? — тоном профессионального конферансье произнес Миша и выдержал паузу, — в общежитии Смоленского медицинского университета, который в этом году заканчивает обучение гражданка Лопатина Мария Васильевна. Эта Кобра там что-то вроде преподавателя кружка студенческой художественной самодеятельности. Вот и ответ, где нам искать нашего мистера Х.
— Мы с Михаилом все ломали голову, — перехватил доклад майор Рощин, — где осядет в Смоленске объект. По всему, зная, кто он есть, тащить его в общежитие — полная дурость! Но если Лопатина не знает его тайну, то вполне нормально на день-два пристроить его у себя в общаге. К тому же, складывается у меня такое мнение, что у этой парочки роман.
— Надо брать! — выдохнул Кожевников, судорожно дергая непослушную пуговицу, расстегивая воротник. Его потряхивало от азарта и волнения, как в далекие военные годы, когда молодой лейтенант СМЕРШа поправлял на груди автомат перед выходом на боевое. Он оглянулся на полковника. Дубровин кивнул ему поднимаясь из-за стола.
Зазвонил пронзительно серый, без наборника телефон. Отчего-то от этого звука генерала остро кольнула в сердце тревога. Рощин снял трубку.
— Майор Рощин у аппарата. Да, да… Из милиции? Верно, просил оставлять информацию. Так, так… записываю. — майор взял ближайший листок и стал торопливо записывать карандашом на обороте, — Все? Спасибо товарищ дежурный.
Он положил трубку на аппарат, как-то нехорошо окинул взглядом присутствовавших в кабинете, придвинул к себе лежавшую на столе большую карту города и принялся водить по ней пальцем. Нашел искомое, постучал по карте пальцем и, подняв глаза на Кожевникова, сказал очень спокойным, негромким голосом:
— Кажется, мы опоздали!
— Что такое, Григорий? — почти выкрикнул Дубровин, с силой отталкивая стул.
— Сегодня в ночь, на окраине промзоны, вот тут, — Рощин придвинул по столу карту к полковнику и ткнул в нее пальцем, — произошло преступление. Один труп, двое тяжелых… И убитый и пострадавшие — уголовники со стажем. Милиция предполагает криминальные разборки… Только, вот тут, то самое общежитие, провел он пальцем по карте. Дорога вдоль промзоны ведет, в том числе к интересующему нас общежитию. Совпадение? Ой сомневаюсь!
Николай Иванович схватил трубку прямой связи с дежурной частью и закричал в телефон:
— Макаров, срочно, усиленную опергруппу на выезд! И мою машину! Я еду с ними!
Глава 28. Ждать да догонять…
В коридоре Смоленского Управления КГБ сидевшая на скамьях вдоль стены, под охраной двух угрюмых сотрудников в штатском, кучка студентов совсем скисла. Вечер уже поздний, почти ночь и непонятно, что, почему, когда отпустят,
