Взять ту же идею непротивления злу насилием, которую Иисус из Назарета образно описал, как в ответ на удар по щеке, подставить под него и другую щеку. Как понять Иисуса? Я понимаю так, обращая эту идею на себя, - все, что со мной ни происходит, я схватываю как то, что мне следует понять, прислушаться к самому себе, что во мне откликается, реагирует на вызов ситуации. Зачастую ситуация, в которую я попадаю, в лице кого-либо пытается раскрыть во мне, что скрыто, что я сам скрываю от самого себя, закрываю от внешнего воздействия и тем самым утаиваю от самого себя. То, что во мне отвечает на провокацию, я отвожу от себя или от него отстраняюсь в мысли, в осознании себя в качестве Я. Это не я, который избегает идентификации по профилю реакции, находя в вызове материал л внутренней работы. Все, что случается в мире, во вне, но рядом со мной имеет еще внутренний смысл познания самого себя. Так прорабатывая себя по вызову извне, я перевожу, конвертирую этот вызов во внутренний зов, призыв именно ко мне. Это экзистенциальный смысл, а не какое-то там моральное значение, в данном случае, ответа добром на зло. Добро для меня то, что зло помогло мне узнать лучше себя. Простые люди так подумать и сказать не могут, поэтому говорят, что могут, - избитые фразы, ограничиваясь моральными поучениями, – «кашей из топора», сваренной в чугунном котелке. Так бывает, когда голова тяжелая и плохо варит. Когда человеку сказать нечего, потому что в голове пусто, он начинает «мораль читать», говорить заштампованным языком газетных передовиц, ныне - безграмотных социальных сетей, как оболваненный обыватель.
К слову сказать, так же, как в указанном случае с комплексом удара по щеке, недавно подумал про себя, когда Писатель слушал одного покойного философа, говорящего о том, что Кант был своеобразным йогом, то есть, йогом по своему образу жизни и мысли. Это из той же песни, что Иисус не воскрес и не вознесся на небо, а выжил после казни и отправился в путешествие на Восток, именно в Индию и даже на Тибет. Как так? Так «небо» находится там. Это «небо» - Шамбала. Оказывается, Иисус – махатма (Великая Душа). Каждый сходит с ума по-своему. В Индии вот таким образом. Точнее, не в самой Индии, а в сознании тех, для кого Индия стала местом-фикс. Они отправляются в реальную Индию в поисках Индии фантастической и ищут там могилу Иисуса. Воистину человеческое безумие или глупость не знает границ. Это находится за гранью смысла. Тогда, о чем можно говорить? О бессмыслице? Ни в коем случае нельзя мешать друг с другом разнородные вещи. Иначе выходят пустые разговоры ни о чем. Что общего между Кантом и йогом, Иисусом и махатмой? Единственно, к чему может привести экуменический синкретизм или эзотерика западный людей на восточный лад, так это к абсурду, обессмыслив как западную философию (думать, чтобы лучше понимать), так и восточную мистику (думать, чтобы не думать, а быть непоколебимым, ибо думающий колеблется). Не менее абсурдно и обратное. Ну, какой может быть китайский коммунизм? В лучшем случае то, что китайцы называют своим коммунизмом, является версией этнического (в данном случае, китайского или тайского) традиционализма.
Что получится, если уравнять единичное с общим, конкретно индивидуальное с абстрактно общим? Путаница, бурда, неудобоваримая каша. Она находится в голове того человека, который смешивает одно с другим, то есть там же и находится, - на уровне смешения, а не поднимается на уровень выше, где уже нет того, что прежде смешивалось.
Ну, нельзя смешивать английского бульдога с африканским носорогом. Нечто подобное я вижу в лице моего автора, которого никак нельзя оцифровать. Он и мобильное устройство с встроенным в него AI (искусственным интеллектом) просто несовместимы. Ну, неспособен Писатель считывать информацию. Он не считывает, а читает, не подсчитывает, и не информацию, но книгу. И пишет ее. Когда пишет, то думает, а не подсчитывает. Кстати, я, читая, думаю, а не думаю, читая, а тем более считая. Для меня чтение (тем более, счет) вторично. Я не свожу как Писатель, мысль к слову. Напротив, я слово свожу к мысли. Я думаю и пишу мысли, а не вывожу, и, тем паче, не выуживаю из слов мысли. Современный человек иначе устроен: когда читает, он не думает, а считает (по больше части, ворон).
Глава шестая. Любовь
Я помню такие строки Бориса Пастернака (однако не могу поручиться, что они звучат именно так, - я Пастернака не читал, но… слышал):
«Любить иных – тяжелый крест,
А ты прекрасна без извилин,
И прелести твоей секрет
Разгадке жизни равносилен».
Я тоже хочу любить женщину, которая такая простая, что любовь к ней не требует ничего другого, кроме любви. Люби и делай, что хочешь, как бог на душу положит, по слову отца латинской церкви. Такая любовь и есть то, что есть, - само по себе, само собой разумеющееся, естественное, не придуманное. Она не требует труда души. Так любит мужчина, скотина, животное. Ну, почему мне не быть скотом и не любить корову? Почему не быть, вроде Льва Толстого, каким он был на словах, расписывая свою любовь к сельской простоте, к Наташе Ростовой или Анне Карениной? Такие люди, как ваш, начитанные люди, писатель, говорили, что «наши предки любили человека просто, целиком, натурально, как целое, натуральное число, единицу, не разделяя, не дробя его на тело и душу». Получит такая скотина, что ему нужно от женщины, а нужно ему удовольствие, отвернется от нее и заснет, расслабившись, оставив ее наедине с самой собой в раздумье: «А любит ли он ее на самом деле, как личность, как человека? Или он любит одно удовольствие, одного себя, считая, принимая ее за «машину любви» или, в лучшем случае, за аппарат, сосуд деторождения»? И в самом деле, зачем быку корова? И зачем стаду пастух (к слову, о Спасе в прошлой главе)? Странный вопрос. Другое дело, человек. Правда, если ты человек.
И тут как нельзя кстати русский литературный критик «Неистовый Виссарион» с его замечанием о том, что человек не животное и не ангел. И потому может любить не как животные и не как ангел, а как человек. Это как? Вот такой секрет разгадке жизни равносилен. Любить, как животное, для человека просто. Но любить, как ангел, еще проще. Ведь ангел любит бесплотно, легко. Он любит не плоть, а душу, потому что сам является духом, той же душой, только не обремененной телом. Человеку же сложно любить и телом, как животное, и душой, как ангел. Между тем у него есть и то, и другое, но согласия между ними нет, ибо они разного рода. Вот поэтому любить по человеческому сложно, сложно быть человеком. Наверное, поэтому он создал человека в последнюю очередь, как итоговое, выводное существо, «вывел», так сказать, отобрал. Сначала он, естественно, создал ангела из духа, из себя, потом сотворил сверхъестественным образом, чудом все плотное, материальное из ничего. И только потом из всего он сотворил человека. А затем, неизвестно для чего, сделал из человека, его усложнив, женщину, разделил его на части. Наверное, он сделал это для того, чтобы оно, это существо, разделенное с собой, по живому месту, само стало жить путем деления, через смерть одного для жизни многих.
Неужели бог не знал наперед, что выйдет из его затеи, если ему, как вечно существующему, подвластны все времена? Ведь не простое, а сложное начинает изучать, анализировать само себя, чтобы сделать в познании простым. Поэтому оно неизбежно сорвет плод с древа познания добра и зла, которое бог специально табуировал для человека. Неужели он не знал, что запретный плод сладок для человека? Не надо быть богом, чтобы знать, что именно запрет вызывает соблазн. Об этом хорошо как-то сказал Федор Достоевский, заметив, что пока не советовать человеку не думать о белом медведе, он и не будет думать о нем. Но как только скажешь, так он именно будет думать только о нем. Соблазн, грех является причиной познания. Сама жизнь есть грех. Греховна ее причина. Почему? Потому, что обратная сторона жизни есть не жизнь, а, естественно, то, что ей противоположно, - смерть. Ведь бог сделал жизнь из ничего, из ничто. В принципе, жизнь есть ничто. Что она такое? Да, ничто. В поиске причины жизни мы приходим к ничто. Ничто является ее причиной, ничто из того, что есть здесь и теперь. Причина уходит в прошлое, в то, чего уже нет, и приходит из будущего, чего еще не, ибо мы разделены временем и во времени. Мы и есть само это разделенное время, настоящее, которое делится на прошлое и будущее. Мы оказываемся в остатке деления. Все это явилось следствием того, что бог разделил человека на части. Но животные тоже разделены в друг с другом. Однако они не разделены внутри себя, в своем сознании. Между тем у человека этот процесс деления зашел дальше в познании. Человек знает, что разделен во времени. Это знание делает его несчастным. Он страдает не от того, что смертен, а от того, что знает об этом. И это знание собственной конечности не примиряет его с миром. Вот почему он несчастен.
Человек несчастен от того, что чувствует свою ненужность. Он нужен этому миру только как часть, а не целое. Поэтому в нем нет целостности, нет гармонии, которая есть в мире в целом. В нем есть гармония, только если он забывает, отказывается от себя. И это горе-мудрецы называют человеческим счастьем. Откажись от себя и будешь счастлив. Что за бред? Зачем тогда ты есть? Ты есть вопреки миру и благодаря себе. Это я хочу сказать человеку. Вот это и есть любовь к себе, кроме которого у тебя, человек, никого нет. Если тебя нет, то и мира, и самого бога нет. Смерть каждого человека – это смерть целого мира и его создателя вместе. Почему так, а не иначе? Не знаю, но пробую думать об этом. Дело не в том, чтобы горевать об этом, утверждая, что жизнь есть страдание. Ну, что с того? Смысл жизни заключается в том, чтобы понять его и принять себя, принимающими этот смысл уже не как задание к толкованию, а как данность. Надо жить со смыслом, даже до конца не понимая его. Что остается делать, пока живешь? Строить планы на будущее, которого нет! Но будет. Будет, но не для тебя. Ведь ты не доживешь до их исполнения. Нет человеку места на земле. Но нет его и на небе. На небе есть бог, а не человек. На земле есть животное. Человек же подвешен над землей и под небом. Он не парит, а летит кубарем сверху вниз. Естественно, в нем рождается противное падению движение взлета. Но крылья его бумажные, придуманные им. Разумеется, речь идет не о стальной птице, у которой вместо сердца пламенный мотор, а вместо мозга калькулятор, симулятор интеллекта, а о живом воображении душевного существа. Можно ли его сконструировать? Можно, но его самого, а его мертвую копию, модель человека и запустить ее в мир человека как человеческий протез. Этот протез полезен тем, у кого вместо головы цветет капуста или есть голова, но она пустая, как бронзовая статуэтка будды. У самого Будды она не была пустой, а вот у его последователей она опустела. Это в лучшем случае. В худшем – она полна мусора учения. Учение, которое приписывается Будде и сам Будда – это не одно и то же.
Представление о человеке, как о перекрестке, где встречаются другие,
